Героиня актрисы Ирины Купченко в фильме «Училка» произносит фразу, поражающую своей простой и очевидной истинностью: «В мире нет ничего важнее человеческих отношений».
Я вспомнила эти слова после очередного разговора с психологом на тему своих отношений с матерью – в последний год наше общение сошло практически на нет.
Корни моей обиды
Психолог убеждала меня, что истинная причина нашего разлада не в том, что мама хочет мне зла. Но во мне всё яростно сопротивлялось и хотело её обвинить. Во всём – начиная от того, что во время детской ссоры с приятельницей мама поверила не мне, а ей – и заканчивая тем, что ей страстно хотелось, чтобы я вышла замуж и родила детей, а я этого не жаждала.
В сознании была чётко виновата мама. Я считала, что именно ей принадлежали конкретные действия по превращению меня в неуверенную в себе, боящуюся мужчин, замкнутую и излишне сентиментальную натуру.
Будучи уже взрослым, совершеннолетним человеком, я лелеяла чувство глубокой обиды на мать за то, что ей не нравился мой парень в 16 лет, и она чересчур эмоционально выражала свою неприязнь.
За то, что она меня не отпустила на «неофициальное» празднование выпускного в 9-м классе, боясь, что одноклассники, выпив пару банок слабоалкогольного коктейля, начнут ко мне приставать.
За то, что она была вечно недовольна моим отцом, с которым я познакомилась в 16 лет: «Алименты не платил, и сейчас денег не даёт нормальных».
За то, что она смеялась над моими стихами, написанными в 14 лет после чувства первой влюблённости.
За то, что она бросилась однажды закрывать окна, чтобы мой плач не слышали соседи.
За отрицание моей депрессии: «Нет такой болезни, тебе просто надо взять себя в руки!».
За попытки влезть в моё самое личное: «Ты уже целовалась?».
За упорное непонимание того, почему я не хочу иметь детей: «Тебе уже 25, а рожать когда?».
За давление на больные точки: «Когда ты уже наконец найдёшь работу?».
В какой-то момент вся эта критическая масса накопилась, и я поняла, что не испытываю к матери никаких тёплых чувств.
Я смотрела в зеркало, видела доказательство того, что меня не подменили в роддоме и ощущала только горечь и некоторую пустоту.
Чувства, которые я испытывала к маме в 11-12 лет – доверие, нежность, любовь – испарились. Мне не верилось, что ещё в 5-м классе мы могли долго болтать по ночам, а мама могла гладить меня по голове и подтыкать одеяло. Невидимый коннект, соединявший нас, исчез. И мне казалось, что это навсегда.
По долгу, а не по любви
На сеансе психолог задавала мне много вопросов о моём детстве, о взрослении, пытаясь буквально по кирпичикам восстановить картину моих отношений с мамой.
Я честно пыталась вспомнить что-то хорошее, доброе, но, как назло, в моей памяти всплывали только сцены ругани, порицания, назойливой морали и всего прочего, вызывающего мучительный стыд и желание забыть.
Тогда терапевт неожиданно спросила, как складывались мамины отношения с бабушкой. Я растерялась, но честно сказала, что в их отношениях я так же ничего хорошего не припомню: натянутость, частые ссоры, отсутствие доверия.
Об их отношениях можно судить уже по тому, что мама всю жизнь обращалась к бабушке на «вы». Когда бабушка слегла после инсульта, мама не скрывала, что ухаживает за ней исключительно из чувства долга, а не по любви.
И чёрный платок после её смерти мама тоже носила, «потому что так положено».
– А бабушка? – спросила меня психолог. – Как складывалась её жизнь?
...Бабушке было десять, когда накануне Великой Отечественной умерла прабабушка. Отца посадили. У неё было ещё три сестры (самой старшей, кажется, 14). Их подобрала тётка, кое-как вырастила.
В 17 бабушка вышла замуж за деда, у них была большая семья, с лежачей свекровью, за которой пришлось ухаживать бабушке, а свёкор, отец деда, был старый и капризный.
Дед... Я слышала от мамы, что он не особо жалел бабушку и не понимал, что она женщина и может быть слабее его или плохо себя чувствовать. Особой любви и взаимопонимания у них не было. Абсолютно весь быт был на бабушке, дед даже суп себе сам налить не мог.
Её сын, мой дядя, умер в результате несчастного случая. Умер в Новый год в реанимации. С тех пор бабушка никогда Новый год не праздновала.
У меня ощущение, что бабушка дядю любила гораздо больше, чем маму... и мама это чувствовала. Отсюда постоянные ссоры, стремление бабушки подчинить маму своей воле, диктовать, как жить и в то же время не допускать сближения...
Никаких женских и необходимых разговоров – про секс, отношения с мужчинами – они не вели. Бабушка считала это стыдным. Возможно, поэтому семейная жизнь у мамы не получилась – ни с первым, ни со вторым мужем. Потом она встретила папу, родила меня и зачем-то сказала ему, что я не его дочь.
…и с просьбой о любви
Пока я всё это говорила психологу, у меня в голове словно одна за другой вспыхивали свечи и представал образ мамы – такой же, как и я, неидеальной, недополучившей материнской любви, не умеющей строить здоровые отношения с мужчинами, родившей позднего ребёнка без отца и всю жизнь стремившейся доказать бабушке, что она достойна любви.
А когда её собственный ребенок подрос, мама начала с удвоенным старанием доказывать ему и окружающим, что может быть хорошей матерью. Неважно, каким способом – через скандалы, запреты ли, взламывание души.
Она любила меня по-своему, по-больному – и так же странно и болезненно пыталась меня защитить от угроз внешнего мира. Психически здоровые механизмы защиты не могли работать – им просто неоткуда было взяться.
К слову о механизмах защиты. У моей школьной соседки по парте родители пили, отец поколачивал мать, в доме постоянно были пьяные скандалы. Казалось бы, в подобной семье обязан вырасти травмированный ребёнок, но вот парадокс: я себя в абсолютно непьющей семье ощущала более уязвимой и боящейся всего, чем моя одноклассница с родителями-алкоголиками.
Её никто не контролировал. Она ходила куда хотела. Встречалась с теми мальчиками, которые ей нравились. И довольно грубо отшивала все нечастые попытки родителей «держать руку на пульсе».
К алкоголю моя одноклассница почти не притрагивалась. Не курила. Занималась спортом. Во время пьяных ссор родителей молча уходила из дома.
Я завидовала ей, её образу жизни и (сейчас это понимаю) её крепкой психике, которая позволила ей не скатиться в депрессию и вырасти ментально стабильным человеком.
Костыль из прошлого
Долгое время я не могла понять, в чём причина моих плохих отношений с мамой.
«Она меня не понимает, мы разные люди, разные поколения, у мамы скверный характер», – думала я.
Но после того сеанса у психолога меня осенило: плохо бабушке – плохо маме – плохо мне.
Ни мама, ни бабушка, ни я не являемся плохими людьми. Причиной нашего «неправильного», больного, иногда деструктивного поведения по отношению друг к другу стали другие люди и обстоятельства.
Бабушка не стала бы авторитарной и нечувствительной к проблемам дочери, если бы у неё была собственная полная семья, сытое детство и любимый муж, а не сиротство, голод, война, постоянный тяжёлый физический труд и лишенный эмпатии супруг.
Моя мать, в свою очередь, не стремилась бы меня гиперопекать и контролировать все сферы моей жизни, если бы получила в детстве и отрочестве достаточно любви, заботы и внимания.
И, наконец, я на сегодняшний день была бы здоровым психически и счастливым человеком, если бы описанные в самом начале проблемные точки отношений с мамой не повлияли на мою дальнейшую жизнь.
«Пригвоздив» причину своей проблемы, подумала о том, что, скорее всего, я такая не одна.
Возможно, сотни тысяч людей не общаются с родителями из-за детских (и не только) травм и обид. Я сама не разговаривала с матерью почти год, изредка сухо отвечая ей в соцсети.
И я знаю, почему проще свернуть общение, чем разобраться в причине токсичных отношений. Это неприятно и раздражающе неудобно – примерно, как сорвать со сладко спящего человека тёплое уютное одеяло и вылить на него ведро воды.
Так же эмоционально неприятно и разбираться, почему родной человек стал чужим.
Это маленький скелет, который человек прячет во внутреннем шкафу и никому не показывает.
Абсолютно естественными при этом являются мысли, что родители плохие – так психологически комфортнее думать, чем разбираться в том, а что привело к разладу.
И люди живут так годами – разорвав связь с самыми близкими людьми, неся внутри эти неосознанные переживания, как костыль.
Мама… ты как?
«Пусть мама услышит» – это сильное и понятное с точки зрения психологии желание опираться на «своего» человека, который всегда поддержит, успокоит и обнимет.
Потребность в понимании родным человеком – наверное, такая же, как и потребность в безопасности или воде.
Рано или поздно эти переживания от нерешённой проблемы становятся вполне ощутимыми. И, на мой скромный взгляд, самое тяжёлое здесь – вытащить скелет и сдуть с него пыль.
Задать себе вопросы:
- А почему наши отношения стали такими?
- Почему мама проявляла себя в отношениях со мной именно таким образом?
- Действительно ли папа виноват в том, что так со мной поступал?
- Хочу ли я, чтобы родители меня понимали?
- Могу ли я их простить?
Подобный шаг – реальный шанс наладить хотя бы маленький контакт с близкими, потому что он ведёт к главному – осознанному пониманию причин сложившейся ситуации.
***
…Через несколько недель после того самого сеанса у психолога я шла по улице, и рука сама выудила телефон из кармана.
Я набрала мамин номер – впервые за последний год.
Екатерина Зайцева
