«Дорогой мой сыночек...»

22.1.1946 г., Решеты

Дорогая моя Лидука! Вот и опустело все вокруг, - нет тебя, милой моей, желанной, любимой... И опять тоска, печаль, грусть, безысходная... Вдалбливаю в себя надежду на то, что скоро кончится мое несчастье, что и я буду свободным, что и мы с тобою еще поживем вместе. С особенной силой мне захоте­лось сейчас быть с тобой, с сыном, в нашей семье. Затянув­шиеся было старые раны, вновь открылись, кровоточат, причиня­ют неимоверную боль. Сердце разрывается, мысли только о тебе, моей милой!

Ты спрашивала: "Все ли у нас по-прежнему?" Нет, вовсе не по-прежнему... Я ведь в тебя вновь влюбился и, пожалуй, люблю тебя, мою Лику, в тысячу раз сильнее прежнего!

Не нахожу себе места: как ты доедешь до дому, все ли будет благополучно?

Не задерживай сообщения о себе, телеграфируй, как дого­варивались.

Вчера мы с Сашей посидели вечерком, все вспоминали, желали тебе счастливого пути, раздавили ту половину, что сох­ранялась с 1943 г. у тебя: за твое здоровье!

Привет тебе от Саши, от всех друзей.

Крепко, крепко целую тебя,

твой Сема.

Привет Маме, Маронику, Самуилу, всем родным.

 

Дорогой мой сыночек Марик!

Посылаю тебе с мамуськой горячий привет. Ее приезд очень об­радовал меня, она рассказала мне о тебе все подробности.

Любимый мой мальчик! Я очень доволен твоими успехами в учебе и в музыке. Но запомни, мой сын, что знания и успехи достигаются только трудом, упорными занятиями. Само ничего не приходит, всего нужно добиваться.

Вот видишь, мой сынок, я пишу грамотно, и это только потому, что я всегда учился, много читал еще в детстве, старался побольше узнать, был послушным мальчиком, не шалил слишком много, всегда отлично выполнял заданные мне уроки, слушался и никогда не огор­чал своих родителей и учителей.

Советский человек должен быть дисциплинированным, честным, культурным, хорошим во всех отношениях. Только таким ты и должен быть.

Ведь я скоро приеду, посмотрю сам: какой ты есть, мой сын!

Ты плохо кушаешь, а ведь стыдно тебе, большому мальчику, ку­шать с ложечки, подаваемой бабушкой. Я горю со стыда за тебя, сы­ночек! Надо бросить эти капризы, не хорошо так, очень нехорошо... Мальчик не должен слишком разбираться в пище, он должен есть все, чем побольше, и конечно, сам, без помощи бабушки или мамочки, - тогда можно надеяться, что он будет настоящим мужчиной.

Я хочу, чтоб ты перестал волновать мамочку и бабушку своими чрезмерными шалостями, - ты должен обещать мне это!

Ты должен понять, что мамочке с бабушкой сейчас тяжело, - я не могу приехать домой, - ты должен поэтому помогать им, облег­чать их жизнь, радовать их своим примерным поведением и успехами в занятиях.

Я крепко надеюсь на тебя, мой сын, считаю, что ты не подве­дешь меня. Ты должен взять себе за правило: быть внимательным на уроках в классе и у учительницы, слушать, выполнять и запоми­нать все, что говорит и показывает учитель, и, безусловно, приго­тавливать все заданные тебе уроки, и, конечно, слушаться мамулю и бабушку, поменьше шалить и побольше самостоятельно кушать.

Тогда уж я тебя похвалю от всей души и буду доволен тобою, моим любимым сыном!

Пиши мне обо всем: о своих товарищах, об играх, об учебе, об успехах, об отметках, о книгах, прочитанных тобой, о мамочке, ба­бушке, о Вашей жизни.

Целую тебя крепко, твой

ПАПА.

 

23/1-46 г.

Дорогой Семик!

Вот я снова дома. Все минувшее, как сон... прошло, и не верится, что встреча наша была самой настоящей, близкой. Все так быстро прошло и кончилось... опять я вернулась к преж­ней своей действительности. Сердце мое полно и радости и некото­рой удовлетворенности после нашей встречи, но необходимость и дальнейшей разлуки откладывает такую печать, что трудно се­бе представить.

В поезде, еще когда я ехала домой, я чувствовала, что потеряла опять тебя, все дорогое мне. Что же это? Когда же настоящая радость вернется к нам?..

Ты уже знаешь, что я сумела 20-го числа выехать. В Ре­шетах мне помогли сесть в тамбур поезда женщины, где я остана­вливалась. Доехала до Еланской стоя, конечно замерзла жутко, так как продувало со всех сторон.

В Еланской не стала искать адресата, где мне советовали остановиться, т.к. было поздно - 10 ч. вечера. Решила переждать ночь на станции. Кстати, проходил поезд на Москву и я решила понаблюдать посадку и выявить возможности получения билета. По­езд пришел в 11.40  веч., касса не продала ни одного билета, очередь безнадежно выстаивает по несколько суток. Я решила попытаться подействовать на проводников. И, к моему счастью, мне это удалось. Заплатила большие деньги и получила возмож­ность ехать даже в плацкартном вагоне. Все детали пути - невоз­можно описать, - они полны страха, омерзения и всяких неприят­ностей. Но все уже позади - я дома и так быстро. Наверное все у Вас там удивляются этому. Но ты знаешь, я так привыкла энер­гично действовать именно тогда, когда я остаюсь совершенно в одиночестве, что я лично считаю, что это даже нормально. Ника­кими услугами мне не пришлось воспользоваться и я этим особен­но довольна. Домой приехала в 12 ч. ночи 26-го, т.е. в суббо­ту. Явилась ночью так внезапно, что все наше "семейство" повска­кивало и просидели всю ночь без сна. Я за дорогу так устала, но рассказать все до деталей, - было самым горячим желанием. Марик спал в кроватке, но, наверное, почувствовал мой приезд и проснулся тоже.

Радости было много. На утро я сходила в баню, позавтра­кали и тут же пришли Паша и Роза. Надо было им снова все рас­сказать. Встретилась я с ними просто и дружелюбно. Оказывает­ся в мое отсутствие они тоже заходили к нам.

Когда пришло твое письмо вскоре после моего отъезда, - они приходили его читать, затем интересовались телеграммами. Все было бы хорошо, но вся радость моей поездки омрачилась сильным ухудшением здоровья Марика. Я тебе говорила, что просвечи­вание показало затемнение правого легкого, сделали еще и еще. Затем сделали "пирке" - результат был положительный. Вчера я была с ним на приеме у врача в тубдиспансере, где его поставили на учет. Врач успокаивает, что еще не опасно, возможно, что все рассосется. Из-за этого я не нахожу себе покоя, что де­лать?. .

В питании Марику- нет ограничений, все время в мое от­сутствие мама доставала рыбий жир. Вчера Паша еще тоже принес­ла ему бутылочку рыбьего жира.

Врач говорит, что надо много гулять на воздухе, хорошие квартирные условия и проч. А у нас скоро будет жуткая сырость. Душа рвется. Надо менять срочно комнату, надо думать уже о даче, надо впрягаться в работу, чтобы погасить все долги и накопить к лету денег для дачи. Столько самых необходимых дел.

Хочу показать Марика хорошему профессору, но пока еще не знаю кому.

На работу еще не ходила - думаю мне продлили отпуск, хочется еще пару дней отдохнуть после дороги, но еще не знаю удастся ли. Вчера была Нинза, сидели до  -х ч. ночи - опять рассказывала обо всем происшедшем.

Ну вот - пока все.

Целую тебя крепко, крепко - твоя Лика.

В Кирове купила себе хорошие валеночки и Марику теплые

тапки.

Большой привет Саше, Францу, Володе и Герм.Наум.

 

29.І.1946 г.

Дорогая моя Лидука! Сегодня получены твои телеграммы о благополучном приезде домой. Какая радость, какой праздник у меня!

Все это время мысли только с тобой, моя родная, только о тебе... Погода отражала мое настроение... Со дня твоего отъезда и до 27-го числа дул сильный ветер, пуржило, заноси­ло снегом; вечером 27-го ветер стих, наступила ясная морозная погода, - хорошо... Хорошо и у меня сейчас на душе! За тебя я спокоен, ты моя единственная, любимая женушка! Жду твоих подробных писем о переезде, о приезде домой.

Как Марик, мама, все родные? Как твое здоровье, Лика?

У меня все по-старому: и работа та же, и здоровье то же. Сейчас, вечером, собираемся отметить твой приезд в Москву. Все тосты за тебя, хорошую, любимую.

Самый горячий привет от Саши, от всех друзей.

Крепонько тебя целую - Сема.

Привет всем, всем родным. Жду писем.

 

Решеты, 10.П.1946 г.

Ликин, моя милая! Сперва мне принесли открытки, что ты писала Герм.Наумовичу из Москвы, потом Володе - с дороги, а вчера уж я получил твое письмо от 29.I. Радость моя велика по поводу твоего приезда домой, твоей встречи с родными. Чи­тая и перечитывая твое письмо, мне казалось, что я вновь с тобой, моей милой, любимой, сижу с тобой, разговариваю, дер­жу твои ласковые руки в своих руках, гляжу в твои прекрасные умные глаза и мне вновь так хорошо, тепло, уютно от этой твоей близости...

Опиши мне более подробно свою обратную поездку. Я очень обеспокоен случившимся с тобой в пути. Твои слова о "страхе, омерзении и всяких неприятностях", пережитых тобою в пути внушают мне самые жуткие картины... Всю ночь я не смог уснуть, какие это негодяи, мерзавцы смели приставать к тебе, что именно случилось?

Расскажи мне все правдиво, по порядку, не стесняясь.

Но одно только я знаю с полной уверенностью, что ты, моя любимая, осталась чиста и неприкосновенна, что ты всегда принадлежала, принадлежишь и будешь принадлежать только мне одному, что никто не коснулся и никогда не коснется тебя, мо­ей ясной, чистой голубки, моего светоча, моей любви!

Дорогая женушка! Твое сообщение о болезни нашего сынки очень тревожит меня. Я разговаривал с нашими врачами, они ус­покаивают, говорят, что в таком возрасте все можно залечить, не оставив никакого следа. Главное - питание и режим поведе­ния. Необходимо прекратить немедленно занятия по физкультуре, всякие шалости, беготню, всякие резкие движения, ослабить на­грузку в учебе. Вся энергия, затрачиваемая им на это, должна пойти на преодоление болезни. Посоветуйся с учителями и врача­ми, что из его занятий можно отложить на 1-2 года. Я думаю, что, в первую очередь, надо сократить занятия по музыке. Посе­ти школу, попроси учителей, чтобы следили за ним, чтоб не до­пускали шалостей, беготни, освободили от физкультурных заня­тий и всяких игр.

Марик - мальчик умный, понятливый, объясни ему серьез­ность болезни, потребуй, чтоб прекратил шалости, игры, возню

и беготню. В этом - основное средство для спасения от болезни. Квартиру надо было бы поменять. Я не знаю, как это сейчас в Москве делается, поэтому не могу ничего конкретного посоветовать, но поговори с Самуилом, вместе и меняйте. Пока что, если не удастся обменять, к весне может быть лучше тебе пере­ехать с Мариком в мамину комнату на Воздвиженку, - у нее ведь комната светлая и сухая?

Я пишу сейчас же письмо Паше, надеюсь вполне на помощь моих родных, они примут со своей стороны меры помощи, а ты, Ликин, прошу тебя об этом, будь разумной и не отказывайся от их помощи. Надо сделать все, чтоб спасти нам нашего мальчика, не дать развиться этой страшной болезни. Будь спокойна, моя Ликин, волнением и переживаниями делу не поможешь, здесь нуж­но только энергично действовать, использовав все возможности. Я уверен, что наш сынка выздоровеет, оправится от болезни, и потом мы совместными усилиями наверстаем упущенное в его уче­бе.

Ликин! Я счастлив, что уже наметились первые шаги на пу­ти к примирению и установлению нормальных отношений между род­ными и тобою. Прошу тебя закрепить это всячески, - легче будет жить, поверь мне! Была ли у тебя моя мама? Или ты была у нее? Прошу тебя обязательно повидаться с ней, успокоить старушку, рассказать обо мне, сказать, что я жив, здоров, нахожусь в нормальных условиях, работаю и ожидаю скорого освобождения.

Ты ничего не написала мне о здоровьи мамы А.Д. Как ты ее нашла, как ее ноги, лечится ли она?

Еще раз прошу ее быть всячески осторожнее, осмотритель­нее, чтоб не повредить своему здоровью...

Как вся наша родня: Самуил с семьей, Нинза с Васей, Во­лодя, Таня, скоро ли ответят на мои письма?

Твои приветы Саше, Францу, Володе и Герм.Наумовичу я пе­редал, очень благодарят и посылают тебе все они, и остальные мои товарищи, которых ты не знаешь, большущий привет и самые добрые пожелания. Все часто вспоминают о тебе, и мне приятно, что здесь говорят о тебе только хорошее.

Как я доволен, что я не взял у тебя всех денег, - видишь, они пригодились тебе в дороге, и при посадке, и для покупки

валенок и тапок, чему я очень рад, - молодец, что купила эти нужные вещи.

Ликин, еще я хочу просить тебя, чтоб ты не сохраняла "мою часть" денег, лежащих в сберкассе. Те деньги, которые тебе нужны для усиленного питания сына и для дачи, возьми со сбер­книжки, и не перетруждай себя дополнительными вечерними рабо­тами. Береги себя, свое здоровье, Лидука, - ты нужна мне и твоему сыну. А когда я выйду, то у нас опять будет все, ста­нет легче. Мне ничего не посылай, кроме разве книг, газет, зубного порошка и мыла. На 4 месяца ты меня обеспечила, а больше я не намерен здесь находиться, - надеюсь на освобожде­ние.

Я все на той же работе, на том же месте, все в порядке, наказ твой выполняю, - обо мне не беспокойся.

В ближайшее время я вышлю тебе свою фотографию, жду тво­их, Марика и всех родных.

Особенно большой привет тебе от Саши, сегодня он достал "кое-чтр" и мы отпраздновали получение твоего первого письма. Пиши, как ты провела сегодняшний день выборов? Когда ты при­ступила к работе, все ли в порядке?

Тысячу тысяч раз обнимаю тебя и крепко, крепко, горячо целукаю,

твой Сема.

 

10 февраля 1946 г.

Мой дорогой сын! Мамочка написала мне о том, что ты не совсем здоров, что тебе нужно серьезное лечение. Ты умный и уже большой мальчик, вся моя надежда только на тебя, на то, что ты сам поймешь, что требуется сейчас от тебя.

А требуется вот что: прекратить всякие шалости, возню, бе­готню, борьбу и игры с ребятами в школе и на улице, не допускать резких движений, быть спокойным и выдержанным мальчиком, слушать­ся во всем мамочку и бабушку.

И еще я прошу тебя о том, чтобы ты побольше кушал, все, что тебе дают дома, без капризов, не огорчая мамочку и бабушку и не заставляя их кормить тебя с ложечки и упрашивать, - это некраси­во для взрослого мальчика.

Вот и все то, о чем я прошу тебя, мой любимый сын! Жду твоего обещания выполнять мою просьбу.

Мамуся была у меня, рассказывала о тебе. Я очень доволен тобою, мой сын, твоими успехами в учебе. Скоро я приеду домой и тогда мы будем с тобой вместе учиться, играть, гулять, забав­ляться.

Напиши мне, как ты будешь выполнять мое задание. Жду твоего письма.

Крепко тебя целую,

твой папа.

 

На плечи мои злая судьба положила тяжелое бремя позора и лишений, кругом меня мрак... Но сквозь эту жуткую темень все время пробивался ко мне светлый луч, поддерживавший мое существование, вселявший в меня силы. Этот луч - ты, моя любимая, желанная Лика! Мысль о тебе, о нашем ребенке, и еще возможном впереди нашем счастье, всегда, в самые трудные мо­менты моей жалкой жизни, придавала мне энергию, удерживала от окончательного падения вниз, от гибели. В центре всех мо­их надежд и мечтаний находишься ты, самый дорогой и близкий мне человек. Для тебя я способен жить и жить, преодолевая самую смерть, уже несколько раз пытавшуюся удушить меня. Для тебя, и за тебя, я готов пожертвовать своей жизнью, принять любую смерть. Но я крепко надеюсь на просветление, на ско­рое свое освобождение, несущее с собой возможность реально­го осуществления всех моих мечтаний. Жизнь только с тобой и для тебя, моя дорогая!

Вот как сильно я люблю тебя, мою возлюбленную жену и друга!

Я восхищаюсь твоей преданностью, твоей любовью ко мне, - они служат единственной моей опорой в жизни. Но, клянусь те­бе, Лика, моя любовь к тебе, это - самая моя жизнь, оказав­шаяся на сей день сильнее смерти.

Никогда не сомневайся в моей любви, Лика, ведь я тебя так люблю!..

Отвечаю тебе и на третий твой вопрос: твой приезд вы­звал во мне столько самых разнообразных ощущений, что труд­но мне еще и сейчас собраться с мыслями, дать им какое-то общее, единое определение.

Восторженная радость и печаль глубокая, мало кому понятное счастье несчастного человека, потерявшего все, и, вдруг,
нашедшего все...

Я увидел тебя живой, здоровой, прекрасной... С новой силой возникли стремления, желания, я вновь влюбился в те­бя, как юноша, переживающий свою первую, чистую любовь!..

9-й год разлуки… Нечего таить, за это время начали сти­раться в памяти черты даже самых близких людей, а тяжелые ус­ловия и жестокая борьба за существование поглощали зачастую все, затмевая память, вырывая из нее все то, что было связано с прошлым.

Я всегда думал о тебе, моя Лика, твой образ всегда сто­ял предо мною, но ты была так далеко от меня...

И вдруг ты явилась, такая родная, такая близкая, такая любимая! И ты оказалась на яву в тысячу раз лучше, неизмеримо прекраснее, в стократ благороднее даже той Лики, которая все время находилась в моей памяти, представлялась моему воображе­нию.

Вот и представь себе мои чувства, возникшие с твоим приез­дом! Как можно рассказать о них?

Ты пришла ко мне "с той стороны", принесла с собою живи­тельный, свежий запах воли, воли - понимаешь ли ты, что это значит для меня?

Вдруг, за 8 с лишним лет, я получил возможность оказать­ся близким с вольным, свободным человеком, только что приехав­шим из Москвы, моей родной Москвы! И этот человек - не просто человек... И эта женщина - не просто замечательная женщина... Это - моя жена, моя любимейшая Лидука, мой мордик!

Какое определение можно дать этому ощущению? Его трудно пережить, а еще сложнее рассказать о нем понятными словами...

Ты, как яркий луч, восстала предо мной, промелькнула пред моими слепнущими, окруженными вечной темнотой, глазами... Ты вновь ушла, а я остался в темноте, еще более безысходной, чем прежде...

Тоска! Тяжелая, гнетущая тоска!

Тоска по любимой Родине, по родной Москве; тоска по воле, по свободному общению с людьми; тоска по культуре, по книге, театру, музею; тоска по родным, по матери, сестрам, по всем близким, по сыну, которого я еще совсем не знаю; тоска, самая тяжелая и острая по тебе, моя Лика, по нашей семье...

С твоим отъездом все эти ощущения нахлынули на меня с новой силой. Связь с жизнью, настоящей жизнью, опять порва­лась. ...Все старые раны раскрылись, надо их вновь заживлять, ­это длительный и мучительный процесс.

Но та живительная струя, которую ты привезла мне, по­может в дальнейшей борьбе. Сознание того, что у меня есть семья, родные, сын, что есть у меня любящая и преданная жена, - придает мне нужные силы и бодрость духа. Теперь мне ничего не страшно!..

Твоя телеграмма о благополучном приезде получена. По этому поводу мы собрались с Сашей и, конечно, тяпнули по малень­кой за твое здоровье. Ресурсы, привезенные тобой, мы исчерпа­ли до дна. И это внесло неожиданное разнообразие в мою "сухую" жизнь. Ликин! Просьба к тебе от меня, от Саши и других товарищей: если представится возможность, выслать небольшую посылочку "специального назначения" по адресу: п/я 235/1, Гаврильченко Ангелине Иосифовне.

От нее Саша получит содержимое в полном порядке. Я все же ожидаю, что в ближайшие месяцы я выйду отсюда, надо будет ознаменовать среди друзей это событие, попрощаться с ними, да и до этого весьма полезно редко, редко испробовать...

Следующим письмом я пошлю тебе мою фотографию и портрет,
нарисованный художником. От тебя я жду фотографий твоих, Марика, мамы, родных. Попроси и Самуила послать мне свои карточки -
и (неразб.). Еще обязательно пошли мне фото Мифы, - мне хочется познакомиться с твоей подругой.

Заявления в Москву я пока что не пошлю, подожду немного. А здесь я подаю, и буду писать, - это будет более основательно. Но, так или иначе, я надеюсь, что скоро я буду свободен, оста­лось ждать до весны.

Я работаю на том же месте, выполнил январский план на 101%, а по производительности труда на 148%, сэкономив рабси­лу. Вчера был слет отличников производства, и я был делегатом слета. Для участников совещания был дан концерт, я конфериро­вал, прошло с успехом.

Я очень доволен тем, что во время пребывания твоего, здесь стояли тихие и теплые погоды. Как только ты уехала, погода резко изменилась, подули ветры, пурга, мороз. Сегодня -32° с ветром, потрескивает и пощипывает. Но я хорошо одет, обут, морозы мне нипочем.

Питаюсь я превосходно, лучшего в наших условиях не при­думаешь. Купил 25 кг картошки, 2 кг пшен.крупы, покупаю моло­ко, мясо.

Каждый раз, когда я ем, меня совесть мучает, мне кажется, что ты с Мариком и мамой значительно хуже питаетесь.

Тебе надо, дорогая Лидука, поправиться обязательно, ты по­худела недопустимо. Не отказывай себе в питании, поправляйся, в следующую нашу, уже окончательную и постоянную, встречу ты должна быть толстушкой, хорошенько поправиться и набраться побольше сил. Это мое задание тебе, обязательное к выполнению.

Берегите себя, дорогие, берегите!

Еще раз скажи маме, чтобы она не слишком увлекалась, чтоб была осторожней, ведь у нее совсем больные ноги.

С сыном сходи к профессору-специалисту. Меня беспокоит это явление в его здоровьи, надо выяснить и принять меры сей­час.

Как с его легкими, что ты предпринимаешь? Надо сократить его шалости и, может быть, и нагрузки его в учении.

Ликин! Как ты доехала до Москвы? Какая была встреча с родными? Напиши мне подробно обо всем, - жду с нетерпением твоих писем, которые ты обещала писать мне часто.

Ты мне не сказала ничего о том, как ты нашла меня? Не разлюбила ли ты меня после встречи? Будешь ли ты меня так же верно ждать, как прежде?

Обо мне не беспокойся, я выполню твой наказ, все будет в порядке.

Как ты себя чувствуешь, моя женушка? Все ли хорошо и в порядке у тебя?

Позавчера я посетил помещение, где было наше свидание, и сердце сжалось от боли, тоски...

Когда же мы с тобою встретимся, наконец, по-человечески, достойно, в домашней обстановке, в своей семье?

Обнимаю и целую тебя несчетно, горячо -

твой Сема.

Горячий привет маме, сыну, всем родным.

Большущий привет тебе от Саши и от всех товарищей.