18 мая, воскресенье. Чтобы обмануть подмосковный трафик, выехал с дачи еще в половине десятого. Через полтора часа был в Москве. Эвакуировался с дачи так быстро в основном еще и потому, что два материала к семинару пока не прочитаны. Но милые девочки — Астахова и Цуранова — и за неделю ничего не сделали, шлифовали, видимо, свои материалы. Пришли тексты уже в вечерней темноте. Зато прочел материал выпускницы ВЛК, здесь я понял, что каждый мой даже плохо пишущий ребенок — это классик и гений. С другой стороны, судя по текстам, я понял также, что три года, пока наша слушательница ВЛК аккуратно платила деньги за свою учебу, с нею над текстами никто не работал. За три года это все, рассказик за рассказиком, можно было бы привести в порядок.
Днем все-таки сел за компьютер и начал приводить в порядок еще один кусок из Дневника 2012 года — Австрию. Делаю это исключительно потому, что думаю все-таки издать книгу путешествий, как советовал мне Олег Павлов. К счастью, у меня сохранились компьютерные наброски. Дело идет, кроме записей смотрю в путеводители, но постепенно я понимаю, что организованный туризм это, как правило, за редким исключением, лишь скольжение по верхам культуры.
Вечером, методично складывая все новостные программы, которые заполнены только Украиной, наконец-то понял весь расклад. Кстати, не все каналы так однозначно, как «Россия» с Дмитрием Киселевым или НТВ с Мамонтовым, анализируют происходящее. На РенТВ Марианна Максимовская, одетая в элегантный костюм и туфли на грандиозном, как Эйфелевая башня, каблуке, помогла бывшему министру финансов Алексею Кудрину считать наши потери в связи с Крымом и возможные потери в связи с гипотетическим присоединением Донбасса и Луганска. Считали они по-крупному, расходами на Сочинскую Олимпиаду, на которую было потрачено что-то 1 миллиард рублей. Крым — одна Олимпиада, если Донбасс и Луганск — еще две или три. Напирали, что где-то не будет построен детский сад, а где-то больница, а где-то не проиндексируют зарплату. В расчетах интеллектуала-финансиста и элегантного телевизионного обозревателя отсутствовали только страдающие, в основном русские люди. О языке и культуре не говорю.
Теперь о «раскладе», о котором упомянул выше. С углеродами на Украине дело обстоит не так просто. Оказывается, там уже давно существуют некие компании, кажется, с участием и американского капитала, которые собираются добывать газ из сланцевых пластов. Но вот что удивительно, ареал залежи этих сланцев почти в точности на карте соответствует границам восставших против Киева Луганской и Донецкой областей. Уж этого-то мы не отдадим! Это будущая самостоятельность Украины в газе.
19 мая, понедельник. Утром прочел присланные рассказики девочек и два рассказа Матвея Шуршикова. После работы выпускницы ВЛК, мои девочки просто гении. С Мариной будет все в полном порядке, у нее есть стиль и видение, есть дыхание, у Астаховой все похуже, но все-таки думает. На следующий год начну, пожалуй, исключать за профнепригодность.
20 мая, вторник. Приехал в Институт минут без пятнадцати десять. На вахте оставил книги для Бори Тихоненко — собрание сочинений, в котором один из романов посвящен ему, и два тома Дневников. Собрание оставил еще одно для Вани Панкеева и еще экземпляр в библиотеку. Привез книг целую сумку.
Семинар шел, как обычно у меня, три часа. Наконец-то обсудили Марину Цуранову, за которую я все время волновался.
Днем повздорил с главбухом. Ректорат переехал во флигель, и я впервые туда пошел в надежде встретить Стояновского. Сегодня М. Ю. отсутствует. Сразу поразился обилию у нас начальства. На всех дверях отпечатанные на принтере служебные клички — проректор по капитальному строительству и АХЧ, советник ректора, проректор по учебе, проректор по науке, здесь же Володя Харлов. Внизу — там, где в «Знамени» находился отдел критики — «зал заседаний». Л. М. расположилась в кабинете Кожевникова, туда была переброшена новая мебель, которую купили для Тарасова в начале его управления. Как говорится, хорошее и знаменательное начало. Управление, судя по многим признакам, было талантливым. Во вчерашнем номере «Вечерней Москвы» нас опять признают «неэффективными». А что значит неэффективный вуз? Это значит, у него плохой менеджмент, а у нас он еще и дорогой. Наш менеджмент — это ректор и все его проректоры, включая советников. Кстати, бывший ректор Тарасов, так энергично знаменитый вуз приведший к славе «неэффективного», просился и интриговал по поводу президентства, а теперь хочет быть хотя бы советником ректора. Про неэффективный можно много и долго говорить. Почему, «неэффективный»? Один проректор купил квартиру, сам ректор тоже купил квартиру в Москве и еще дом или квартиру в Болгарии. О других подвигах наших «хозяйствующих» субъектов помалкиваю.
Ну, ладно, поднялся я наверх, увидел нашего бухгалтера в прелестном цветном платье и сказал, что, дескать, время пришло оплатить мне билет в Германию и обратно. В свое время я принес все требуемые от меня документы, где на копии приказа стояло ректорское (Тарасов) распоряжение оплатить мне билет. Тогда, согласившись со мною, бухгалтер сказала, что оплатит, как только в Институте будут деньги. Тогда сначала она требовала от меня посадочный талон на самолет, я его достал через министерство. На этот раз она вскричала, что ей нужен приказ, который есть, но есть и одна тонкость. Если уж я начал распутывать тонкости, то буду делать это до конца. Сейчас, пропустив срок, она кричит, что платить не станет. Уже есть подпись ректора, а в нашем Институте, в котором такая бездна приказов писалась и дописывалась задним числом, дописать при живом и действующем тогда ректоре одну фразу туда для главбуха, у которого в бухгалтерии работали дочь и парень дочери, никакого труда не составляло. Покричали друг на друга. Занятно, что мне удалось расследовать всю историю. Для этого я пошел в зарубежный отдел. Дина, которая здесь работает, рассказала мне — как это все занятно, двоедушие хорошо знакомых людей для меня всегда представляет особый интерес — итак, Дина сказала, что принесла приказ ректору и спросила, надо ли включать слова о платном проезде, Тарасов ответил: это к Людмиле Михайловне; Людмила Михайловна, сказала, что проезд не оплачивать. Денег, видимо, нет, деньги все уже растратили. Это была конференция по Ломоносову, ездили мы туда вместе с ректором. Ректор после Марбурга полетел куда-то еще, пробыл в Марбурге на один день меньше. И, наверное, не за свой счет, и деньги нашлись. Все это гадость.
А не начать ли мне Дневники публиковать в Интернете ежедневно? Если на нашем Ученом совете, который, по идее, управляет Институтом, нам даже акт о министерской проверке показывают «частично», только то, что кого непосредственно касается. Если говорят, что акт другой, только что окончившейся проверки, после которой, собственно, ректору и не продлили испрашиваемый срок «царствования», еще утверждается в министерстве, и его нет в Институте, может быть, мне есть смысл действительно публиковать странички Дневника каждый день?
В четвертом часу приехал домой, ел окрошку и сразу лег читать диплом Натальи Пелезневой с довольно претенциозным названием «GoodTimBadTim». Ехал не один, подвозил еще и Ашота, который в отпуске, но все знает и за всем в Институте наблюдает. Он рассказал мне, что бывший помощник и конфидент прошлого ректора Галина Яковлева бросилась к нему на шею с воплем, что ее увольняют с работы. Новый ректор вызвала ее и сказала, что ее услуги Институту больше не нужны. Услуги были значительными, она числилась директором несуществующего музея Института, вела разнообразные детские кружки и убирала кабинет ректора — она была единственным человеком, который в кабинет мог заходить, когда ректор отсутствовал, даже секретарь этого делать, чтобы положить только что пришедшую бумагу, не смела. А куда же ей идти, когда она вместе со своими тремя, кажется, взрослыми детьми живет в общежитии.
Это несколько игровое видение жизни, но материал довольно серьезный. Три сначала школьницы с самоназваниями Нервная, Логика и Отличница, а потом и молодые девушки — собственно, их сначала полудетская, а потом жизнь барышень. У героини — это Нервная — потом возникает роман с одним из много старше ее музыкантов. Реминисценции «Лолиты». В конце все это переходит в почти монолог. Есть прелестные сцены — озеро, концерт. Действие в маленьком подмосковном городе. Естественно, в конце повествования все три героини пошли разными путями.
Здесь же тоже игровой рассказ «Стекло, ртуть и свет» — это об одном из первых специалистов по дагеротипу. Очень неплохо, но отстраненно, как и повесть, несколько в плену приема, формально.
В шесть, не дочитав работу, ушел в театр. Сегодня на учебной сцене у Леонтьева спектакль — он читает рассказы Бабеля, прозу которого я люблю. Взял с собою Игоря, но ему было скучно. Здесь невольно вспомнил одно соображение Дмитрия Быкова в его статье о Бабеле. Мне же было все безумно интересно, я буквально впитывал каждое слово, получая от чтения почти физиологическое удовлетворение.
На обратном пути — шли пешком до «Кропоткинской», дальше я поехал на метро, а Игорь двинул пешком к Арбату — говорили об украинских делах. Игорь следит за ними как бывший украинец. Меня удивило заявление Рината Ахметова, самого богатого человека юго-востока Украины, вдруг призвавшего шахтеров и работников его заводов бастовать против Донецкой республики. Мне казалось раньше, что этот самый Ринат был достаточно лоялен: политика политикой, а деньги деньгами, помалкивал. У него никто пока деньги не отнимал. Оказалось, что у Рината были свои причины. Власти новой самопровозглашенной республики потребовали, чтобы владельцы предприятий платили налоги непосредственно республике, а не Киеву. От этого зависят пенсии населения и другие социальные услуги. На призыв миллиардера к забастовкам власти энергично ответили: приватизируем, если не подчинитесь.
Когда пришел домой, все это увидел по ТВ.
