3 марта, понедельник. Утром сразу бросаюсь к радио — слушать новости. Путин переговорил с Обамой и Меркель. По телевидению все время показывают военные интервенции США за последнее время, совершенные без санкций ООН. Здесь и Ирак, и Югославия, и Ливия. Им значит можно, а нам… На биржевом рынке обвал, доллар неимоверно взлетел, евро достиг рекорда и стоит сегодня уже 50 рублей. Наш представитель в ООН Чуркин на Совете Безопасности предъявил письмо Януковича Путину с просьбой ввести войска. Я восхищаюсь нашими неповоротливыми толстыми мужиками, так талантливо сумевшими все предусмотреть, вывозя Януковича из Крыма. Довольно часто показывают Севастополь, который отгородился дополнительной охраной и перекрыл дороги к городу. Паша Косов прислал смс-ку: «Такая политическая борьба идет! Наша Катя воюет в Севастополе. Народным мэром стал Чалый, давший деньги на наш фестиваль “Артбухта”». Помню рассказы об этом таинственном русском олигархе, он не только на «Артбухту» дал деньги, но и за свой счет создал огромный — об этом в Дневнике за прошлый год — музей «35-я береговая батарея» и создал свое остро оппозиционное по отношении к киевской власти телевидение.
Утром дописал свою статью, связанную с будущим юбилеем Левы Скворцова. Наверное, ее придется впечатывать в Дневник. Вечером читал старые этюды студентов и перечитывал большой материал Алексея Слеты к следующему семинару.
О пользе качественной работы
Рассказ писателя о своем товарище это почти всегда рассказ и о самом себе — издержки жанра. Вот и начну с того, что с Львом Ивановичем Скворцовым, знаменитым лексикографом и филологом, я дружу свыше пятидесяти лет. Еще никто не знал, что я стану писателем, потому что в моем «портфеле» лежала лишь одна маленькая повесть, а Лев Иванович уже был молодым ученым, почти кандидатом наук. Так уж случилось, что сначала Лев Иванович отнес эту мою повесть К. И. Чуковскому, а потом и журнал «Новый мир» послал ее на внутреннюю рецензию маститому писателю. Ответил Корней Иванович мне лично, и сегодня это письмо хранится в особом фонде Библиотеки имени В. И. Ленина.
Слово «друг» я не могу заменить на какой-нибудь близкий синоним. Не приятельствую, не товариществую — дружу. В принципе, я не дружу с неталантливыми людьми — это моя установка. С талантливым человеком можно все называть своими именами и не придется жалеть, когда надо будет о своем друге высказаться. Друг все поймет.
За Леву я часто переживаю, за его неумение нести себя, за русскую безалаберность и нежелание добиться справедливости в оценке собственного труда. Переживаю, что у него нет крупного государственного ордена, что нет Государственной премии, что когда по «Эху Москвы» плохая романистка и тенденциозный журналист всех учит «говорить по-русски», она никогда не ссылается на знаменитого ученика академика Виктора Виноградова и легендарного Сергея Ожегова. В этих обидах за друга меня успокаивает мысль, что действительно существует некий подлинный счет. Впрочем, счет этот, пожалуй, и состоялся. Я отнесся к этому, как к знаку свыше, как к посланию справедливости. В 2011 году вышел солидный и тяжелый, как кирпич, том с вполне научным, даже скучноватым названием «Русские лексикографы XVIII–ХХ веков». На первой странице список этих счастливцев, их 31 человек. Счастливцев, потому что как филолог я знаю, что в литературе нет ничего более долговечного и репутационно стабильного, чем имя на обложке словаря. Вот они, бессмертные, как говорили французы о своих академиках. Мы-то ведь помним, что Французская академия началась с создания словаря французского языка.
Дашкова Екатерина, Шишков Александр, Востоков Александр, Даль Владимир, Срезневский Измаил, Грот Яков, Березин Илья, Шахматов Алексей, Ушаков Дмитрий, Фасмер Макс, Виноградов Виктор, Черных Павел, Евгеньева Анастасия, Ожегов Сергей, Бабкин Александр, Филин Федот, Сорокин Юрий, Толстой Никита, Абаев Василий, Шведова Наталия, Кутина Лидия, Шанский Николай, Трубачев Олег, Тихонов Александр, Сороколетов Федор, Богатова Галина, Денисов Петр, Скворцов Лев (позволю себе выделить героя), Караулов Юрий, Лопатин Владимир, Скляревская Галина, Морковкин Валерий. Какие имена, какие достижения этих людей разворачиваются в памяти!
Познакомил меня с Левой наш третий друг, великолепный журналист Юрий Апенченко. Оба они, Юра и Лева, когда-то учились в одной школе в городе Суздале. Место учебы часто говорит и о на всю жизнь обретенных пристрастиях. Кстати, именно в Суздале Лева и родился. Русская языковая стихия, впитанная с детства, если не с рождения, повернула к профессии, ставшей смыслом жизни. Ах, это провидческое «как наше слово отзовется»!
В дружбе надо уметь радоваться достижениям друзей. Я был на обеих защитах Левы — и кандидатской, и докторской, а Лева был на «смотринах», когда, получив мою первую повесть, из редакции журнала ко мне «в гости», чтобы удостоверится, что именно этот автор, не числящийся ни в каких писательских списках, что-то толковое написал, приезжала целая делегация. Потом мы все трое встретились в Литературном институте: Юра вел семинар публицистики, а Леве, уже ставшему Львом Ивановичем, Институт, долго время перед этим бывший «ведомственным» вузом, обязан началом своего академического учебного порядка — доктор филологических наук отвечал за учебный процесс.
Жизнь интересна, но и трудна, если вся она посвящена родному и любимому делу. Леве уже восемьдесят, он на два года старше меня, но я до сих пор часто звоню ему по телефону, чтобы получить нужный, а иногда и просто жизненно необходимый совет. Раньше я звонил ему каждый день и читал очередную, только что написанную страничку из нового романа. Все мои книги аккуратно хранятся на Левиных книжных полках, и часто я могу взять у него то, что уже потерял или раздарил я сам. Словари, составленные или подготовленные к печати Львом Ивановичем, занимают полку и на моих стеллажах. Словарей много, сейчас я жду новый, который Лев Иванович создает уже несколько лет, сравнивая, выписывая, уточняя. Это какая-то новая огромная работа. Время идет, язык меняется, расширяется, угасает или разгорается новым пламенем. Это все необходимо понять, зафиксировать, определить научные тенденции. Словарь этот будет называться «Толково-объяснительный». Новый жанр? Но я хорошо помню другой, который Лев Иванович подарил мне несколько лет назад — «Лев Скворцов. Большой толковый словарь правильной русской речи». На первой странице была дарственная надпись. Я ее ценю.
«Сергею Николаевичу Есину — другу от автора.
Дорогой Сережа! Я уже говорил, а теперь и напишу: 80% этой книги — твоя заслуга (что делал мне поблажки для работы). Спасибо тебе. И еще:
Я думаю, сказать не будет лишним,
Дополнив стих Высоцкого своим:
Не стыдно нам предстать перед Всевышним,
Нам есть, чем отчитаться перед Ним.
Верь в это. Твой Л. Скворцов. Март 2006»
Отчитаться действительно есть чем: маловато, правда, премий, но много большой качественной работы, которая наверняка не пропадет во времени.
Совсем отстал от жизни — уже не слежу за ворующими олигархами. Посадили еще одного — Глеба Фетисова, доктора экономических наук, профессора, членкора РАН. Обвиняют в мошенничестве: он владел «Моим банком», потом продал; по слухам, клиентом банка был Никита Михалков.
4 марта, вторник. Три часа вел семинар — коллегам, кажется, это не нравится. Читали материал Алексея Слеты — то ли очерк, то ли большой рассказ о мальчишках в военном городке в Прибалтике; время советское. Помню фрагменты рассказа еще с лета, с приемной комиссии. Кое-что не в порядке с текстом, с языком. Об Украине утром ни слова, хотя, наверное, студенты от меня ожидали. Илья даже спросил: «Сергей Николаевич, а мы об Украине этюда писать не будем?» Семинар прошел хорошо и полно, пришел даже мой рыжий Глеб Пономарев — сидел и на планшете весь семинар читал Захара Прилепина.
Сегодня на свой семинар Олеся Александровна пригласила нового священника. Две недели назад уже был один, отец Михаил Ардов, служащий теперь, кажется, в Англии. Новый гость — протоиерей Артемий Владимиров, сравнительно молодой, картинный, вежливый и сладкоречивый батюшка. Меня с ним познакомили еще до встречи. Пришел со свитой покоренных им молодых и моложавых женщин. Батюшка выпускник, как и я, филфака МГУ, его тянет самовыражаться в художественной форме. Подарил мне три книги, буду читать. На выступление кроме студентов собрались все наши официально православные — Олеся Александровна, Маша Жданова, Владимир Малягин, Александр Ужанков. Как новый материал выступление отца Артемия интересно, но не глубоко. Роскошная борода, роскошная ряса, румяное свежее лицо. Говорил и о нисхождении духа — похоже на то озарение, которое я бы применительно к творчеству назвал моментами вдохновения. Симптомы близки. В конце встречи я задал довольно каверзный вопрос в плане собственного покаяния.
Институтская охрана на вопрос, почему грязно во дворе, рассказала мне новость о киргизах, которые уже лет восемь или десять живут и кашеварят у нас в подвале, дворники, мать убирает аудитории. Я всегда ждал здесь беды: или сожгут находящуюся над подвалом библиотеку, или нагрянет милиция и начнет штрафовать. Беда пришла с другой стороны. У одной из студенток пропал планшет — наверное, оставила в парте. Заявили в милицию, те довольно быстро установили через спутниковую связь, у кого он находится. Быстро выяснилось, что планшет нашла уборщица-киргизка и продала. Чтобы замять дело, страдальцев-киргизов быстро перевели в общежитие. Когда Сергей Лыгарев пошел их регистрировать, выяснилось, что или въехали киргизы, или зарегистрированы по фальшивым документам, и значит, все эти годы работали вне государственной квоты. Киргизам немедленно купили билеты (за свои или институтские деньги, не знаю) и выслали на родину. Если Лыгарев не замнет, то нам грозит штраф по 800 тысяч за человека — закон. Обидно, что я так и предполагал еще раньше. Меня удивила здесь позиция Игоря Курышева — он-то мог догадаться. Если бы не система тайны и «не лезь, не твое дело», даже я бы подсказал. О нашем доблестном завхозе я и не говорю.
Вторая новость: после Ученого совета экстренно ушли четыре письма о продлении срока ректору Тарасову — Ливанову, Мединскому, Фурсенко и Владимиру Толстому. Подписывала их М. В. Иванова, потом стал известен тезис: дескать, идет строительство, коней на переправе не меняют.
Еще в машине, по дороге домой, услышал интервью Путина: как я и предполагал, никакого ввода войск пока не будет, все это ловкий дипломатический нажим. Запад отвечает на это прилетом госсекретаря в Киев. Одесса и Донбасс собираются примкнуть к Республике Крым. В Харькове ловкий мэр еврей Геннадий Кернес уже снова переметнулся на другую сторону. После того, как мои ранние предположения подтвердились, заглянул в Интернет — у голубчика несколько судимостей. Ах, наивные харьковчане!..
Вечером еще по каналу «Дискавери» видел фильм, который долго ждал, про императриц Рима. Наконец-то разобрался с чередой и родословной первых римских императоров. Потом по «Культуре» смотрел «Линию жизни» с актрисой Лужиной. Какая умница! Вспомнил, что Валя с ней дружила. Ах, Валя, Валя, бросила ты меня…
Ночью стал читать последнюю книгу Лаврентьева. О стихах не говорю, но какая прекрасная и чистая литературоведческая публицистика! Прочел очерки о Маяковском, Пушкине, Введенском и Брюсове.
