— У меня нет никакой любимой музыки или группы, потому что есть направления музыки, которые мне близки и нравятся, начиная от классики и непонятно даже, чем заканчивая. Это бардовская музыка, в том числе, наша, отечественная, это выборочно зарубежный рок, отечественный, наверное, скорее нет. Признаю, но вряд ли это моё.
Во-первых, я очень полюбил тот ресторанчик «Латук», в который вы меня привели, он очень симпатичный и очень милый. И с женой, и с друзьями, и встречи назначал. Там очень симпатичная атмосфера, там очень хорошая кухня. Сейчас рассказываю, у меня вылетело из головы, как называется...
Мне нравится «Кофемания» своим высоким качеством, представленностью в город, и деловые встречи, обычно завтраки, как правило, провожу там... Дальше... Хорошо, что было, и не более того.
Любимый театр... Я назову те, которые мне близки. Это не порядок приоритетов, просто так получается. МХТ, Вахтангова, «Сатирикон», иногда «Гоголь-центр», как новый проект. Если мы берём не только Москву, а шире, то это питерский Лев Додин, это БДТ, я немного видел всё-таки...
— Любимая страна после России?
— Много раз бывал в Италии. Дух, итальянский дух. Это не только история потрясающая, это и природа. Наверное, это ещё и личные воспоминания, но, прежде всего, это потрясающая архитектура почти везде, где бы ни бывал, это удивительная атмосфера, дух страны, это, конечно, пища, это её какая-то непознанность: «Ах, Италия...». Рим — одно, Флоренция — другое, Тоскана вся в целом, а Неаполь — совершенно другое. Сицилия — четвёртое. Венеция — другое. И вот это её многообразие очевидно...
Да, очень нравится. Великобритания, Англия, да. Если бы вот условно... Нигде бы не согласился жить, ну, если бы всё-таки в Италии — да, но в Англии — нет. Но Англия мне безумно нравится, Лондон — мечта.
Я побывал в совершенно фантастической авантюрной поездке, я был в командировке недельной в Лондоне. Она не захватывала выходные, у нас в воскресенье только деловая встреча, а суббота пустая.
И мы с одним не другом, но очень хорошим знакомым, коллегой, соратником, сильным специалистом в системе московского образования, бывшим директором одной из лучших московских школ, удивительным таким, интеллигентным, образованным, эрудированным человеком, который при этом производит впечатление такого очень степенного, оказавшегося жутким авантюристом.
Мы сидим и ужинаем в одном из индийских ресторанов Лондона: «Завтра у нас целый день, погода — дрянь, в музеях мы во всех бывали. Неплохо бы в Эдинбург». Представьте себе, Лондон и Эдинбург. А у нас в воскресенье уже утром встреча. И, пользуясь своим мобильным телефоном, я покупаю билеты на шесть утра на самолет туда и на шесть вечера на самолет обратно. Одним днем мы слетали в Эдинбург, я влюбился в Шотландию. Одним днём.
Мы прилетели, доехали, пардон, на трамвае из аэропорта в центр города, посетили всё, что успели обежать, получили массу впечатлений, и в этом смысле в целом Великобритания безумно интересная, много бывал тоже. Вот такой пример. Хотя... Америка интересная. Мало бывал, хотелось бы больше, безумно мечтаю попасть в Южную Америку, не довелось пока.
В Южной Корее мне было очень хорошо, прямо очень. Две недели, проведённые там — замечательно. Хочу побывать в Японии, пока не случилось. Турция. Бывал только в Стамбуле несколько раз, и это фантастический город, мне безумно там интересно, мне очень там хорошо.
Нигде больше в Турции не довелось быть никогда, ни в Турции, ни в Египте ни разу в жизни не был. Повезло или не повезло, не знаю, но не был. Вот Стамбул — да, город... В Германии много где бывал, в Польше, в Чехии... Это всё очень увлекательно, это всё очень нравится, но вот... Как вам сказать? Мне безумно интересно везде. Но к чему уже легло сердце, я назвал, а так... Южная Франция...
Ездил на машине много-много раз, с севера на юг полностью и с запада на восток, почти всё, что можно было там объездить, я объездил не раз. Израиль — замечательный, у меня там очень много друзей. Я его чувствую как-то... Я там жил. Не приезжал гостить, а жил в семьях. Я ходил в школу не так, как я ходил, а просто ходили дети, я их отводил за руку, а со старшими договаривался, что я похожу ещё по классам, пообщаюсь с завучем и посмотрю, как всё это здесь живёт. Я приходил в магазин не как турист, а купить что-нибудь приготовить.
В казино ии разу не был. В казино ужинал, что называется, но ни разу не играл в казино. Мне правда неинтересно как-то совсем. Хотя прививка от азартных игр у меня в детстве была, по-моему, я даже рассказывал. Я играл... Ну, она была даже не азартная ни в коей мере. Напёрсточники — представляете себе такую старую штуку?
В мои детские годы это были даже не напёрстки, а пластиковые стаканчики, под которыми катался мягкий поролоновый шарик. И видел я их многократно на площади у нас около метро «Электрозаводская», понимал всякий раз, как они это всё укладывают однозначно, это же для дураков. Стоило тысячу рублей, но тысяча была что-то такое срединное между нынешней тысячей и...
Я не помню точно, помню, что на неё можно было немало продуктов купить. Мне на день рождения подарили кто-то из родственников, один, другой, и меня послали, бабушка отправила за продукты, мамы не было дома, мне сказали: «Возьми свою тысячу, а мама придёт и всё вернёт». Ну, какие проблемы? Конечно, побежал, хлеба там... Но у меня в кармане тысяча, которой никогда не бывало. И ставка ровно такая же. «Господи, а что нет-то?» — думаю я. Ну, подхожу, почти не сомневаясь:
— Что, пацан, сыграть хочешь?
— Да, — говорю.
— Давай.
Я же вижу, где, вот она...
Ну, случайность, конечно, случайность. Бегу домой. Беру вторую тысячу втихаря от бабушки. Чтобы вернуть. И дальше уже полчаса, минут сорок, хожу вокруг, меня уже давно все ждут, они уже всё понимают. Вот он я пришёл, естественно. Меня спрашивают:
— Ну, ты играть-то будешь, уже сорок минут вокруг ходишь?
— Да.
Сосредоточенно, во все глаза, мыслимые и немыслимые, после сорока минут внимательного наблюдения с разных точек вторую тысячу даю, естественно, проигрываю. Для меня — катастрофа, безумие, невозможно. Как это? Я же видел.
Дальше слёзы, «верните». Естественно, я объясняю, откуда я вообще родом, что я соображаю и не соображаю, появляются уже пять человек, мне десять-одиннадцать лет, что я там, такой сопляк, мог никто не появляться. И они куда-то там потом...
Никуда они не пропали, только что же играли. Пришлось прийти в слезах зарёванным домой, объяснить, что и как. И мне сказали, что я дурак, ничего не понимаю. Я до глубокого вечера и ночи убеждал родителей, что это они ничего не понимают, что, конечно...
— Там никто не может выиграть!
Ну, как можно убедить в одиннадцать лет подростка? Я говорю:
— Вы ничего не понимаете, я же видел! И видел, как выигрывали даже.
Естественно.
Может, это прививка была от азартных игр. Я никогда в жизни не играл больше. Нет, я на деньги играл в преферанс, например, но это было из серии каких-то там формальных, чтобы не хулиганить. Я люблю эту игру карточную очень. Но я безумно азартный спорт люблю. Как мне говорила мама с детства, и мне это казалось таким каким-то уколом, типа, ты не умеешь проигрывать. Как? Я не умею? Я всё умею.
Я не умею проигрывать. И до сих пор так... Не важно, где, в спорте... Я давно уже не играю в серьёзные игры. Когда-то я играл на турнирах, побеждали в серьёзных соревнованиях разного уровня и не только побеждали...
Но даже сейчас, когда я уже давно играю просто для себя в совершенно смехотворно-любительский волейбол с «пионерами» иногда своими, с ребятами-старшеклассниками или с выпускниками, я всё равно столь же азартен, как и когда-то, потому что спорт — это спорт. Потому что иначе нет смысла. И я правда не умею проигрывать.
—Ваши отношения с мобильным телефоном?
— Почти любовные. В том плане, что та самая любовь и ненависть, зависимость и так далее. Ну, как? Я к нему привязан, это ещё одна рука.
Всё, что может быть в нём, всё есть. И доступ в банк, и почта, и социальная сеть, и удалённый доступ к документам, и обмен документами профессиональный в Думе и в московском правительстве... Всё, что может быть, всё там есть.
