Дожила до понедельника

Ирина Печерникова

Летняя школа

Мы поселились у Игоря. В шикарных апартаментах, внутри которых была даже маленькая квартира для прислуги. Прямо подо мной, этажом ниже, жил сын Керенского.

Игорь задерживался в Варшаве, а у Збышека в группе случилась беда — у одного музыканта мама оказалась при смерти. Мальчик должен был улетать из Швеции в Польшу, а Збышек — его заменить, иначе неустойка. И так как он месяц не работал, пока мы ждали английскую визу,- денег у нас осталось очень ограничено. Збышек улетел практически на последние. А я осталась с Джени. Она говорила по-немецки и по-английски, я — немножко по-испански, по-польски и по-французски, так что общение было оригинальным. И мне захотелось выучить английский.

Я узнала, что в Лондоне есть летние школы, куда приезжают ребята из разных стран, устраиваются мыть окна, подметать и изучают язык. И попросила Джени:

— Устрой меня в такую школу.

А это середина или конец августа. Она возразила:

— Да, но как Игор? — так она произносила его имя.

Игорь нам звонил. И я сказала ему про школу. В общем, меня устроили. Не знаю, для кого была та школа, но в классе все сидели чуть ли не во фраках с бабочками, и мы целый день произносили межзубный звук «the». Я подумала: во, влипла, мне ж надо скорее начать говорить. Углядела одного черноглазого и ерзающего, подошла к нему на переменке. Оказался француз. Мы пообщались.

— Тебя кто сюда?

— Тетя. Я у нее в гостях.

— Ты тут можешь?

— Нет.

— И я не могу. Давай ты сходишь к директору, потому что твой французский все-таки лучше, а она наверняка знает французский. Объясни, что мы попали не по адресу, что нам надо быстро и легко, а потом, когда мы уже начнем говорить, то, конечно, со всем уважением придем сюда шлифовать наше произношение.

И он пошел. Директор нормально все восприняла, но пояснила:

— У вас чек, значит, я переведу его в другую школу, а дальше пусть разбираются те, кто за вас заплатил.

Замечательно. Я нашла школу на Рассел роуд. Дешевую, ну, есть разница — 200 фунтов в месяц, это где «the» говорили, или 20 фунтов? Мы там встретились с моим французом, но он и в новой школе от силы полтора дня просидел, ему не до английского. А мне понравилось. У нас было облупленное здание, в классе человек 12—13: итальянцы, испанцы, латиноамериканцы, румыны, венгры. И очаровательный учитель. Он говорил только на английском и весь был такой диккенсовский англичанин, красивый, с юмором. Уроки длились с часу дня до шести вечера. Учитель объяснял, мы повторяли, потом перерыв, все пили кофе, а потом конверсейшн — разговорная речь, мы общались друг с другом. В основном на пальцах.

Я проучилась там пять дней. В сентябре языковые курсы закрываются, потому что учителя возвращаются на работу в свои школы. А у меня 2 сентября день рождения, и я очень хотела устроить праздник для группы, но денег не было. Джени не знала, что я учусь в таком плебейском месте, по меркам Игоря. Но она умирала от моих вязаных платьев, особенно от одного — цыганского: черного, кружевного, с большими яркими цветами. Все платья я связала в Швеции, но не носила, потому что мне больше нравилось ходить в джинсах. И я предложила Джени обмен:

— Я тебе платье, а ты мне 7 фунтов и 50 пенсов.

Она начала причитать:

— О, Игор, Игор!

И еще что-то о том, что платье стоит намного дороже. Я повторила:

— Мне нужно 7 фунтов 50 пенсов, ну, можешь дать 8, и платье твое, а что ты Игорю скажешь, придумай сама.

Она опять:

— О, Игор! Что он скажет? Платье стоит на 7, а 200—300 фунтов. Это бутик, ручная работа!

Я ей уже по-русски:

— Ну, тогда иди на фиг.

Свернула платье и кинула в свою комнату. Она стала мне демонстрировать новозеландские страсти. А потом согласилась.

Я все рассчитала. Рядом со школой был магазинчик. И я пару раз туда заходила и высматривала, что купить. Купила испанское вино, которое стоило там копейки, настоящее сухое, купила пиво, бутерброды, бумажные тарелки, пластмассовые вилки и стаканчики. Причем, о вине я меньше заботилась, просто чтобы весело было, зато постаралась набрать побольше еды.

2 сентября я пришла заранее, поставила в подсобку две сумки с продуктами, мне кто-то помог их донести. И на первом уроке учитель меня очень хвалил:

— Ира, вы прогрессируете.

Если б он знал почему. Я, наверное, была в кураже от предвкушения сюрприза. Потом все ушли пить кофе, а я разложила бумажную скатерть, расставила посуду, еду и успела сбежать вниз и присоединиться к остальным, как будто все время была с ними. После кофе мы поднялись наверх, а там накрыт стол, и у ребят, которые вечно голодные, они же экономили на всем, возникла ревизорская пауза. Только учитель почему-то сразу меня вычислил и сказал:

— Ирина?

Мне так обидно стало, что я от испуга и смущения запела:

— Хепи бефдей ту ми…

И все захлопали. Но только мы разлили вино, как я услышала с улицы знакомый звук моей машины. А на ней ездила Джени, потому что Игорь свой автомобиль ремонтировал в Варшаве, видимо, там дешевле, я же после триумфального выезда с парома уже не пользовалась здесь водительскими правами. Но звук своего «Рено» могла отличить от всех остальных автомобилей. Я всегда узнавала, когда подъезжал Збышек — в последний момент мотор начинал как-то особенно звучать. Подбежала к окну и передо мной картина: из «Рено» вышел Игорь с белым лицом, за ним — Джени серо-зеленого цвета, а третьей выскочила его собака Буби породы боксер, которую просто колотило. Я кинулась к учителю, показала на окно и руками изобразила крест, мол, конец, надо бежать. Даже выговорила: «Нас нет». Мы не существуем. И вспомнила слова: «Другой ход». Мы быстро сложили еду в сумки и выбежали из здания. А рядом Гайд парк. Мы там сели и стали активно общаться. Танцевали, пели «Катюшу» — и на испанском, и на русском, и все говорили по-английски, и все друг друга понимали. Учитель как при чуде присутствовал. Он мне:

— Скажи что-нибудь по-английски.

И у меня вдруг всплыло в памяти:

— Иф ай лив, иф ай дай, ай эм стил э хэппи флай.

— Это что?

А это из «Овода»: живу ли я, умру ли я, я мошка все ж счастливая. Короче, в двенадцать я явилась домой, быстро прошмыгнула в свою комнату и закрылась.

Утром ко мне пришла Джени:

— Игор специально приехал из Варшавы, чтобы сделать тебе праздник, а ты сделала такой поступок, как это можно!

Оказалось, что Игорь с Джени пришли в первую мою школу, а там им сказали, что я попросилась в другое место. Как! Его гостья, актриса из Москвы и вот так! Не престижно.

И Джени добавила:

— Мы тебе оставляем деньги на автобус до этой… — если бы она умела говорить «…», она бы сказала, — до этой школы, на кофе и, пожалуйста, холодильник в твоем распоряжении, но Игор обижен.

И с этого дня я вставала, делала гимнастику — мне Игорь как-то показал движения для тела, которые я потом увидела в фильме «Мефисто» Иштвана Сабо — там негритянка учила героя двигаться. Выпивала чашку «Эрл Грея» с молоком, выкуривала сигарету «Данхилл», брала оставленную мне мелочь и до начала занятий шла гулять. На эти деньги можно было купить огромный, очень вкусный персик и насытиться им на весь день. А еще я выписывала из справочника какой-нибудь далекий адрес, подходила со своей бумажкой к полисмену, потому что они там невероятно очаровательные, и он мне доброжелательно объяснял, как добраться по данному адресу. Потом спрашивал:

— А вы откуда? У вас странный акцент.

Волосы-то у меня темные, поэтому он предполагал:

— Из Италии, из Франции?

— Нет, я из Москвы.

И он расспрашивал меня про Москву. А я при своем английском из четырех слов рассказывала, что медведи по улицам не ходят, что люди хорошие, добрые и вообще приезжайте. И шла с бумажкой к следующему полицейскому, через два-три перекрестка. Так я себе устраивала «разговорную практику». Но однажды попала с тем же адресом к знакомому полисмену, то есть он меня узнал, а я его нет, у меня же их много было, это я у них одна. Он посмотрел на меня и сказал, что хочет в Россию, потому что российский юмор — это фантастика! И долго смеялся.

После занятий на курсах я шла с ребятами в американское кафе, а они все молодняк были — 16—17 лет, но приняли меня за свою, потом возвращалась домой и закрывалась в комнате. Холодильником не пользовалась! У меня были чай, сухое молоко и блок сигарет.

Нашего преподавателя сменила другая учительница, чтобы закончить курс для группы. Ее звали Энн, или Анна. Мы подружились. А вскоре школу закрыли. Но у Анны любимый человек интересовался Россией. И я попала к ним в дом. Днем где-то шаталась, а вечером они меня забирали и возили то в портовый паб, то в Сохо, то к себе, то в музеи. Я узнала все лондонское дно. И не заметила, что прошло две недели; в холодильник я не заглядывала. Ко мне явилась Джени:

— Игор тебя ждет.

— А я его не жду, мне и так хорошо, я жду Збышека, на меня вы деньги не тратите.

Она ушла и тут же вернулась:

— Игор на меня накричал, он ждет в гостинной.

— Хорошо.

Подхожу, а там дверь приоткрыта, и я вижу, как Игорь пробует разные позы, то так сядет, то этак, примеряется, как меня встретить. Меня разобрал смех, и я прямо около дверной щели съехала на пол. Выскочили и Джени, и Игорь. Я объяснила:

— Игорь, извини, я просто увидела, как ты готовишься к разговору.

Расхохотались вместе. Напряжение ушло. После этого у меня начался другой Лондон. Меня водили в оперу, в концертный зал, в театры. И круг знакомств пошел гораздо скучнее, чем в мои предыдущие две недели.