«За взаимопотенциирующий синергизм!»

— Да, нам молодые доктора нужны, — донеслось из трубки моего телефона, — мы сейчас набираем молодых докторов, которые понимают нашу концепцию, по которой движется наша больница…

И далее он начал мне рассказывать, чем они занимаются, что делают, как поставлена работа… Я сижу и думаю, сколько же времени пройдёт и во сколько же мне это всё встанет.

— Приезжайте к нам как сможете, я с вами поговорю, и там уже решим, — закончил он.

— Хорошо, я приеду в середине января, когда у нас будут ординаторские двухнедельные каникулы.

На том и порешили мы.

У каждого молодого врача в конце интернатуры, ординатуры ли встает вопрос: «А куда же я дальше пойду? Где мне начинать работать?» И примерно за полгода до окончания специализации начинаешь уже активно разыскивать стационар или диспансер.

Надо сказать, что это достаточно хлопотное дело, всегда хочется всё и сразу. Но, к сожалению, не всегда так бывает, и найти место, полностью тебя удовлетворяющее, достаточно сложная задача. В наше время вроде бы молодым специалистам, с одной стороны, и проще, но и сложнее одновременно. Раньше, в советские времена, когда было распределение, всё было проще — куда пошлют, туда и едешь, там и работаешь. Многие так попадали в сёла, небольшие города, и всегда все специалисты, даже узких специальностей, были везде. Сейчас же при свободе выбора на деревню, скажем так, уже никто не едет, все хотят попасть в города, в хорошие места. Да и народ практически вымирает на деревне сейчас в России, а кто ещё живой, так уже спился по полной программе — лечить уже практически некого… Конечно правительство пытается загнать туда молодых специалистов, контракты придумывают, ещё что-то, но, как всегда, это делается через пень ногой…

Ещё когда я был студентом, главный врач всегда мне представлялся лицом солидным, недоступным. Конечно, есть разные главные — и разные стили управления лечебными учреждениями. Кто-то из них предпочитает авторитарный, а кто-то и демократичный способы управления.

Первое моё личное столкновение с главным было уже тогда, когда я проходил ординатуру по психиатрии. Хочу сказать, что ординатуру проходят на клинических базах, а по-простому говоря, в больницах. Главный — так часто называют подчинённые главных врачей; иногда ещё, бывает, зовут шефами.

Так вот, главный той больницы, где я обучался в клинической ординатуре, был мужчиной шестидесяти лет, но при этом седых волос у него было немного, взгляд — как будто тебя рентгеном просвечивают. Видно, что он не только опытный психиатр, но и управленец. Идя к нему, врачи всегда испытывали что-то наподобие мандража, такого небольшого страха.

В нашей больнице ежегодно проводились так называемые психиатрические чтения, куда приглашались психиатры с разных регионов нашей страны. Все готовили доклады по тематическим вопросам, и естественно, что и нас, интернов и ординаторов, привлекали к этому делу. Раздавали нам темы, после чего мы все дружно шли в библиотеку, лезли в Интернет и начинали ваять наши сообщения. Над нами, молодыми, всегда кто-нибудь из старших и опытных психиатров был в шефстве. Как раз «надо мной» был наш главный врач.

Тема моего доклада была посвящена одному из отечественных психиатров-неврологов, человеку, который организовал Институт мозга… Подготовив материал, я пошёл к главному врачу.

Кабинет представлял собой помещение, где стояли Т-образно столы, и во главе сидел главный. За его спиной стояли шкафы с различными книгами, бумагами. К моему удивлению, я не увидел горы бумаг у него на столе, всё было строго и минимально достаточно: органайзер, блокнот и ручка. Как впоследствии я убедился, почему-то у всех главврачей подобная установка столов — можно сказать, что даже в чём-то однотипная, избегая некоторых особенностей. Почему так? Я не знаю…

— Здравствуйте, я ординатор второго года Зерцалов Александр, — начал я запинающимся языком, — меня к вам с кафедры прислали, чтоб вы изучили мой доклад и если нужно, то внесли свои поправки и предложения по его улучшению.

С этими словами я подошёл к нему и положил выполненную работу на стол. Главный сидел и читал какую-то бумагу, видимо очередной приказ или указание. Мне пришлось выждать терпеливо минут десять, пока он не обратил на меня внимание.

— Что вы сказали, молодой человек?.. — взглянул он на меня сквозь свои очки.

Я ему вновь повторил вышесказанный текст.

— Ну, а от меня что ты хочешь? — спросил он.

Если честно, то я был немного растерян. Попытался объяснить:

— Вы знаете… будет тут у нас конференция…. чтения психиатрические… и вот меня с кафедры к вам и послали… чтоб вы завизировали мой доклад и поправили, если это необходимо, — старался подобрать я слова.

Он взял мой доклад, почитал, ещё раз на меня взглянул и сказал:

— Приходи завтра, я почитаю и дополню.

На следующий день я пошёл к нему же более уверенно: уже понял, что он меня не съест. Вторая наша встреча заняла около 2—3 минут. Он отдал мне доклад, показал, что он исправил, где дополнил. Доклад этот на конференции зачитывали уже без меня, так как моя ординатура закончилась, и я уже уехал на свою «настоящую» работу.

В январе, как мы и договорились, я приехал посмотреть на мою будущую работу и побеседовать с Михаилом Петровичем. Михаил Петрович — главный врач той больницы, в которой я имею честь работать на данный период своей жизни. Товарищ он оказался разговорчивый — сразу же, как только я вошёл к нему в кабинет показать себя, он начал мне рассказывать, чем они занимаются.

— Ты понимаешь, я и сам не знаю толком, чем мы занимаемся, — ошарашил он меня, — Я вот тут для себя сделал таблички разные…

С этими словами он достал кучу листков, где были нарисованы разные схемы, где было что-то начерчено, разные таблички нарисованы, линии между этими табличками перекрещивающиеся… При виде всего этого добра я подумал: «Я случаем адрес не перепутал? Может, это не психиатрическая больница, а конструкторское бюро?»

— У нас несколько направлений работы, — продолжал он, шурша перед моим взором листками, — во-первых, это работа с персоналом, во-вторых, это работа с родственниками, в-третьих, это работа с пациентом, а в-четвёртых, работа с сообществом. Понимаешь меня?..

— Да, конечно, — сделал я умный вид, хотя ничего такого на ординатуре я и слышать не слыхивал.

Потом он очень долго мне рассказывал и рассказывал, разными терминами завалил — типа комплаентность, биопсихосоциальная модель, кейс-менеджмент… Короче, я сидел и, мягко говоря, уходил в аут. Ведь такого нам на кафедре даже и не говорили! Сидели мы вдвоём, и, естественно, тут не могла речь пройти мимо слабого пола.

— Ты женат? — спросил он. — У нас тут много молодых медсестёр… — не дожидаясь моего ответа, продолжил главный.

— Нет, я не женат. А насчёт медсестёр я скажу вам, Михаил Петрович, так. Кто-то из знаменитых и великих сказал, что, поднявшись раз до определённого уровня, ниже его опускаться нельзя. Поэтому если я и буду жениться, то как минимум на женщине с высшим образованием. Тем более что разноуровневые и «разнообразованные» браки не крепкие и часто распадаются.

— Соглашусь с тобой, — подтвердил мой взгляд главврач.

После этого мы ещё с ним минут 15 побеседовали, он мне пописал заявление, что обязуется меня принять на работу сразу же после окончания ординатуры. И с этим я поехал назад — заканчивать обучение по психиатрии. Следующая наша встреча произошла у нас с ним же через полгода, когда я уже приехал на постоянную работу.

У нас по вторникам проходят пятиминутки. В принципе все знают«если идёт пятиминутка (не важно, в какой организации, в здравоохранении, милиции или ещё где-нибудь, то это значит, что сотрудников в этот день как минимум полтора часа не найти на рабочих местах. И наша организация не исключение. На пятиминутку у главного собираются все врачи, все подразделения больницы: аптека, лаборатория, приёмное отделение… Короче, все.

— У нас имеется традиция: новый доктор, который входит в нашу семью, сам о себе кратко рассказывает, — сказал главврач, смотря на меня.

— Меня зовут Александр Иванович, я закончил медицинскую академию, потом прошёл ординатуру по психиатрии, после которой приехал работать к вам, — кратко о себе резюмировал  я.

После этого началась рабочая часть. Сначала отчитывается дежурный врач, потом по очереди все отделения и службы. Кого-то на ней главный похвалит, кого-то так пропесочит, что мало не покажется. После этого мы все расходимся по отделениям, перед этим предварительно постоим в кругу врачей и посмеёмся, так сказать, скинем с себя лишнюю эмоциональную нагрузку.

Как и у каждого главного, у главврача имеется свой секретарь. Секретарь — это, скажем так, входные ворота к главному. И от того, какие отношения у тебя будут с секретарём, зависит, занят для тебя шеф или ты к нему сможешь попасть без особых проблем. Даже когда Михаил Петрович очень занят и нет времени даже на приём сотрудников, при хороших отношениях с секретарём всегда сможешь к нему попасть. Всё ж таки главврач должен быть «несколько недоступен» для врачей. К моему счастью, мне пришлось пару раз помочь Нине Олеговне, так зовут секретаря, в решении некоторых проблем с её компьютером. С тех пор, когда мне нужно посоветоваться или решить проблемы по отделению или другого рода, с доступом к шефу у меня проблем нет. Да и установление положительных взаимоотношений с людьми, вне зависимости от занимаемой должности никогда не вредило никому.

На самом деле сложно описать работу своего начальника. Понять его решения, принять их не всегда бывает просто. Иногда они не согласуются с твоими взглядами, для кого-то он строг, кому-то прощает многое, кому-то даёт послабления, а кому-то нет… Главный врач — должность порой неоднозначная, часто противоречивая, но одно можно сказать с уверенностью, что человек стоящий на ней должен быть не только умелым врачом, но и умелым организатором, обладать терпением, мудростью и справедливостью. И благодаря таким главврачам ещё не развалена окончательно наша медицина, несмотря на весь развал в 90-х годах, несмотря на все «реформы», проводимые в наше время.

Хочу закончить эту главу любимым тостом нашего главного врача, который он любит произносить на наших корпоративных вечеринках: «За взаимопотенциирующий синергизм!»

Александр Зерцалов