
Екатерина II. Императрица России (фрагмент). Конец XVIII в. Худ. Вигилий Эриксен
Как уже мы знаем, лесбиянками были и некоторые другие известные женщины - например, юрист Анна Евреинова и хирург и поэтесса Вера Гедройц.
Открытая женская гомосексуальность была вполне распространенным явлением. Любопытно, что в "клиническом" исследовании женской сексуальности, изданном в 1936 году американским доктором Джозефом Тененбаумом, читаем следующее утверждение: "В царской России, этой стране сексуальных излишеств и пороков, гомосексуализм был глубоко укоренен и стал настоящей эпидемией в начале XX века" (J. Tenenbaum. The Riddle of Woman. New York, 1936, p. 74).
Однако российские лесбиянки впервые по-настоящему заметно проявили себя в литературе Серебряного века. При этом их путь к самораскрытию был нелегким и тернистым.

Спящие. 1866 г. Худ. Гюстав Курбе
Однако в конце концов лесбийские писательницы появились на русском небосклоне. Это произошло между 1905 и 1917 годами, в период, который Карлинский охарактеризовал как эпоху "небывалой свободы самовыражения, уникальную в русской истории. Именно в этой либерализованной атмосфере русские гомосексуальные писатели получили возможность уже не скрывать своих вкусов" (Simon Karlinsky. Russia’s Gay Literature and History (11 th-20 th Centuries)/Gay Sunshine, N 29/30. San Francisco, 1976, p.p. 1-7.). Однако, что касается лесбийских писательниц того же времени, "либерализованная атмосфера" меньше ощущалась в литературе, чем в литературной среде, где "эмоциональные изыски всякого рода были тогда модой" (С. В. Полякова. Незакатные оны дни: Цветаева и Парнок/С. В. Полякова. "Олейников и об Олейникове" и другие работы по русской литературе. СПб, Инапресс, 1997, с. 208 (первое издание - Ann Arbor, Ardis, 1983).. Единственным откровенно лесбийским поэтом Серебряного века была София Парнок (1885-1933).
Одно из основных препятствий, с которым сталкивается исследователь русской лесбийской литературы (то есть произведений, написанных лесбиянками), - это скрытность такого рода писательниц. Так было даже в эпоху Серебряного века, когда лесбийские писательницы могли заявить о себе (пусть даже иногда только на основе того, что Элен Маркс называет, в отношении Франции, "западней анекдотов - то есть формально закрепленных слухов, что доставляет удовольствие" (Elain Marks. Lesbian Intertextuality. In: G. Stambolian and Elain Marks, eds. Homosexualities and French Literature. Ithaca, N. Y, 1979, p. 353.) или по крайней мере открыто признать в себе отличие определенных любовных преференций, их уместность и естественность в своем творчестве . Гораздо легче и с меньшим риском впасть в ошибку можно выделить и рассмотреть русскую литературу о лесбиянках и лесбийской любви. Однако и здесь надо иметь в виду, что лесбиянки, авторы таких текстов, обычно старались замаскировать лесбийскую тему в своих произведениях. (Д. Л. Бургин. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос. В гробу, обитом розовым шелком. Как воспринималась лесбийская любовь в русской литературе и критике Серебряного века? Диана Бургин. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос. Пер. с англ. С. Сивак. - СПб.: ИНАПРЕСС, 2000. - С. 27-28)

Аделаида Герцык, 1920-е гг.
Ты меня спросила, отчего ты мало
У меня огня и тоски любовной,
Отчего мой голос звучит так ровно
И нет в нем жала?
Я сама хотела любви мятежной,
Чтоб во встречах, взглядах зажглось волненье,
Но умею только просить прощенья
И быть покорной.
Любопытно, что Аделаида Герцык была подругой знаменитой лесбийской поэтессыСофьи Парнок (1885-1933), о которой речь пойдет далее, и именно в гостях у Аделаиды Софья познакомилась со своей будущей любовью - великой поэтессой Мариной Цветаевой (1892-1941). Аделаида Герцык в детстве была замкнутой, не склонной к проявлению чувств; она была далека от окружающей жизни и пребывала в каком-то фантастическом мире, исключающем взрослых, "больших". У Аделаиды в молодости была страстная любовная история с юношей, который трагически погиб, умерев буквально на ее глазах в больнице. В результате этого потрясения она частично оглохла.
В возрасте тридцати четырех лет она вышла замуж за Дмитрия Жуковского, происходящего из известной семьи военных, и следующей весной родила первого из своих двух сыновей. Жуковские поселились в Москве в Кречетниковском переулке и начали строить дом в Судаке. В предвоенный период московский дом Аделаиды Герцык стал местом, где собирались молодые поэтессы. Как вспоминала впоследствии сестра поэтессы Елизавета Герцык (1875-1944), " или же она, отбросив тетрадь, с рассеянно ласковой улыбкой выслушивала излияния прильнувшей к ней девочки-поэта. Их было несколько в те годы вокруг Аделаиды. Еще с 1911 года идущее знакомство и близость с Мариной Цветаевой: теперь и вторая сестра Ася - философ и сказочница - появилась у нас". (см. Е.К. Герцык. Воспоминания // Париж, YMCA-PRЕSS, 1973.)
Однако, повторим снова, отношение к лесбиянкам как к чему-то из ряда вон выходящему в преимущественно маскулинной культурной среде не исчезало окончательно, и поэтому русские амазонки, писавшие о женской любви, вынуждены были в какой-то степени скрывать сексуальные мотивы в своих произведениях.
Приемы маскировки, употребляемые лесбийскими писательницами, особенно в любовной лирике, заключаются в грамматике личных форм. Эти тактические приемы включают в себя аллегорическое изображение лесбийских отношений (например, любовь между двумя персонифицированными отвлеченными понятиями женского рода), изменение пола лесбийской лирической героини, от лица которой звучит стихотворение, или, реже, адресатки - женского на мужской. Использование этих двух последних "изобретений" как бы "гетеросексуализировало" лесбийские любовные стихи и делало их "невинными", как принято говорить в русской среде, однако в выражении чувств снижало или даже лишало их своеобразности. Ведь такая своеобразность возникает из эмоционального, духовного и эротического общения именно двух женщин, независимо от того, содержат ли их отношения элемент разделения гендерных ролей между влюбленными. В последней строфе шестого стихотворения "Подруги" Цветаева дает блестящий образец лесбийской гендерной игры:
Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой...
В предыдущих строфах адресат ("Вы") уже упомянута как женщина, а о себе лирическая героиня в этом отрывке открыто и как бы подчеркнуто говорит как о женщине: используются глаголы "водила", "нравилась". Элементы гендерных ролей и их эротические импликации особенно мощно и искусно сталкиваются в грамматическом контрасте мужского и женского рода: мальчиком/нравилась такой. Этот контраст мужского и женского творительных падежей, используемых для комплиментов и нежных слов, адресованных одной женщине, лирической героине, еще усиливается подобной же игрой в первых двух строках она водит щекой (существительное женского рода) по пальчикам (мужской род) возлюбленной, которыми та ласкала ее).
Опубликовано на Gay.Ru в апреле 2015 года