Он никогда не видел в магазине столько незнакомых продуктов. Он никогда не придавал значения тому, чем питался. Лишь бы желудок успокоить. Он нагружал его, как мешок, — для устойчивости. Поэтому в магазине покупал то, что попадалось на глаза и было привычно для организма.
В тот день он тоже зашел за простым и привычным. Но увидел много незнакомых продуктов. Они были ещё заметнее, потому что лежали там, где обычно ничего не лежало. Он хотел пройти мимо и не нарушить привычки. И не смог. Так захотелось попробовать эту странность. Он купил одну штучку, застенчиво делая вид, что питался всю жизнь только ею, а не потому, что поддался общему ажиотажу, ведь не десяток ухватил, а одну. Он не рассматривал её в магазине. Дотерпел. Дома открыл, убеждая себя, что ничего особенного в ней быть не может, что взял её для разнообразия, и если завтра не будет, то и замечательно, не велика нужда. Почему он внушал себе именно эти мысли?
Он постарался есть в соответствии с внушением, но не смог сохранить на лице выражение небрежности и заранее — сытости. Съел все и быстро. Он не понял, было ли вкусно. В тот день он внезапно запел. Сидел на кухне перед пустой упаковкой и поскуливал. Могло показаться, что это плач, если бы он не отбивал себе ритм вилкой по столу. В остальном все было как обычно.
Но на следующий день он пошел в магазин раньше чем всегда и шагал быстрее. Он и проснулся раньше — от мысли, что ему надо поторопиться, если хочет, чтобы сегодня повторилось вчера. Пришел к открытию. И чуть не заплакал: вокруг лежало знакомое и обычное. Он так расстроился, что не купил ничего, хотя желудок настаивал. Желудку было безразлично. А ему
Прошла неделя. Или месяц. Он привык к привычному и перестал просыпаться от мысли, равной мечте. Но однажды он снова увидел в магазине незнакомые продукты. Другие, но столь же странные. Купил десять. Ему вдруг почудилось, что в нем хихикает и потирает руки желудок, ставший гигантом от пяток до макушки.
Он съел сразу десять, едва закрыв дверь, стоя, не раздевшись. В конце концов ему стало тяжёло и противно. Последнюю упаковку готов был выбросить не вскрывая. Но слишком долго просыпался от мысли, равной мечте.
Он стал посещать магазин по несколько раз в день. Перестал приглашать гостей. А когда они по старой памяти приходили сами, предупреждал ещё у дверей: «Сожалею, но холодильник пустой, кормить нечем». И, слыша в ответ: да я не голоден, просто посмотреть на тебя пришел, поболтать,- подозрительно вглядывался в гостя и все-таки прикрывал дверь кухни, где холодильник уже много недель был забит незнакомыми продуктами. Он время от времени открывал дверцу и любовался, едва слышно поскуливая. То ли пел, то ли плакал.
Ваша Алла Витальевна Перевалова
