Дьяволиада

Наш начальник видит себя ведьмой. Тогда мы — вспомогательные ведьмочки. Это у нас теперь любимая игра: определять, кто какую энергию излучает и кто вампир, а кто — источник. Друг с друга глаз не спускаем и комплименты раздаем: с такими-то бровями, с такими-то зрачками!.. И каждому хочется в ответ услышать: на себя посмотри! Ради этого приятного укора можно у соседа ещё что-нибудь ведьминское найти. Хотя ведьму никто из нас не видел, но приметы почему-то знаем. Главным образом — в себе. Ведь каждый считает, что делится с другом лишь маленькой частичкой своих достоинств, которых от этого деления не убудет, а другой потешится. То есть я, даже если не верю в ведьминские способности своих коллег, на всякий случай задабриваю их чары.

Человек — загадка. Сидит напротив простак простаком, а как вступит ему в голову чье-нибудь внушение, что он страшной силой над людьми обладает, тут-то и начнет свой дар в ход пускать. И ведь сам не знает, что за инструмент, как пользоваться и, вообще, где оно находится, а общаться с ним становится тяжёло. Лучше сразу обезопаситься. Пусть он знает, что даровит и сидит с этим знанием спокойно, уверенный, что в нужный момент нужная сила себя проявит, тем более, наверняка подействует, раз с трех сторон, от нас троих, идет такое мощное ежедневное внушение: ведьма ты, ведьма, никаких сомнений. При такой обработке человека кем угодно можно сделать. Только сейчас у нас эта игра.

Были времена, когда ведьмы скрывали свои способности от непосвященных. Иначе — костёр. От зависти, видно, и сжигали. Как хорошо, когда каждый несет в себе колдовские чары и если и завидует другому, то лишь в минуты излишне усердного самокопания, приводящего к всплеску сомнения в себе, да и то не унижается до явной мести конкурентам, так как опасается, что не сдюжит, не пересилит: вдруг соперник — ещё большая ведьма. Проще пошевелить бровями да повращать зрачками на кого-нибудь, кто в тебя якобы верит, и тем самоутвердиться.

Нынче костер ведьмам не грозит, разве что в их честь — фейерверком. Ведьмовство стало уважаемой специализацией, наконец-то определенным, давно искомым призванием.

Наша комната превратилась в магический штаб. Входящего тщательно и не особенно таясь, наоборот демонстрируя свою проницательность и давая понять, что нас не проведешь, рассматриваем, чтобы ему, ушедшему, вынести приговор: шаманка, вампир, простак, ангел, СТР-Р-РАШНЫЙ человек… Отныне посетитель пронумерован, заспиртован и вколот в альбом, а значит, нам неинтересен. Мы прояснили свое отношение к нему, манера общения с ним введена в память. И человек уже невольник своей роли в нашей комнате. А мы, как режиссеры, наслаждаемся работой, причем, в глубине самолюбия каждый приписывает основную удачу себе, но вслух великодушно расточает похвалы окружающим.

Так мы пьем чай или что-нибудь похожее по цвету — не запирая дверь, либо запирая, если цвет явно другой — и разгадываем особенности друг друга. Самая приятная фраза: «Я тебя еще не до конца поняла. Ты — сфинкс». Из подобных характеристик выбираешь более сладкую, и чай или что иное пьешь вприкуску, между глотками успевая сказать приятное коллегам. И невозможно ошибиться: три пары глаз смотрят на тебя с нескрываемым желанием раскрыть свою ведьминскую сущность. Подыгрывая, я так и строю фразу: мол, невозможно не опознать, как бы вы не скрывали. И глаза, затаившиеся было в страхе разоблачения, светлеют, разжимаются, я ощущаю мышечную расслабленность собеседника и спокойно углубляюсь в свой стакан, зная, что никакой непредвиденный импульс мне не грозит. Все сказано верно — сахар пал на дно, и теперь его размешивают. Мешайте, мешайте… Мне нравится быть сфинксом. Но иногда хочется, чтобы наконец разоблачили. Дьявола, сбившегося с пути.

Ваша Алла Витальевна Перевалова