Ребенок ищет собственный образ, который его удовлетворит и даст ему нарциссическую поддержку. Этот образ он находит в своем лучшем друге, уверен детский психолог Марсель Рюфо.
Лучший друг – тот, на кого можно проецировать все те воображаемые идеальные качества, которыми подросток хотел бы обладать. Вот почему у лучшего друга никогда не бывает недостатков, это совершенное существо, которое в ответ считает нас самих совершенством, потому что и он тоже приписывает нам те свойства, которыми мечтал бы обладать сам. «Потому что это был он, потому что это был я», – говорил Монтень о своем друге Боэции, и эта фраза в нашем случае получает еще и другой смысл: он – это я, я такой, каким я мог бы быть в своем воображении. В конечном счете настоящий лучший друг – это я сам, а другой служит не более чем заместителем меня, скелетом, который мы оживляем, примеривая на него свои идеи, свое желание побед, свою отвагу и свое воображение.
Поскольку мы не можем расстаться с собой, лучшие друзья юности неразлучны, как эти птички, которых можно вырастить только парой. Когда они выходят из школы, сначала один провожает другого до дома, а потом, не желая расставаться, второй решает в свою очередь проводить друга домой, и так несколько раз… Потом один заходит к другому в гости или даже проводит у него вечер. Едва расставшись, они начинают перезваниваться, не только ради удовольствия услышать друг друга, но и потому, что оба сейчас находятся в возрасте постоянной презентификации (образования в сознании представления настоящего момента), и поэтому им необходимо выражать то, что они чувствуют, именно в тот момент, когда они это чувствуют и проживают, прежде чем ощущения забудутся. В отношениях двух юных лучших друзей есть почти любовное напряжение: они испытывают потребность постоянно видеться, разговаривать, вместе чем-то заниматься, делиться мыслями и мечтами.
Лучший друг, будучи орудием завоевания себя, выполняет еще и роль «третьего», помогая подростку отделиться от родителей. Парадоксальным образом подросток отделяется от собственной семьи и одновременно привязывается к семье своего друга, которая становится для него ориентиром и объектом сравнения. Независимо от того, в чью пользу оказывается это сравнение, само оно означает, что ребенок, несмотря ни на что, нуждается в семье.
Лучший друг выступает как лакмусовая бумажка тех качеств, которые свойственны подростковому возрасту. Как только мы достаточно утвердились, узнали себя, уверились в своих достоинствах, как только мы стали способны признать за собой некоторые недостатки, мы можем оставить своего лучшего друга по той простой причине, что он нам больше не нужен.
Некоторые не расстаются с другом юности всю жизнь; для них он становится названым братом (или сестрой), связь с которым не была навязана генами. Но я думаю, что в идеале жизнь в какой-то момент разводит лучших друзей, чтобы они никогда не узнали о том подлоге, которым они, по существу, были друг для друга. И продолжали верить, что все нарисованное в их воображении было правдой.
