Владимир Владимирович Шахиджанян:
Добро пожаловать в спокойное место российского интернета для интеллигентных людей!
Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

Кому сказать спасибо...

«Скажи еще спасибо, что живой…»

В. Высоцкий

Людмила Исаева

…Так кому же сказать спасибо? Системе, которая закалила в хронических неурядицах и научила выживать в любых условиях? Папе с мамой — за крепкое здоровье? Духовным учителям — за веру в то, что не все решается на земле…

А иначе, где бы я теперь была? Невзирая на любовь к земле, к детям, к родному языку и при глубоком понимании ценности этой жизни.

Год назад я люто возненавидела существующую чиновничью систему государственного управления России и мучительно желала уехать из страны куда угодно, увезти детей и бесценное литературное наследие значительного поэта, лишь бы больше не испытывать подобного унижения и такую нужду. И если бы речь шла только обо мне. Но на моих плечах были ответственность за архивы и творческое наследие ушедшего из жизни в 2004 году Геннадия Владимировича Кононова, женой и литературным референтом которого я была ряд лет и корни которого тут, в Пыталово, и мой маленький сын, которому не исполнилось тогда и года. С этого, наверное, и стоит начать повествование.

Знак равенства

У меня двое детей. Дочь — студентка медвуза, и сын — долгожданное чудо-чадо, родился в конце января 2006 года. Родила его в сорок лет, вопреки всем предубеждениям, и не только по медицинским показаниям, а больше — из огромного желания иметь еще детей. Рождение сына случайно совпало с программой государства на повышение рождаемости в стране, но закон о материнском капитале мы опередили, нас с сыном он не коснулся (а жаль)… Родила без мужа. Непросто в маленьком городке устроить личную жизнь.

Пособие по уходу за ребенком в 2006 году было 700 рублей в месяц. Коммунальные платежи за двухкомнатную квартиру в совокупности с телефоном и светом составляли на двух человек более 2 тысяч рублей… сейчас — более 3-ех. Квартира на первом этаже пятиэтажного блочного дома, которая досталась мне по завещанию от бывшего мужа, пустовала какое-то время после его смерти, была несколько раз затоплена из-за неисправности канализационных систем и нуждалась в серьезном ремонте. Прежде чем жить там с младенцем и ввезти библиотеку и архивы, вынуждена была приводить ее в порядок. Все деньги на новорожденного (много ли их было…) заранее ушли не на обеспечение малыша, а на ремонт.

Вы пробовали жить и содержать двоих детей на 700 рублей в месяц? Плюс 140 рублей дополнительно — эта удивительная сумма равна наличию отца у ребенка (столько наше гуманное государство платило и платит по сей день в качестве материальной помощи матерям- одиночкам). В пересчете на вещи первой необходимости — пачка недорогих памперсов на четыре дня экономного пользования. Поставьте знак равенства между отцом и 140 рублями…(!). Не я, система уравняла.

Долг по оплате квартиры начал собираться еще при жизни болеющего поэта и с начала отпуска по уходу за ребенком стал умножаться снежным комом.

Коммунальные конторы тогда еще не разделились на горкомхоз, водоканал, горгаз и теплосети, велись Службой единого заказчика. И эта Служба подала иск в суд. Мне позвонил прокурор города. Он не спросил, что было бы удивительно, но по-человечески более уместно: «Что вы едите при таком доходе, кормящая мать?» Прокурор резким менторским тоном вопрошал, почему я не хочу платить по коммунальным счетам.

Объяснила, как умела, что временно не работаю (хотя он должен был уже знать, так как до этого звонка я была по прокурорскому вызову на приеме у заместителя прокурора и подробно обо всем рассказала), не ворую, самогонку не гоню, родственников в России нет, помощи ждать не от кого… И возможности подрабатывать с грудным младенцем нет. На что он мне безапелляционно заявил, (золотом бы высечь эти слова на прокуратуре), дословно: «У вас у всех одни и те же отговорки. Передаю дело в суд»…

Служебный долг

Из суда пришла бумага, согласно которой я осуждена и в принудительном порядке обязана выплачивать (смешно, я же не отказывалась платить, просто не из чего было) задолженность по коммунальным счетам — 24 тысячи рублей; за судопроизводство возместить еще 380 рублей; кроме этого, суд начислил 1600 рублей штрафа за несвоевременную оплату или какие-то приставские сборы… Это все я обязана была в тот же момент выдать из своих 700 рублей и 140 «безотцовских»; оставшееся — нам с детьми на проживание… Из 840 рублей 26 тысяч не минусуется?.. Разве!!?

Но это еще не все. От приставов пришло сообщение, что они идут ко мне с описью имущества. Какое имущество они хотели у меня описывать? Детские штанишки, собранные по бедности друзьями, или кастрюли, в которых я готовила кашу малышу? У меня не было и нет дорогих вещей, драгоценностей, дорогой электроаппаратуры, новой мебели. Не накопила. Деньги, которые мы зарабатывали, шли на жизнь, на творчество, на здоровье и друзей. Телевизор маленький, восьмилетнего срока пользования, книги, компьютер еще первого поколения, собранный из лома, подаренный бывшему мужу-писателю за полгода до его смерти друзьями, вместо печатной машинки; мебель сорокалетняя, доставшаяся от давно умерших родителей мужа… Вот и все мое имущество.

Пристав, которой было вменено взыскать с меня положенную сумму или описать вещи, выслушала мои нервные, сбивчивые стенания и воспитательно объяснила: «Детей вы рожали для себя. И проблемы это только ваши». А она всего лишь исполнитель.

Против лома нет приема. Конечно же, детей я рожала только на радость себе. К тому часу уже иллюзий не оставалось, поняла, что мои здоровые, разумные и талантливые дети этому государству не нужны, как и я сама, как и поэт с его творческим наследием, которое сохраняю…

Как выживала? В то время мне каждый день казался последним. Психологический прессинг, ожидание неприятностей преследовало ежеминутно. Это при том, что кормила ребенка грудью. Сама ела, как придется, что принесут и подарят Друзья. Слава Богу, что мир не без добрых людей. Кто-то картошки подбросит, кто-то — капусты и морковки, у кого-то денежек занимала, чтобы молока и хлеба купить (по сей день долги висят, хотя я уже три месяца, как работаю). Спасибо, дорогие, что не дали пропасть в эти суровые полтора года.

Отключение

Хуже всего стало к осени 2006 года, когда в городе прекратились поставки газа и долго не подключали отопление. Было в квартире холодно и сыро, малыша одевала в помещении, как на улицу. Готовить приходилось на электроплитке, ею и обогревались (рефлектор купить было не на что). Счет рос. Пришли электрики со щипчиками и попросили расписаться в акте на отключение электроэнергии. Это был предел. Через час обогреваемая комната выстынет. Готовить будет не на чем, и света тоже не станет. Уйти некуда.

Я не бомж, дамы и господа, военнослужащая последние 12 лет, имею два образования, одно из которых — высшее юридическое. Коммуникабельна и социально адекватна, как мне кажется. Но тут растерялась. У электриков приказ об отключении, они не виноваты в моих бедах, тоже исполнители, обязаны. Задолженность составляла на тот момент всего 800(!) с небольшим рублей, второй месяц неуплаты. Показала над дверью два крючка (для прыгунков малыша): если посмеют отключить свет, на одном буду висеть я, на другом — младенец. Это был действенный аргумент…

Деньги на оплату электроэнергии в срочном порядке прислали из Германии — семья русских иммигрантов: муж, жена и двое детей, которые сами там жили на иммигрантское пособие. Через приятельницу по электронной почте узнали о моем бедственном положении и помогли незнакомым людям — жили же в России, понимают…

Временная отсрочка

Обращалась ли я к нашим властям? Да. Неоднократно. И в письменном виде, и лично. В первую очередь, к директору Службы единого заказчика. Вспомнить стыдно без содрогания и спазма в горле. Дважды ходила на поклон к главе местной администрации. И к его заместителю. Еще до суда. С просьбой помочь в оплате (прецеденты были, когда с согласия городских властей списывались еще большие задолженности). А я ходила не просто милостыню просить, а еще и с предложением завещать мемориальную квартиру городу (в ней жил автор нескольких тысяч произведений, который уже к тому часу был введен в Антологию поэтов России XX-XXI вв.). И потом ходила, после суда, с представителем общественности, с преподавателем одной из школ района, которая знала лично поэта, в школе проводила литературные встречи еще при жизни его. Мы слезно просили о помощи. Администрация осталась глуха. Мне было сказано, что в районной казне нет денег на музеи, уже имеющийся краеведческий не на что содержать. Квартира — ваша собственность, продайте ее и заплатите долги.

Окажись она просто квартирой — я бы так и поступила. В конце-то концов, дослужилась уже и до служебного жилья. Но я обещала литературному сообществу сохранить эту квартиру как мемориальную. В ней библиотека и архивы поэта. Здесь он творил и прожил всю свою жизнь. Есть же квартира-музей Высоцкого, есть — Булгакова, Маяковского, Есенина. Почему бы не сохранить еще один очаг культуры и просветительства? Сам поэт написал за несколько лет до кончины: «…В этой квартире когда-нибудь будет музей. Посмотреть бы, да жалко, без нас это дело оформят».

Помогать-то мне надо было всего чуть-чуть. Пусть бы и в долг. До момента, когда закончился отпуск по уходу за младенцем, далее вышла бы на работу и взяла полную ответственность за содержание. Как потом и случилось. Но в тот драматический момент выхода не было. Меня вызвали к мировому судье все с той же угрозой описи имущества, если я не оплачу задолженности. На мои объяснения о неимении дохода судья города искренне и наивно заявила: «Моя дочь тоже получает 140 рублей…». Я сочувствую дочери судьи, которая тоже ребенка без отца растит… при 45 тысячах маминых (оклад судей) можно и не получать смешные 140 — не помрешь… Но я (с помощью все тех же друзей, а конкретнее — преподавателя английского языка, 82-летней пенсионерки) заплатила штраф, и суд мне дал временную отсрочку по выплате основного долга.

«Позорный столб»

Между тем, Служба единого заказчика уже распалась на отдельные конторы и хозяйства, и теперь каждая из них предъявляла свой счет по текущим платежам. А мое имя попросту стали вывешивать, как должницу, на «позорный столб». Ежемесячно на двери моего подъезда службы наклеивали большой лист, на котором крупным шрифтом печаталась моя фамилия с очередными суммами долгов. До возможного выхода на работу оставались считанные месяцы, я просила подождать, когда малышу исполнится полтора года и я стану платежеспособна, обошла лично всех коммунальщиков. Увы. Давление не прекращалось.

Пособие, так называемую субсидию, положенную при неполном доходе, не выплатив предшествующих долгов, я не могла получать. Мне ее дали совсем недавно, когда малыша определила в ясельки, вышла на службу и первые две своих зарплаты почти целиком отдала на погашение части долгов государству.

Старые счеты

Милостью Господней, мы выжили, квартира сохранена, но нервы и горечь остались. Меня не оставляет вопрос: правомочно ли Служба единого заказчика, прокуратура и городской суд пустили в производство подобное дело? Нельзя ли было сразу дать ту же самую отсрочку, хотя бы на полтора года, до выхода на службу, и сделать это не через суд? За какое такое преступление следовало осуждать и наказывать мать с двумя детьми, одному из которых не было и года, находящуюся временно без фактического дохода? Зачем заниматься травлей, не заботясь о возможных пограничных исходах, загонять в угол, без учета постродового синдрома, одиночества, тревоги за двоих детей и постоянного стресса в ожидании неприятностей? Особенно если учесть, что ранее за все предшествующие годы жизни я не имела долгов по коммунальным платежам.

В своем повествовании я не замалчиваю название города, где все это происходило и происходит, но опустила все личные имена и фамилии, так как тут сменился глава администрации, он не несет ответственности за деяния своего предшественника, а остальные персоны себя сами узнают… Да и подобное может произойти в любом городке данного региона, возможно, и страны.

Несколько времени назад в нашем городе повесилась мать четверых детей, не имея сил и возможности их прокормить и оплатить свою четырехкомнатную квартиру. Она работала уборщицей в воинской части. Это была тихая, скромная, старательная женщина. Помню, как она сокрушалась, что сыну Богдану нужны ботинки… Как водится, за этот поступок ее сочли ненормальной, больной. А она измоталась и устала. Нужда заела, а силы затыкать дыры закончились. Никто из властей не посыпал голову пеплом. Что возьмешь с сумасшедшей?..

Личные проблемы

Нужды наши человеческие так и остались нашими личными проблемами, и тогда, и теперь. Не приведи Господи вам упасть на колени. Словно не в миру живем, как будто у некоторых и души-то нет. И вот удивительно: каждый чиновник надеется, что его минует подобная участь, что он сам и его близкие не будут никогда ни в чем нуждаться. Что он не останется калекой, как поэт, который заработал инфаркт после ампутации диабетической стопы, без ноги до бедра прыгая на костылях с первого на второй этаж и обратно множество раз — проходил комиссию на подтверждение своей инвалидности (доказывал, что через полгода после ампутации нога не выросла).

Мне объяснили: никто никого не обязан жалеть, сострадать, заботиться, помогать, я уж не произношу нелепого в этом контексте слова «любить». Но, как известно, от сумы и от тюрьмы…

Я люблю свои родину, язык, культуру, но люто ненавижу бездушных канцелярщиков, исполнителей закона на местах, которые устроились и живут себе, чужим горем не омраченные. У них столы изобилуют по праздникам, и совесть не мучает. А о сомнениях и вовсе не слыхивали.

Да не завистлива я и хлеба и роскоши никому не жалею, пусть копят… Пусть строят рынки, продают землю и топливо, строят дома и меняют автомобили, охотятся и в карты любые тысячи за один кон проигрывают. Не жалко, если рядом не умирают от голода пенсионеры и дети… Если поэтов, умерших в нищете и живших впроголодь, не надо хоронить всем миром: кто что даст на покупку гроба и оплату ритуальных услуг. Он тоже не был бездельником, поэт всю жизнь проработал преподавателем, имел высшее образование.

Я вышла на службу, в несколько месяцев оплачу, погашу все долги. Но никогда не забуду, как вешалась от отчаяния и безысходности, когда пришли обрезать свет, как предельно унизительно ждала приставов и представляла, как будут описывать детские вещи, кастрюли на кухне, старый компьютер поэта и другую мелкую незамысловатую утварь, дабы государство не понесло ущерба. Потому что Государство — это не мы, наши дети и наши таланты, а ОНИ. А мы для НИХ — «те, у которых одни и те же проблемы», с которыми мы мешаем ИМ хорошо ЖИТЬ!

Ваша Людмила Исаева

1306


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95