Сталин вызвал в Москву героя Гражданской войны, руководителя красного казачества Примакова. Тот выехал с двумя адъютантами и заместителем. По дороге в вагон вошли несколько человек, кто в штатском, кто в форме, и предъявили ордер на арест. «Какой арест?! Я еду по вызову товарища Сталина! А ну, хлопцы, — обратился Примаков к адъютантам, — покажем этим переодетым белогвардейцам, что такое красные казаки!» Хлопцы скрутили и повязали всю команду и на ближайшей станции сдали властям. Идейный и наивный Примаков тут же позвонил Сталину и сообщил, что на него совершили нападение переодетые белогвардейцы. Их удалось задержать и сдать в НКВД. Он же, Примаков, ждет дальнейших указаний. Указание последовало: ехать дальше и насчет белогвардейцев не беспокоиться. В Москве героя Гражданской войны встретила более расторопная команда «переодетых белогвардейцев». Примаков и его сопровождающие были арестованы. Больше их никто никогда не видел.
* * *
Незадолго до процесса Зиновьева и Каменева к старому большевику Томскому пришел Сталин с бутылкой — мириться. Томский отказался и обвинил Сталина в истреблении партийных кадров. «Тебе же будет хуже», — заявил Сталин и ушел со своей бутылкой. Через несколько часов после этого посещения Томский застрелился.
* * *
Эту историю рассказывал мне Сергей Иванович Кавтарадзе.
Его, с юности знакомого со Сталиным, вызвали из Ирана, где он находился в качестве посла, прямо на вокзале арестовали, отправили в тюрьму и надолго забыли. Только через семь месяцев состоялся первый допрос. Следователь с ходу велел ему признаться в предательстве родины. Кавтарадзе его обругал, и допрос прекратился. По дороге в камеру, в коридоре, он столкнулся с одним подполковником, которого когда-то спас от смерти.
— Сергей Иванович?! Почему вы здесь?!
— Не знаю.
Конвоир прервал разговор, но подполковник вскоре появился в камере Кавтарадзе.
— Чем я могу вам помочь?
— Мне можно помочь, только передав мою записку Сталину.
— Я постараюсь.
Кавтарадзе написал: «Сосо! Я арестован. Прошу тебя лично разобраться в моем деле».
Месяца через два его вывели из камеры, подвели к большому лифту и подняли куда-то наверх. Он очутился в кабинете и увидел перед собой Берию. Сидя за большим столом и не глядя на вошедшего, тот сказал:
— Ты сейчас поедешь к Сталину. Если что-нибудь обо мне скажешь, я и тебя, и твою семью превращу в лагерную пыль!
Кавтарадзе промолчал. В огромной правительственной машине они поехали по Москве. Берия поглядывал на хмурого Кавтарадзе и вдруг прямо на середине площади приказал остановиться. Милиция тут же перекрыла движение. Минут через пять Берия велел ехать, но не в сторону Кремля, а совсем в другом направлении, и скоро они оказались у дома Кавтарадзе.
— Можешь зайти домой на десять минут, — разрешил Берия.
Дома Сергея Ивановича окружили жена и дети: плакали, смеялись... Когда он спустился к машине, это уже был другой человек — смягчившийся и готовый любой ценой купить жизнь и спокойствие близких. В Кремле Сталин спросил у Берии, в чем обвиняется Кавтарадзе. Берия ответил, что Кавтарадзе ни в чем не виноват:
просто была преступная группа, замышлявшая на него покушение, и ради спасения его пришлось временно изолировать. Группа уже обезврежена, и Кавтарадзе свободен. В сопровождении Берии Сталин сам повез Кавтарадзе домой. Часть квартиры была отдана новой жиличке. Дверь открыла она и, увидев Сталина, лишилась чувств. Берия встряхнул ее и сурово спросил:
— В чем дело?
— Мне показалось, что на меня идет портрет товарища Сталина.
