13 марта, четверг. Сегодня до Дома журналиста — там коллегия по жалобам на прессу — меня подвозил Анатолий Жуган. Наш утренний разговор касался времени. С годами оно, как и наши умственные способности и физиология, усыхает. Мне надо два часа, чтобы собраться и выехать на работу. Анатолий говорил, что утром за то время, пока он теперь собирается, раньше успевал погулять с собакой, побегать и сделать зарядку.
На коллегии обсуждался репортаж корреспондентки НТВ Черновой, сделанный в Венгрии — проблема сохранения памятников на могилах советских солдат. Народа собралось немного. Прочли, как всегда, заключение экспертов, посмотрели сам трехминутный репортаж, выслушали «жалобщиков» — их двое: русскоговорящий писатель, живущий в Венгрии и говорящий от имени общества русскоговорящих писателей в Венгрии, и первый секретарь нашего в Венгрии посольства. Еще когда смотрели материал, я понял, что репортаж хороший, тщательно и профессионально сделанный. Плохим можно назвать общее положение и с русскими памятниками, и с тем, как мы, то есть несколько посольских, с ними работаем. Из репортажа ясно, что деньги Россия дает небольшие.
Что касается ответа на жалобу, то комиссия не нашла в репортаже никаких нарушений журналистской этики. А у меня сложилось мнение, все это только мое мнение, что очень немолодой работник посольства получил нагоняй, а на пенсию уходить не хочется. Скорее всего, какая-то часть денег не очень контролируется, и это дает предприимчивым людям возможность поездить по стране. Могилы, их приведение в порядок, памятники — это область бизнеса, которую трудно проверить. Я в самом начале задал через скайп — трансляция велась — ищущим справедливости вопрос о судьбе памятника скульптора Кишфалуди Штробля. Надо вести с населением работу, а не только выпивать с мэрами. Наш посольский сторожил был раздражен тем, что он дал Черновой тридцатиминутное интервью — как я понимаю, бравурный отчет о проделанной работе; он ждал если не повышения, то хотя бы благодарности, а НТВшница из этого всего смонтировала только небольшую часть.
Из Дома журналиста пешком пошел в поликлинику и записался к терапевту и урологу. Чувствую себя плохо и постоянно занимаюсь самолечением. Потом заходил к Мих. Мих., тот подтвердил мои собственные диагнозы и кое-что мне прописал. Накормил меня пельменями.
Вечером смотрел телевидение, все про Украину, про то, кто стрелял на майдане, и про арест в Австрии украинского олигарха Фирташа. Я помню эту фамилию еще со времен конфликтов из-за поставок нефти и нефтепроводов. А между тем Россия так и не ввела у себя конфискации имущества у богатых воров и богатых коррупционеров.
Завтра у меня какое-то выступление по Интернету о русском языке; я обратился к Марине Шитьковой, она прислала мне довольно складный и существенный текст, и к Наде Годенко — обе, молодцы, снабдили.
14 марта, пятница. Более мобильный Интернет показал побоище — терминология сайта — «Побоище между “голубями мира” и гопотой». Две шеренги, между ними милиция, которая, как обычно, тактично, когда дело дошло до драки, отошла в сторону; есть жертвы. Настроение плохое, болит живот, ехать на передачу не хочется — это последний раз, когда из меня так ловко вытянули обещание. Вся эта телевизионная и интернетовская дребедень ничего, кроме усталости, не дает. Деньги за твой труд и потраченное время, особенно в огромной Москве, получает кто-то другой.
Нашел студию, она в доме рядом с «Президент-отелем». Видимо, дама, которая со мною должна был собеседовать, по некоторым своим причинам не смогла быть, и вместо разговоров о русском языке, к которому я с помощью наших институтских женщин и Льва Ивановича был готов, возникла общая с ведущим беседа о времени, о культуре, о себе и о литературе. Ведущим передачи был некто Андрей, мужчина меня моложе, историк, близкий мне по взглядам. Не думаю, что мои «воспоминания» были кому-нибудь интересны, но все прошло довольно ладно и по крайней мере гладко. Утешением внутреннего раздражения стала возможность прямо до дома уехать на троллейбусе, да церковь, которую я для себя открыл прямо за огромным жилым зданием, когда-то построенным для работников ЦК. Мне тут же сказали, что здесь живет Александр Ципко. Ну, а где же он мог жить еще? Приятным сопровождением передачи стало то, что редактором ее был некто Федя, ученик Евгения Солоновича, по инициативе которого меня, видимо, и позвали. Федя вспомнил, что я, когда он опоздал на лекцию, отобрал у него студенческий билет и заставил его писать объяснительную в стихах.
Во время передачи выяснилось, что в недрах Минкульта составлено политическое письмо и сейчас его подписывают деятели культуры. Я сказал, что ничего не подписывал, но то, что происходит вокруг Крыма, поддерживаю. Поговорили о так называемом «креативном классе», который все время пытается выдать себя за элиту.
Вечером не утерпел и все-таки принялся смотреть передачу с Владимиром Соловьевым. Собралась довольно интересная компания: были Ярмольник, Проханов, политолог из Израиля. Говорили, естественно, о Крыме и Украине. Ярмольник мягко жаловался, что не подписал документ о поддержке политики Путина — я бы назвал это «списком Мединского». Сошлись на том, что решимость власти воспользоваться выпавшим шансом вернуть Крым впервые позволила навести мосты между правительством и народом. Это так, об этом можно судить по рейтингу не только Путина, но и Медведева.
В передаче было очень точно подмечено — это Проханов, — что сейчас у нас в связи с Крымом появился некий пассионарный взлет и не надо его терять. Впервые за последнее время Россия показала себя как великая держава.
Кстати, уж если я заговорил о Ярмольнике, то должен признаться, что много думаю о последнем фильме Германа. Как бы он не был непонятен и скучен, это все-таки великое произведение, устанавливающее некий свой взгляд на тоталитарную власть и свою до некоторой степени новую эстетику.
