Кто первый полетел?

Татьяна Никитина

Мой папа родился в начале февраля 1961 года. Его родители, мои бабушка и дедушка, рассказали мне такую историю.

Однажды утром двухмесячный Сережа лежал после кормления на высокой бабушкиной кровати. Я ее помню – с металлическими спинками, украшенными никелированными шариками, под этой кроватью помещалось полдюжины чемоданов и бабушкиных сундучков – такая она была большая. Сережина мама собиралась на учебу, она заканчивала шестой курс мединститута.

Вдруг из комнаты – крик, плач! Взрослые вбегают и обнаруживают, что младенец скатился с кровати на пол. Поахали, поохали, но мальчик быстро успокоился: упал-то на коврик, ни синяков, ни шишек. Покормили еще, чтобы подольше не плакал, побежали на лекции.

Вдруг в институте объявляют: товарищи студенты, занятия отменяются – Гагарин в космос полетел! Все закричали, захлопали. Активисты побежали стенгазеты выпускать, плакаты рисовать. А моя бабушка тоже обрадовалась, потому что пораньше освободилась, и тоже побежала.

Домой, к сыну.

Сережа лежит довольный, улыбается. Тут-то все и вспомнили, что он сегодня утром полетел, и по всему выходило, что раньше Гагарина. Часто его называли после этого «космонавтиком».

Вот, собственно, и вся история. Но есть одна странность. Когда эту семейную легенду рассказывают людям, которые в шестидесятых сами пережили эти события, они смеются, шутят, лица их делаются добрее, начинают вспоминать о хорошем. А расскажут о папином полете 12 апреля тем, для кого Гагарин – лишь фамилия из учебника, они вежливо покивают, озабоченно на папу моего посмотрят, да пробормочут что-нибудь, вроде: «Да-да, заметно…»

Разные все-таки люди бывают.

Опубликовано
4.05.2005

Продолжение следует...