Светлана Хоркина и перед Олимпиадой в Сиднее (XXVII летние Олимпийские игры проходили в Сиднее с 15 сентября по 1 октября 2000 года. – Ред.), и после нее – фаворит мировой спортивной гимнастики. Несмотря ни на что. Ее падения на перекладине – лишь досадные недоразумения, на прыжке – жуткая несправедливость. Так думают многие. И будут думать. Но все равно задаваться при этом вопросом: что же произошло? Или: как это могло случиться?
Накануне отъезда в Сидней знаменитая гимнастка дала эксклюзивное интервью нашему корреспонденту. Сегодня некоторые ее ответы воспринимаются совсем в ином свете...
Вот позади два страшных дня: Россия отдала румынкам золото в командных соревнованиях, в личном первенстве Хоркина не только не стала абсолютной чемпионкой, но и осталась далеко за тройкой призеров. 24 сентября, борьба за первенство на отдельных снарядах. В опорном прыжке уже победила Замолодчикова, которой Светлана уступила право побороться за это золото. Впереди – брусья, те самые: любимый снаряд, такой коварный и... Какой? Страшный? Предательский? Она не скажет, что думала в тот момент. Совершенно непроницаемое, просто каменное лицо.
После Атланты хотела все бросить
– Ко мне лучше на соревнованиях не подходить. Я могу что-то нехорошее сказать
– не со зла, просто чтобы отвязли сразу: не объяснишь ведь, что на помосте нельзя отвлекаться, что я вся – здесь и если отвлекусь, то это все. Поэтому всегда такая, может быть, грозная с виду.
– Предельная концентрация. Этому учат?
– Не помню, мне кажется, знала всегда: нельзя ни на что отвлекаться, нужно уметь собраться. Чтобы: стоишь перед снарядом – и больше не существует ничего. Ни-че-го!
– А победу свою первую помните?
– Да. Когда была маленькой-маленькой, поехала в детский лагерь. Там мы как-то по канату лазили. Залезла на самый верх быстрее всех – и мне дали грамоту. Вот это помню! Я так гордилась. Может, с той грамоты все и пошло потихонечку.
– Если бы не было у вас побед, вы бы не остались в гимнастике?
– Это как-то не так вы спрашиваете, это все по-другому. Если чувствуешь, что ты можешь, зачем же уходить! Я, например, хотела после Олимпиады в Атланте все закончить (XXVI летние Олимпийские игры прошли в Атланте, штат Джорджия, США, с 19 июля по 4 августа 1996 года. – Ред.).
– Вообще завершить карьеру?
– Ну да. Мне 17 лет. Моя мечта осуществилась – стала олимпийской чемпионкой. Опустошение в душе – жуткое, мне ничего не нужно... Месяц не занималась. Жила себе в Белгороде, училась, ходила на дискотеки, в клубы, всех родственников обошла – годами не виделись. Потом как-то лежу на диване и думаю: дай-ка включу Олимпиаду в записи.
Включила и – разревелась. Мать прибежала:
«Света-Света!.. Что с тобой?» «Мама, я не могу, я соскучилась!» На следующий день шмотки собрала и уехала в Москву, на озеро Круглое. И тяжело было, столько молодых пришло сразу – набор-то идет.
– Вас взяли?
– Леонид Яковлевич (Аркаев – главный тренер сборной России по гимнастике. – Ред.) еще до отъезда в Белгород говорил, что Хоркина не раскрылась до конца как гимнастка. А я думала: ну да, конечно, Олимпиаду выиграла, а не раскрылась. Оказалось, он был прав. Выиграла еще мир, выиграла Европу. А вот с Китая, мирового первенства-99, пошла черная-черная полоса. Жизнь – она такая: полосатая-полосатая, горбатая-горбатая. Страшно почувствовать это на себе. Но хуже всего, что многие поставили крест: все, мол, Хоркина складывает крылья. Уходит.
– На чемпионате Европы-2000 в Париже, выходит, вы боролись не только за медали, но и за право поехать на свою вторую Олимпиаду.
– Почему?
– Не хотите говорить? Можно напомню вам пресс-конференцию в Белгороде?
«Светлана сравнила ситуацию в команде со сборной России по хоккею, когда каждый стремится быть лидером и мало думает о команде. К чему это привело на хоккейном поле, мы уже видели, гимнастика, конечно, не хоккей, но подобная разрозненность может привести команду к краху».
– Да, тогда так и считала. Тогда что-то было непонятное. Сейчас – тьфу-тьфу-тьфу...
– Но ведь главный тренер остался тот же?
– Да, но и Европа – не Олимпиада. Олимпийские игры бывают раз в четыре года, и это совсем другая ответственность. Девочки понимают, что если каждая сделает свой лучший подход и это все соединится, то... Это же будет супер! Я спросила Путина о деньгах и предложила перевести столицу в Белгород
– В сборной среди девочек объективно вы самая взрослая, самая опытная. Сами вы это чувствуете?
– Ну конечно. Могу уже что-то подсказать. И потом, на озере Круглом, где мы живем и тренируемся, все без мамы сидят. Иногда некоторые приходят – поговоришь с ними просто так, по-женски, что ли. Не знаю, как правильно сказать. Я их всех очень люблю и ценю. Они меньше меня ростом, они такие хрупкие, мне так хочется им помочь.
– Вообще-то вы тоже по сути еще ребенок. Не случалось у вас так: вы никак не могли постичь происходящее из-за отсутствия жизненного опыта?
– Случалось. Но не думаю, что здесь при чем-то опыт. В человеке, например, я ценю прежде всего честность, двуличие (если я правильно выразилась) ненавижу. Когда в глаза тебе: ля-ля, сю-сю, а за спиной такое наговорят!.. Ненавижу! Предпочитаю откровенность: думаешь плохо – скажи мне, а не так вот. Предательство – это самое ужасное. Еще не люблю жадность.
– Вы нервничаете?
– Сейчас?
– Не знаю: какое-то чувствуется в вас беспокойство.
– Нет. В последнее время, если случаются эксцессы какие-то, стараюсь не замечать. Сейчас для меня самое главное – Олимпиада. Не загадываю, но очень хочется... Я осталась, чтобы... Не буду произносить этого слова... Надеюсь. Хочу! Очень хочу! А что получится, посмотрим.
– Деньги, призовые за победу играют какую-то роль?
– Во время соревнований не думаешь ни о чем, кроме предстоящего подхода. А вообще-то – почему нет? Когда олимпийцы с Путиным встречались, так я прямо у него спросила: «Владимир Владимирович, сколько нам полагается за золото?» Он сказал, что пятьдесят тысяч.
– Это в долларах?
– Да, но платить в рублях будут.
– На вас произвела впечатление встреча с президентом?
– Да. (Светлана кривится.) Я там еще предложила сделать Белгород столицей трех славянских государств: встреча проходила как раз после приезда в Белгород Кучмы, Лукашенко и Путина. Он мне говорит: знаете, Света, столица у нас одна. Или чтото такое. До сих пор неудобно: моя простота все-таки тут выскочила.
– За Атланту вы ведь тоже, кажется, пятьдесят тысяч, если в долларах, получили.
– Да.
– И что с ними сделали?
– В банк положила.
– Стрёмно. Банки лопаются, вклады пропадают.
– Надеюсь, с моим такого не случится.
Мужчин сразу предупреждаю: пока не закончу со спортом – никаких глупостей
– Вы девушка практичная?
– Люблю жить красиво. Но не до такой степени, чтобы транжирить заработанное. Эти деньги мне очень тяжело дались, их мне никто не подарил: ни мама, ни папа. Это – пот, кровь, слезы. Я накоплю, потом у меня будет дом, семья, может быть. Пригодятся.
– Богатая невеста. От женихов отбоя нет?
– Не до того... В общем-то я очень аккуратно к этому отношусь, никому ничего не обещаю, стараюсь не заходить далеко и сразу предупреждаю: я спортсменка, у меня одна цель – победить на очередных соревнованиях, и пока не закончу с этой профессией, никаких обещаний и никаких глупостей.
А так у меня очень много знакомых, хотя друзей настоящих очень мало. Один-два человека. Больше дружу с мужским полом, нахожу в них больше разумного (не хочу, конечно, обидеть свой пол).
– Вы оптимистка?
– Да.
– И что вы вкладываете в это понятие?
– У природы нет плохой погоды. Даже когда что-то не получается, а на улице дождь, я думаю: дождик, как хорошо, что дождик!.. Люблю гулять. Быть одна. С возрастом все больше ценю одиночество. Свободу сейчас я ценю гораздо больше, чем раньше.
– Что для вас праздник?
– Праздник – это когда звонишь домой и у них все хорошо. Праздник – это приезжать в Белгород. Это Новый год с родителями. Праздник – это выходить на соревнования.
– Ну вы даете! Какой же это праздник. Такой напряг...
– Напряг! А потом: я выиграла – такое опустошение – такое блаженство – радость в душе – гордость. Это такой сон.
(«Собеседник» №38, 2000)
