Как известно, всё стоящее в русской культуре было создано до 1991 года. Дальше пошёл век насилия и чистогана, в который ничего путного возникнуть не может.
Тем не менее формально всё осталось как было, в частности, жанры, роды и виды литературы на месте. Но на самом деле, как мало-мальски продвинутые критики давно доказали, это так называемая литература. Постмодернизм. Перепевки и пародии. Писать нужно так: ни словечка в простоте, ни словечка серьёзно, идеальное произведение должно соответствовать обоим этим постулатам. В жизни не осталось места незыблемым авторитетам и заслуживающим почтения вершинам, на которые интеллигентному человеку было бы не стыдно карабкаться.
Вошедшее в обиход вскоре после ликвидации советской власти слово-паразит «как бы» это вполне наглядно иллюстрирует. Всё в мире «как бы», всё заслуживает иронии. Соцарт и Владимир Сорокин разнесли в щепы советский официоз, делая это временами талантливо. Но когда не стало советского официоза, оказалось непонятно, что делать дальше. Советский цирк уехал, а клоуны остались.
Тут, перебрасывая мостик к Виктору Пелевину, заметим, что типичное для «новых времён» отношение к реальности вот именно такое — через «как бы» — забавно соответствует эзотерическому подходу к жизни. Я употребил слово «эзотерический» за нехваткой более уместного обобщающего термина. Тогда уж и Набоков — эзотерик; он писал, что реальность — «странное слово, которое ничего не значит без кавычек». Впрочем, а кто и когда был против такой обнадёживающей идеи. Жизнь есть сон, да. И ложки, кстати, не существует.
Вот на таком уровне и можно заниматься
Весь Виктор Олегович Пелевин (род. 1962, как принято писать в энциклопедиях и аннотациях), собственно, содержится в ранней своей повести «Затворник и Шестипалый». В конце
Тут возможны варианты: при отношении к Пелевину снисходительном (мы же не забыли, что в этом мире всё «как бы», понарошку, серьёзности не заслуживает ничего, ни даже автор, живописующий этот факт) это так; при мысли, что Виктор Олегович глубже, чем нам хочется, придётся вспомнить старую истину, что писатель иллюстрирует свои идеи тем материалом, что под рукой. Истины вечные, а декорации — какие были на момент жизни. Тут не только писатели, а все, что называется, креативные личности: вот и Христос, проводя свои психотренинги и семинары, обращался к близким пастве примерам.
Только не стоит обвинять вашего покорного слугу в сравнении божьего дара с яичницей, Пелевина — с основателем христианства; тем паче Виктора Олеговича принято относить к адептам буддизма. Он, Виктор Олегович, вроде бы и сам не прочь; хотя можно сказать, что в стихийных буддистах состоит — и всегда состояло — большинство мыслящего человечества. Ложки не существует, да.
В общем, рассуждая о Пелевине, ответим на традиционный школьный вопрос: что хотел сказать автор? Вычленим суть, не отвлекаясь на декорации, — в таком случае всегда оказывается, что любой писатель, в сущности, пишет одну и ту же книгу; впрочем, это литературоведческая банальность. Итак, что в «сухом (на самом деле мокром, приправленном слёзной влагой — не течёт, но увлажняет глазки благодарного читателя) остатке»? А ничего нового, и это превосходно. Указание жизненного пути — или, если угодно, Пути. Ну, этим — указанием — все грешат, направления только разные.
Что же это за Путь? Тоже ведь ничего нового. Путь должен быть к идеалу. (Фраза о «дороге к храму» выскакивает автоматически — а что, кстати, за храм? какой конфессии? Тонем в метафорах, короче, и надо вовремя вынырнуть.) Слово «идеал» раздражает, оно банально и безвкусно. Сформулируем
Познать себя, раствориться в себе, найти себя… Уж
А так все всё понимают правильно. Найти себя в себе самом, не отвлекаясь…
Это, собственно, и всё, что автор — не только Виктор Пелевин, а любой заслуживающий внимания — хотел сказать. Все истории
Мы хотим сохранить хорошее настроение, поэтому нам ближе поиск себя в вечности, а не на протяжении восьмидесяти, приблизительно, лет.
Утешительная теория,
Любое великое (да и значительная часть невеликих) произведение мировой литературы можно прочесть именно так — стремление человека вырваться из привычных декораций к
Все достойные внимания авторы на протяжении веков указывали на декорации и декораторов, скрывающие суть мира; обличали фальшь, лицемерие, «свиные рыла вместо лиц», подложные ценности, пошлость, ложных кумиров.
Тема любого стоящего писателя, сквозной сюжет его произведений — герой, пробирающийся сквозь бурелом подложных истин к Истине настоящей, или же трагедия героя, который такой Истины не нашёл, а прильнул к поддельной, — или же, в конце концов, героя, который Истину и вовсе не собирался искать.
Тут ещё нужно понимать, что для того или иного автора Непреложная Истина.
Пелевин идёт радикальнее — он отвергает абсолютно все ценности мира и указывает на Истину, которая «
Буддийская нирвана — можно сказать и определить так. Но тоже ведь туманно. Вот определение из Википедии:
«Нирвана (санскр. „угасание, прекращение“) — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, „высшего счастья“. По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непроходящего покоя и удовлетворённости. Нирвана — разрыв в цепи перерождений (сансары), прекращение перевоплощений, абсолютный, ненарушимый Покой. Нирвана не поддается никаким определениям. По поводу того, как именно надо ее понимать, среди буддийских теологов и исследователей буддизма всегда велись и продолжают вестись споры».
Характерно, что слово «нирвана» у Пелевина не встречается.
