Перевернул очередной лист в своем ежедневнике. Боже мой, четверг. Конец месяца. Как пролетел! Смотрю на список дел и прихожу в ужас.
Фирма «Сабико» произвела резкое сокращение штатов. Идет распродажа имущества, а нам нужны перегородки, столы, стулья, и хорошо бы подешевле. Я поехал. Посмотрел. Одни неликвиды. Все хорошее уже давно раскупили.
Впервые за последние дни думаю не о «СОЛО», а о записи передачи «Что хочет женщина». Разговор сегодня пойдет о проблемах усыновления и удочерения. Чужой отец, чужая мать, чужой ребенок.
Последнее время я много думал на эту тему. Говорить или не говорить ребенку, что он приемный? На мой взгляд, пока ребенок маленький, говорить не надо, а после 13-16 лет обязательно надо все рассказать. Иначе вечный обман. Из-за этого возникает конфликт, в котором усыновленный ребенок разобраться не может. Он не в состоянии понять мать и отца на генетическом уровне.
Недели две ушло на получение эскизов обложки диска из Питера от Алексея Викторовича Андреева, затем мы их передали в типографию. Замечательный Саркис Рубенович Тевосян готов отпечатать тираж в три-четыре дня. Цена работы минимальная. Он понимает наше сложное финансовое положение и поэтому пока цена 60 рублей. Столько стоят две бутылки боржоми. Обычно я всегда за добрые дела назначаю такую цену. На этот раз ее назначали мне.
И вот Саркис Рубенович Тевосян радостно сообщает:
Все готово! Вам необходимо посмотреть распечатку и утвердить ее. Мы тут же сделаем тираж. Когда вам можно ее привезти?
Прикидываем и так и эдак не получается нам пересечься.
Нельзя ли встретиться завтра, спрашиваю я.
Нет нужно срочно, сегодня.
Пришлось послать на встречу с Саркисом Рубеновичем Марию Александровну. А я сел за компьютер, чтобы ответить на срочные письма, прокомментировать анкеты.
Сегодня, конечно, в офис заехать не успею. Ограничусь руководством по телефону.
Через час Мария Александровна привезла пробные оттиски обложки для диска.
И что я вижу?
Перепутано отчество Дениса Евгеньевича Афанасьева.
Не на том месте стоит текст о способах регистрации диска.
А самое главное не соблюдены размеры.
Придется все переделывать.
Звоню Саркису Рубеновичу и говорю, что надо внести поправки.
Но это следует сделать прямо сегодня. Тянуть нельзя. У нас как раз свободная машина. Во сколько вы можете быть? спрашивает меня Тевосян.
Договариваемся, что сразу после телевидения я ему позвоню и приеду в типографию.
Набираю телефон фирмы. Там Роман Владимирович Колотеев. Спрашиваю, хотел бы он поехать со мной на телевидение.
С удовольствием, отвечает Роман Владимирович.
Мы назначили свидание у бензоколонки напротив Сбербанка, что на Профсоюзной улице.
Суетливые сборы, бегом к гаражу и Первая пробка. Потом вторая, затем третья. Бедный Роман Владимирович, наверное, замерз, ожидая меня. Только бы дождался.
Чудо, что успеваю на телевидение. Приезжаю за одну минуту.
Что сказать о передаче?
Вела ее Елена Яковлева. Я выступил, по-моему, плохо. Участники передачи рассказывали о своих усыновленных детях. И о проблемах, которые возникали при усыновлении. Показывали самих детей.
А вот этого делать нельзя. Существует тайна усыновления. Все это выглядело неправдой, игрой. А может быть, это и была игра?
Зачем я принимаю в этом участие? Почему дал возможность уговорить себя? Ведь сначала я отказывался.
После передачи связываюсь с Тевосяном. Договариваемся встретиться у него на работе. Это в районе Авиамоторной улицы Андроновское шоссе. Он просит приехать побыстрее.
Начало одиннадцатого вечера. Даже в это время пробки.
Вот и типография. Звоню снизу Саркису Рубеновичу, говорю, что уже здесь. Жду 40 минут.
Наконец появляется Саркис Рубенович, я ему все показываю. Он смотрит на меня грустными выразительными армянскими глазами и почти по-детски произносит:
Виноваты. Переделаем. Вы не волнуйтесь. Все будет хорошо.
Из типографии еду на Сущевский вал. Отвожу домой Романа Владимировича Колотеева. Ему понравилась телезапись, было интересно общаться со мной. Он доволен проведенным вечером.
Около часа ночи вернулся к себе.
На улице дождь. Я бреду со старым Кристофом по мокрым улицам. Странно, но почти нет машин. Я слышу собственные шаги. Мало того, я слышу прикосновение лап Кристофа к асфальту. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп. Он старый, шаркает.
Сколько суеты. Ровно месяц, как мы в новом офисе. И как медленно мы движемся вперед. Причины?
Плохой генеральный директор. Не способен организовать, достать, пробить, проконтролировать. Слишком мягкотелый. Неоправданно оптимистичный.
Впрочем, зачем я ругаю себя? Я хороший. У нас все получится.
Дождь? Но ведь когда-нибудь он перестанет лить.
Производственные неурядицы? Но ведь когда-нибудь мы их решим.
Отсутствие сотрудников? Но ведь когда-нибудь мы их найдем.
Самое главное есть солисты. Ученики, поддерживающие нас. Разве не так?
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Все хозяева похожи на своих собак. Но вроде я пока не шаркаю. И ни перед кем не расшаркиваюсь.
«Счастливее всех тот, кто зависит только от себя». ЦИЦЕРОН
