Российский рэп-исполнитель Василий Вакуленко выпустил сегодня новый альбом своего самого популярного альтер эго — Басты. Альбом получил название «Баста 40». Борис Барабанов послушал новый диск вместе с сорокалетним героем хип-хопа на его студии в творческом объединении Gazgolder.
— За время, прошедшее после предыдущего альбома, «Баста 5», ты стал фактически другим человеком. Ты выступаешь в костюме с галстуком на каких-то важных собраниях, ты каждый вечер в телевизоре и смотришь на нас с рекламных щитов на каждом углу. У тебя рестораны и боксерские клубы. Короче, такой Кобзон своего поколения. Тебе комфортно в этой роли?
— Я не соглашусь. Мой новый альбом как раз о том, что вполне возможно гармонично совмещать костюмы-галстуки с адекватным пониманием того, что происходит вокруг, с ощущениями 18-летнего парня, которые не слишком изменились за 22 года. Я живой человек, иногда меня подзаносит, но я всегда возвращаюсь сюда, в студию, снимаю костюм и сажусь за пульт работать. Было бы странно, если бы я не изменился за эти годы. Я многое пересмотрел. Стал не таким категоричным, стал изучать мотивы людей. Но то, во что я верил, когда писал песню «Моя игра», эти наивные, где-то утопичные идеалы,— это все по-прежнему актуально.
— Тебе действительно так нравится «Голос», что ты из года в год участвуешь и в детской, и во взрослой версии этого шоу?
— Очень нравится. И когда началось говнометание в адрес Саши Будниковой, великолепной певицы (речь идет об участнице «слепых прослушиваний» шоу «Голос», на которую ополчились интернет-комментаторы, когда выяснилось, что она дочь ведущего с «Первого канала».— “Ъ”), «Голос» стал нравиться мне еще больше, потому что музыканты сплотились, чтобы дать отпор травле. Я в восторге от того, как встал на ее защиту Антон Беляев, у которого она пела в хоре.
Понимаешь, хейтят те, кто в музыке ничего не понимает.
Мне это знакомо, я же из рэпа, как нас только не называли.
— Я недавно был на вечеринке, где пел Юрий Лоза. И он так, знаешь, между делом бросил: «"Голос" — это программа, где рэперы учат людей петь». И аудитория была в восторге. Похоже, в отношении к жанру мало что меняется.
— Я никого не учу петь. Мало кто понимает, что на «Голосе» никого не надо учить петь, там такой отбор, что в эфир попадают люди, которые сами кого угодно научат. Мое дело и дело моих помощников — подобрать для участника композицию, правильно ее аранжировать, создать образ. Я этим занимаюсь всю жизнь. А Юрий Лоза — это диагноз. Это очень категоричный человек, который к музыке относится очень формально, как методист-теоретик.
Он считает, что главное — это попадать в ноты. Поэтому у него The Rolling Stones и Led Zeppelin «слабые группы», которые «никогда не настраивали гитары». Это целая категория людей, не только музыкантов. Андрей Хлывнюк (лидер украинской группы «Бумбокс».— “Ъ”) — это тоже Юрий Лоза, только в другом — в своих категоричных высказываниях о моем отношении к ситуации в Крыму (имеется в виду перепалка Вакуленко и Хлывнюка в соцсетях на тему запрета на въезд Басты на Украину в 2017 году). Мой папа такой же категоричный был.
— Тебе удалось с годами его переубедить?
— Сто процентов. Мне удалось ему показать, что рэп и музыка в целом шире, чем его представления.
Что рэп — это не скучный однообразный бубнеж.
При этом я очень похож на своего отца. У меня с ним были сложные отношения. Однако моя категоричность, ярость, правдорубство — это от него. Только я не так хорошо образован, как мой отец. Он был интеллектуал-максималист. Шахматист, филателист — «-ист» всего на свете.
— Твоя особенная любовь к шоу «Голос. Дети» мне не очень понятна. Я не понимаю, как можно заставлять их соревноваться, как можно оценивать их.
— Ты занижаешь планку понимания детьми себя. У человека есть естественная потребность соревноваться. Оценки в школе ставят с первого класса. Вопрос только в том, как родители готовят детей к соревнованию в широком смысле. Моя дочь частным образом занимается тайским боксом, и я говорю ей: «Скоро тебе нужно будет поехать в зал, чтобы уже в спарринге понять, кто ты». Спарринги — это то, что нужно всем. Я сам человек азартный, чем больше конкуренция, тем лучше я мобилизуюсь.
— Молодежь наступает на пятки?
— Да они уже на шее сидят! И для меня важно не отрицать их, не превратиться в Юрия Лозу.
— Кто из молодежи есть у тебя на альбоме?
— Помимо больших звезд — Скриптонита, Noize MC, ATL и T-Fest — у нас в двух песнях на альбоме есть ODI — такой классный парень из Нижнего Новгорода, певец и рэпер. Есть Anikv, замечательная певица, которая известна по сотрудничеству с Saluki. Есть Эрика Лундмоен. У нее интересная история: мама русская, папа норвежец. И она, кстати, подружка Саши Будниковой. Когда Эрика пришла к нам на студию, она просто поразила нас своей открытостью, тем, как она делится своими эмоциями. Это новые люди, не мы, старые маразматики.
— Ты человек верующий, и на новом альбоме это как-то особенно слышно.
— Да, в трех песнях у нас занят московский госпел-хор. Я всегда пел о Боге. Это для меня абсолютное решение всех проблем, когда не на кого больше надеяться.
Так получилось, что в текстах песен, которые попали на этот альбом, больше обращений к Богу, чем обычно.
Иногда это утрировано, почти как в мюзикле. Знаешь, я еще с музыкальной школы ненавидел Баха, эту восковую бурлящую смолу «интервала дьявола». Но зато когда ты выходишь с концерта органной музыки, ты чувствуешь такое очищение!
— Есть ли в новом альбоме новая «Сансара» и новый «Выпускной»?
— А это уже люди решат, я не могу прогнозировать. Песня «Сансара» появилась случайно. Мы делали альбом Ноггано (одно из альтер эго Василия Вакуленко.— “Ъ”), и параллельно нужно было записать видеоприглашение на мой концерт в «Олимпийском». Я буквально между делом придумал мелодию, и так, постепенно, из песни-приглашения выросла «Сансара». А вот про «Выпускной» я сразу понимал, что это шлягер. Я думаю, что на альбоме «Баста 40» нет таких песен. Многие новые песни Басты подошли бы Ноггано или N1NT3ND0 (другое альтер эго Василия Вакуленко.— “Ъ”). Такая получилась корпорация монстров.
— Сейчас много обсуждают отношение государства к артистам. Гастроли практически остановились, новогодних корпоративов не будет, непонятно, как жить музыкантам. Если бы в твоих руках были инструменты помощи, как бы ты им помог? Как сделать так, чтобы и люди были в безопасности, и индустрия не умерла?
— У меня есть и популистские размышления, и реалистичные. Популистская точка зрения состоит в том, что государство должно оказать содействие артистам, чтобы сохранить их компании, чтобы люди не потеряли свои рабочие места. Дохода почти нет, зарплаты платить не с чего. У меня в штате почти 50 человек, я плачу им зарплату, я записал альбом, идут процессы, которые я не могу остановить. Деньги не помешали бы.
Но реальность состоит в том, что ничего сделать невозможно. Ну вот, допустим, мы, артисты, собрались и создали профсоюз. И что мы скажем государству? «Не сажайте нас в тюрьму за то, что мы не платим налоги»? «Дайте денег»? Футбольной команде СКА (Ростов), где я один из акционеров, государство сейчас выделило специальную субсидию в 3 млн руб. на выплату минимальной заработной платы в период пандемии. Я был счастлив. Наверное, можно и вообще раздать людям деньги, все равно все катится в тартарары. Но рецептов и тем более понимания, как все будет дальше, нет ни у кого.
Я поворачиваю голову, смотрю на врачей и учителей и понимаю, что есть люди, которым деньги нужнее, чем мне.
Мне звонят мои друзья: «Одолжи двадцать тысяч, одолжи тридцать тысяч». И это не на то, чтобы шиковать, это просто на жизнь. Мне кажется, у нас сейчас пассионарный распад. Во всем мире п… (все плохо.— “Ъ”). Мы все платим за шикарную жизнь, которая была раньше, до нынешних времен. Это буквально поезд в огне, и я еду в этом поезде. Но при этом я чувствую себя нормально, даже хорошо. Сам не могу понять почему. Но у меня нет отчаяния. Я точно останусь в живых.
Борис Барабанов
