Вообще-то, я — человек бывалый. За свою жизнь я видел множество непохожих друг на друга людей, множество самых разных характеров, необычных, порой уникальных судеб. Со многими людьми у меня были, хоть и кратковременные, но весьма доверительные отношения, что я отношу в основном на счёт своей привычки не предъявлять к людям более строгие и жёсткие требования, чем к самому себе. С годами у меня возникла привычка судить о людях по внешности. Если любая классификация и систематика основаны на логическом мышлении, то моя манера судить о людях, по-видимому, основана на преимущественном использовании подсознания.
Подсознание работает намного быстрее сознания и основано на ассоциациях. Такой-то и такой-то человек очень похожи внешностью или манерой говорить на такого-то человека, которого я достаточно хорошо знаю. На основании этого можно делать выводы, правота которых очень часто в дальнейшем подтверждается. Процесс знакомства и общения с новыми людьми представляет собой как бы вакцинацию подсознания. Он оказывается очень полезным в жизни, предохраняет человека не только от вокзальных мошенников, но вообще позволяет лучше ориентироваться в жизни. Человек, о котором я хочу рассказать, уникален. Он врал всегда и врал часто без какой-либо пользы для себя. Врал и тогда, когда не мог не знать, что через пять минут его разоблачат. Этот человек-патология не может быть полезным с точки зрения описанной мною вакцинации подсознания, поскольку такие люди встречаются чрезвычайно редко. Тем не менее, мой рассказ может быть полезным, поскольку знание того, что подобное в жизни возможно, может лишить девственности любого идеалиста-романтика, верящего в разумное вечное с избыточной силой.
Люди, как правило, врут, чтобы казаться лучше. Жажда признания, гипертрофированное стремление обратить на себя внимание окружающих, приукрашивание своих успехов и достижений с целью хоть на миг возвыситься над реальностью пресности и неинтересности личной жизни — всё это побуждает людей врать. Но этот вид вранья, как правило, преследует совершенно конкретные цели. Писатель Николай Устьянцев в своём рассказе «Два в одном» описал своего родного дядю, который безудержно врал. Но дядя врал осознанно и мог анализировать своё враньё. Известно заболевание, сопровождаемое враньём — т.н. «синдром Мюнхгаузена». Психопатией такого рода обычно страдают истерические, психически инфантильные личности. Что касается человека по имени З.А., о котором я здесь расскажу, то, хотя в его поведении проявлялись некоторые из описанных выше особенностей патологического вранья, однако в целом этот человек на мой взгляд был уникален. И я не думаю, что кто-нибудь из моих читателей, прочтя этот рассказ, сможет сказать, как любил говорить бравый солдат Швейк: «У нас в полку был аналогичный случай».
Я не помню, как я с ним познакомился. Он учился в бакинском Университете на ином, чем я факультете. Он был смазливым парнем немногим ниже среднего роста и производил впечатление весьма неглупого человека. За словом в карман не лез, и его было даже интересно слушать. Я не знаю, что он во мне нашёл, но его интерес ко мне был явно повышенным. Если до моего с ним знакомства я его никогда не видел, то после того, как мы познакомились, он начал постоянно мелькать перед моими глазами. Очень быстро мы стали хорошими приятелями.
Однажды мы встретились на улице и З.А. меня слегка ошарашил:
— Ты знаешь, я вчера познакомился с невестой полковника!
Встретившись со мной взглядом и поняв, что меня сильно озадачило это словосочетание, он пояснил:
— Она была невестой полковника, но познакомившись со мной, сразу же решила полковнику отказать.
Поняв, что невеста полковника не произвела на меня должного впечатления, З.А. перешёл к другим темам. Когда мы уже собирались расходиться, я сказал, что в ближайшие несколько дней уезжаю в Москву (было время весенних каникул). Услышав о моих планах, З.А. сразу необыкновенно оживился, схватил меня за руку и сказал:
— Я поеду с тобой. У меня пол Москвы родственников. У меня сестра — солистка театра «Ромэн». У тебя есть родственники в Москве?
Я сказал, что есть очень дальние родственники, но я с ними не знаком и не собираюсь в этот раз знакомиться, что я рассчитываю остановиться в гостиннице. В ответ на мои слова он стал меня убеждать, что глупо останавливаться в гостиннице, когда у него пол Москвы родственников. Я с ним согласился и сказал, что не возражаю, если мы поедем вместе. Мы с ним договорились о дне поездки и распрощались. Через несколько минут он меня нагнал и сказал, морща лоб:
— Я совершенно забыл. Моего отца, который работает начальником отдела ЦК, срочно вызвали в район. Там случилось какое-то ЧП, а без моего отца такие проблемы на местах не решаются. Деньги на поездку я могу взять только у отца или же одолжить их у родных в Москве. — И посмотрел на меня с надеждой. Я сказал, что смогу одолжить ему деньги. Он энергично пожал мне руку и мы расстались.
В назначенный день я отправился домой к З.А., чтобы от него мы вместе на такси поехали на вокзал. Пока З.А. возился с упаковкой вещей, я сидел на стуле посреди комнаты. Взрослых в квартире я не видел. Через некоторое время ко мне подошла улыбающаяся девочка лет десяти, которая начала говорить со мной так, как-будто мы с ней давно были знакомы. Вскоре появился З.А. с чемоданом и мы вышли из дома. Я сказал ему, что у него очень красивая и умная сестрёнка, на что он ответил мне, что это не сестрёнка, а соседская девочка, которую они подкармливают, поскольку в их семье много детей и они очень нуждаются.
В поезде З.А. рассказывал мне всякие интересные истории о своей жизни в Москве. Он рассказал, что два года назад поехал в Москву поступать в военную академию. Во дворе дома, в котором З.А. жил у родственников, он часто замечал очень красивую молодую женщину. Однажды, когда он глядел из окна во двор, эта женщина, видимо почувствовав его взгляд, посмотрела на него и улыбнулась. Вдохновленный этим знаком расположения, З.А. подкараулил эту женщину и в итоге с ней познакомился. Они провели вместе два дня, всё было чудесно. Когда же он пришёл на экзамен, то увидел, что экзаменатором была та самая женщина. Она сделала вид, что с ним не знакома, и поставила ему пятёрку, хотя он плохо ответил на экзаменационные вопросы.
Когда мы вышли из поезда на Казанском вокзале, З.А. предложил сразу же поехать на метро к его родственникам, чтобы оставить у них вещи. Родственники были по его словам предупреждены о том, что он приедет на несколько дней к ним с товарищем. Но потом он решил всё же им позвонить перед тем, как заявиться, и очень долго проторчал в телефонной будке. Наконец он вышел из будки и, направляясь ко мне, уже издали стал разводить руками:
— Понимаешь, какая-то хохма. Все родственники куда-то исчезли. Может быть у кого-то свадьба или похороны. Но по идее они должны были предупредить меня.
Короче говоря, ночь мы переспали на вокзальной скамейке.
Утром мы позавтракали в столовой и весь день бродили по городу. Периодически З.А. останавливался у телефонной будки и многократно набирал номера телефонов. Каждый раз он выходил из будки крайне удивленный тем, ни ни один родственник так и не появился дома. Поскольку З.А. выехал из Баку без копейки денег, а родственники всё никак не появлялись, то за все мелкие и крупные радости, например, за обед в дорогом ресторане, платил я. Когда я в магазинах покупал что-то в подарок для своих родных, то З.А. вне зависимости от количества и качества моих покупок мягко намекал мне, что нужно заплатить удвоенную сумму, приплюсовав дополнительный расход к сумме его долга. Я купил маме духи «Белая сирень». «Белая сирень» оказалась совершенно необходимой З.А. После этого я встал в очередь за очень модными в то время духами «Серебристый ландыш». З.А. встал впереди меня в очередь, поскольку в одни руки «давали» ограниченное число флаконов. Когда наша очередь приблизилась, он спросил меня, сколько флаконов я беру. Услышав от меня, что я беру два, он тоже попросил два флакона и стоял, как истукан, пока я не заплатил за него деньги.
Под вечер мы вновь вернулись на Казанский вокзал и З.А. опять отправился звонить родственникам. Когда я через несколько минут вышел на улицу покурить, то увидел З.А. и стал на ним следить. Он шёл быстрым шагом, часто оглядываясь. Иногда заходил в телефонные будки, но исключительно для того, чтобы стукнуть по автомату в надежде, что посыплются монеты. Когда З.А. вернулся на вокзал и вновь начал свою песенку о том, что он не понимает, куда делись все родственники, я понял, что он врёт. То, что у него в Москве нет никаких родственников, я не предполагал. Мне показалось, что он не может у них просить денег на обратную дорогу, поэтому и морочит мне голову со звонками. Так или иначе, не желая провести вторую ночь на вокзальной скамейке, я решил взять судьбу в свои руки.
Довольно быстро я разыскал на вокзале здорового краснорожего парня, который пообещал устроить нам ночёвку на три дня. Ночевали мы в маленьком закутке коммунальной квартиры в доме, расположенном рядом с гостинницей «Балчуг». Мы шли за парнем по длиннющему коридору, по обе стороны которого были расположены двери в малюсенькие комнатки. Видимо, до революции здесь была гостинница. Около каждой двери стояла газовая плита и горела персональная лампочка. Парень остановился около одной из плиток, на которой стояла большая сковорода, накрытая крышкой. Он приподнял крышку, смачно плюнул в находившиеся под крышкой котлеты, и уже собрался двинуться дальше, когда я схватив его за руку, заорал: «Что вы делаете?» Краснорожий посмотрел на меня с большим интересом и сказал мне внушительным тоном: «У нас все так делают!» Увы, деньги за ночёвку я ему уже заплатил авансом.
Жизнь муравейника с одним умывальником и одним туалетом на огромную ораву жильцов сама по себе достойна подробного и красочного описания. Однако это было бы существенным отклонением от основной темы. На следующий день после приезда З.А. позвонил мне поздно вечером и попросил меня выйти на улицу. Он был необычно взволнован. Таким я его до этого не видел. Он объяснил мне, что только я с какими-то непонятно какими моими способностями смогу спасти его. Он поведал мне печальную историю любви к девушке, без которой он жить не может. У них была пламенная любовь до отъезда нашего с ним в Москву, а после приезда из Москвы что-то совершенно непонятное произошло с этой девушкой. Он пришёл к ней домой. Она пригласила какого-то недоделанного соседа и всё время говорила ему, что, когда этот — она указывала пальцем на З.А. — уйдёт, они смогут откровенно поговорить о своих отношениях. Через 20 минут подобной пытки З.А. разбил о пол стоявший на полке кувшин и выбежал из дома. Через некоторое время он решил всё же вернуться и выяснить отношения, но дверь ему уже не открывали. З.А. умолял меня договориться о встрече с девушкой и выяснить, почему она себя так вела.
Я сказал ему, что сделаю всё, что смогу, и завтра позвоню к этой девушке и договорюсь о встрече, поскольку сегодня звонить уже видимо поздно. На это он сделал трагические глаза, сказал, что не доживёт до утра, и потребовал позвонить ей из уличного автомата. Оказывается, пока мы с ним говорили, он сжимал в кулаке монеты для телефона-автомата. Я позвонил девушке, сказал, что меня зовут Леонид Андреев и что я хотел бы с ней встретиться для того, чтобы поговорить о З.А. Она мне сказала, что я могу приехать сейчас же, и продиктовала адрес. В такси я спросил у З.А: «Эта та самая невеста полковника?» на что он молча кивнул головой. З.А. остался ждать на улице, а я поднялся по лестнице и позвонил.
Дверь мне открыла невероятно красивая девушка. Она принадлежала к той категории женщин, после длительного общения с которыми, пытаешься мучительно вспомнить, какой у неё размер груди и форма задницы. Её лицо мне показалось удивительно знакомым, о чём я ей сразу же сказал. Л. — так звали девушку — тутже перешла со мной на «ты» и предложила мне чай с печеньем, которое она вчера спекла. Потом она села со мной рядом на диван и сказала: «Как же ты меня не помнишь, нас с тобой познакомила Ю.» И тут я всё вспомнил. Как-то я сказал З.А., что вечером иду в театр на «Сицилийскую вечерню». Он мне сказал, что он тоже сегодня идёт в театр на это представление. В антракте я увидел свою знакомую Ю., которая работала танцовщицей в кордебалете. Ю. была вместе с Л. Мы немного поговорили, после чего к нам подошёл З.А., которого я познакомил с Л. и Ю. После этого я увидел знакомого, с которым мне нужно было переговорить, а З.А. остался с девушками.
Я узнал, что Л. учится в Москве на историко-архивном факультете и приехала к маме на каникулы. Узнал я также, что между З.А. и Л. случилась пламенная любовь с первого взгляда. После третьей встречи З.А. сказал Л., что только что он узнал печальную новость: в Москве от рака умирает его любимая двоюродная сестра, которая передала через родителей, что хочет непременно увидеть З.А. перед смертью. Он сказал, что пробудет в Москве несколько дней, а она ему обещала не уезжать до тех пор, пока они вновь не встретятся. Оказалось, что Л. недаром поступила на историко-архивный. За время отсутствия З.А. она выяснила, что он ей тотально врал. Я не знаю, как ей это удалось, но она узнала о нём всё. З.А. врал ей во всём, начиная со своего имени, года рождения, национальности и т.д. Я уже не упомню всего, что она мне рассказывала. Всё, что З.А. рассказывал Л., он врал, врал бессмысленно, в отсутствие малейшей логики. Л. мне с садистким упорством в течение часа перечисляла всё, что он ей наврал. Помню хорошо своё недоумение. То, что З.А. наврал мне насчёт своих родственников, можно понять: у него не было денег и ему очень хотелось съездить в Москву на халяву. Чисто по-человечески можно понять и то, что в самый разгар любовных отношений З.А. предпочёл поездку в Москву на халяву. Но большая часть из того, что З.А. врал Л., не имела ни малейшего практического смысла. Уже значительно позднее я узнал, что соседская девочка, «которую семья З.А. подкармливала», была его родной сестрой. Отец его был не заведующим отделом ЦК, а заведующим небольшим складом, расположенным неподалеку от дома в подвальном помещении. Историю про экзаменаторшу, поставившую З.А. пятёрку, он прочёл в газете и пересказал мне со всеми подробностями и т.д. Всё это можно было как-то понять, но вот почему он изменил год рождения, своё имя и ещё кучу другого примитивного вранья понять было просто невозможно.
Через час-другой общения с Л. я понял, что безнадёжно влюбляюсь. Безнадёжно потому, что я под страхом смерти не мог себе позволить опуститься до такого нечестного поступка по отношению к З.А. Будучи достаточно опытным в бабских делах, я видел, что Л. вовсе бы не возражала, если бы я начал за ней ухаживать. Я всё порывался уйти, но каждый раз Л. начинала новую тему разговора и мне было неудобно подняться и попрощаться. Пару раз дверь в комнату Л. приоткрывалась и очень приятная на вид мама Л. спрашивала не нужно ли чего-нибудь. Досидел я у Л. до 3 часов ночи. Всё это время у меня перед глазами возникал образ умирающего от любви З.А. Наконец, когда я поднялся, чтобы раскланяться, я спросил у Л., что мне сказать З.А. Она ответила, что я могу сказать З.А. всё, что мне в голову придёт, поскольку завтра она уезжает и надеется, что больше никогда в жизни не увидит этого психически больного человека. Уже в дверях я не мог отказать себе в удовольствии удовлетворить своё любопытство. Я спросил её, есть ли у неё знакомые полковники. Она обняла меня одной рукой за шею, чмокнула в щёку и сказала: «Ты что, повредился?»
На улице, разумеется, З.А. не оказалось. Когда я ему позвонил наутро, он поначалу говорил со мной очень сухим тоном. Я ему сказал, что Л. ему позвонит, когда следующий раз приедет в Баку. Тут он сразу оживился, заговорил со мной совершенно другим, каким-то подхалимским тоном и стал меня расспрашивать подробности того, что говорила о нем Л. Тут уж я ему наврал на полную катушку. Денег он мне так и не вернул. В течение года он старался не попадаться мне на глаза.
Ваш Леонид Владимирович Андреев
