14 апреля, понедельник. Радио и телевидение говорят только об Украине. Практически идет гражданская война и одновременно война дипломатическая и пропагандистская. Страны ищут политический компромат, пресса демонстрирует свою связь с государственными структурами, которые ее поддерживают.
Уже несколько дней думаю о семинаре и завтрашней встрече со студентами. Есть кое-что о фестивале и кое-что из последнего номера «Нового мира». В «Новом мире» это в первую очередь очень тонкие рассуждения бывшего главного редактора исчезнувшего журнала «Волга» (в нем печаталась моя первая повесть). Я бы назвал их «на полях русской классики».
Я уже собирался позвонить Авангарду Леонтьеву — я-то не забыл, что собирался написать очерк о нем, — как именно Авангард Николаевич и позвонил мне: «Хотите ли сегодня на “Последнюю жертву” Островского?» Боже мой, как все сходится: только что сегодня в «Новом мире» прочел удивительный пассаж об этом грандиозном русском драматурге.
Возвращаюсь к телефонному разговору. Ну, конечно, хочу. Спектакль этот я видел десять лет назад. Тогда еще блистал в роли Флора Федулыча Олег Табаков и совсем молоденькой была Марина Зудина, его новая жена. Тогда я еще хорошо помнил и Люсю Крылову, прежнюю жену Табакова. С некоторым усилием уговариваю поехать со мною в театр соседа Жугана — значит, едем на его машине. Анатолий любит театр только с полным комфортом; где и как ставить машину при новых московских правилах, мы уже приловчились.
Театр по обыкновению полон, сидим в седьмом, гостевом ряду. Еще раз поражаюсь удивительной современности пьесы. Почти все олигархи ныне женаты на длинноногих молоденьких девушках. Преступлений вокруг денег тоже хватает. Сразу же, как только под оглушительные аплодисменты вышел Табаков, поражает: дар О. П., как все говорят, не ослабел, его игра тонка, многозначительна и невероятно современна. Замечательно ведет свою беспроигрышную роль свахи и тетки главной героини Ольга Барнет, похуже Зудина, красивая, уверенная, но скорее это жена Табакова, нежели героиня Островского, десять лет как бы прошли мимо. В роли, которую играет Барнет, я видел много лет назад Раневскую. Великолепен и пригласивший меня Авангард Леонтьев, роль у него крохотная, но такая поразительная расшивка, такое виртуозное владение скрытой психологией вещей. Здесь он почти, как и в «Лесе», приживал, мелкий обессиленный хищник. Какой балет здесь разыгрывается, когда эта меленькая, страдающая от своих действий ничтожность должна передать письмо героини. Как актер снимает снег с башлыка и воротника, как по-бедному любит и холит носильные вещи. И этот истошный вой, обращенный к приятелю, вокруг которого он в качестве слуги, посыльного и приживала-сообщника вертится и кормится.
15 апреля, вторник. Плохо спал, хотя лег все-таки довольно рано, в одиннадцать часов. Семинар был скверный, потому что материала, о котором можно было говорить, почти не было. Попросил студентов порядно проанализировать по страничке текста; текст сырой. В самом конце значительно лучше, чем это сделал бы я сам, заключил Саша Драган; я с ним солидаризировался. Перед этим, перед разбором, прочел куски из «Нового мира» о Бунине. Это просто поразительно, как точно; прочел и кое-какие еще отрывки. Торопился идти на кафедру, которую собрал, потому что уже приближается дипломная сессия: у нас 104 дипломные работы по очному и заочному отделениям, надо было активизировать моих преподавателей. И вот тут, в конце семинара, опять тот же самый, как и в начале первого семестра, взрыв моих студенток. И те же персонажи. Одной кажется, что я заклевал другую, что в повести есть что-то еще, что я не заметил. Я расстроился.
На кафедре объявлял загрузку всех преподавателей; все сидели напряженными, и я понял: ждут каких-то разъяснений. Ровно неделю назад в Институт приезжал начальник Управления кадрами министерства, объяснял, что ректор уходит — 65 лет, хватит, но день уже заканчивался, наши мастера разошлись, все хотят известий из первых рук. Прочел два приказа, удивился, почему, как в свое время это сделал я, ректор не вывесил эти приказы на обозрение.
БНТ ведет какую-то странную борьбу за уже уплывшее от него место, которое он невероятно полюбил. Позже Л. М. объяснила мне, что фраза в приказе «Основание: предупреждение Минобрнауки России от 25 марта 2014 г. №: МК-401/12» означает лишь то, что ректору объявили, что с ним договора не продлят еще 25 марта. Никому ни слова, на что-то уповал! На что надеялся? Какие делал звонки, какие писал письма? Сейчас по Институту интригует, чтобы мы ввели в устав должность президента. В нашем крошечном Институте еще одного «дармоеда»? Говорят, что уже попросил у наших хозяйственников сделать табличку «Советник ректора». Кстати, на собрании кафедры я сказал, что буду бороться против введения в Институте должности президента.
Вечером смотрел про Украину. Не дай бог жить в такой атмосфере.
16 апреля, среда. Главное — не забыть записать мелочи. А они, собрал по газетам и радиоголосам, такие: во-первых, «Российская газета» (14 апреля) опубликовала скромные декларации о доходах нашего правительства. Все уже устроились, у всех большая родня и верные друзья, но все просто обнищали, даже жены почти перестали зарабатывать. За 2013 год В. В. Путин заработал 3,672 млн рублей, Сергей Иванов — 11 млн, его супруга — 2 млн, Вячеслав Володин — 14 млн, Дм. Песков — 9,2 млн, его супруга — 4,9 млн. А вот секретарь Совбеза уже 34,4 млн.
Из данных «Российской газеты» можно сделать вывод, что чем ниже должность, тем больше заработок. Помощники президента уже побогаче своего принципала: Игорь Левитин — 21,9 млн, Константин Чуйченко — 11,2 млн, столько же Андрей Фурсенко, дальше цифры снижаются, но до таких ничтожных сумм, как у президента, не доходит никто. Так что помощники президента могут смотреть на своего начальника сверху вниз, а некоторые даже, про себя, конечно, проговаривать: «Если ты такой умный, почему такой бедный?»
Еще круче обстоит дело в самом правительстве, впрочем, схема повторяется: почти нищий Медведев — всего 4,25 млн рублей, но у вице-премьера Игоря Шувалова денег побольше, его заработок — 226 млн рублей, и его супруга — 237 млн. Судя по списку заработанного, Шуваловы — чемпионы, но все остальные члены правительства тоже не нищие. Я тоже не нищий — только что пропищал телефон, пришла зарплата — 39 тысяч рублей.
Из мелочей:
мошенник из Чечни по поддельным документам получил в банке 90 млн рублей;
в Москве опять взяли парочку из начальства одной из налоговых служб — подозревают, что просили взятку в 3 млн рублей;
отыскали мошенников, которые хотели Сиверский лес — это под Гатчиной, откуда я только что приехал, — пустить под дачное строительство;.
дяди, большие начальники, занимавшиеся обустройством государственной границы, столько наворовали, что их пришлось арестовать. У их начальника была замечательная фамилия — Безделов. Эту информацию я получил, набрав в Интернете: «комитет по обустройству государственной границы, мошенничество». Сам бывший начальник Дмитрий Безделов сейчас находится в административном розыске.
Вечером снова ездил во МХТ имени Чехова, на так называемую Новую сцену. Здесь спектакль «Шинель» по Гоголю. Спектакль замечательный, хотя и очень небольшой, 1,5 часа. Невольно вспомнил недавнюю «Последнюю жертву», тоже очень крепкий спектакль. В «Жертве» есть удивительные по силе места, но часто вдруг что-то происходит и целая сцена медленно и вяло тянется до следующего эмоционального взрыва. Зритель терпеливо ждет. Я не могу здесь бросить упрека драматургу, это что-то другое — нерешенный актером или режиссером фрагмент. Здесь, в «Шинели», подобных с «бельмом» мест нет, театральное и временное пространство эмоционально однородно, оно кипит. Игровой клубок, как бы постоянно действующий центр спектакля, который задает энергетику и ритм — это три актера-«чиновника»: Валерий Малинин, Артем Быстров, Валерий Трошин. Собственно, всех представляю, потому что все хороши. Они, выползающие из огромных декоративных шинелей на авансцену, играют всю массу, весь социальный срез, так блестяще развернутый Гоголем в недомолвках и мелких замечаниях. Всех подтрунивающих над Башмачкиным молодых и не обращающих на него внимания, как на муху, сановных чиновников. Трое этих неоспоримо талантливых актеров почти все время на сцене. Приплясывают, подпевают, напевают, кружатся, приговаривают, ведут диалог, играют толпу, площадь, бандитов, коллег Башмачкина, его начальников, городовых, прохожих — весь Петербург. Делают это актеры виртуозно, переходят из одного состояния в другое, меняют темпы и ритмы, завораживая зал Новой сцены МХТ своей энергией. Вот бы, невольно думаешь, эту энергию и нашим управленцам. Но, видимо, чиновничье племя во все времена одинаково. Оно, как понятно, равнодушно к низшему и подобострастно к стоящему на ступеньку выше. Оно равнодушно ко всему и интересуется только собою. В этой атмосфере, которую полагает подлинной и неизменяемой, возле сытого подбрюшья директоров департаментов, чиновников по особым поручениям, столоначальников, их помощников, секретарей, экзекуторов, курьеров, швейцаров и живет Акакий Акакиевич Башмачкин. Песчинка, самый маленький чиновничий чин, пишущая машинка по-нашему, ксерокс, копировщик — переписчик бумаг, писец. Перелагать всю историю Акакия Акакиевича, известную со школы, как он шил шинель и как у него ее отняли, бессмысленно. Но все предыдущее написано мною недаром, мне важно было описать ту неимоверно яркую, условную атмосферу, в которой должен был действовать главный герой, его играет Авангард Леонтьев. Ведь основные свойства у Башмачкина — это «забитость», «тихость» и «покорность». Попробуйте их сыграть на фоне чиновничьего карнавала молодой «троицы». Да ведь, положа руку на сердце, мы больше любим героев блестящих и молодых, с горящими глазами и ослепительными улыбками!
Мы только раз видим Башмачкина в его новой шинели с по-детски подвязанными к ней на бечевке рукавичками. Как на мгновенье помолодел, как мимолетно-осанист, как счастлив. Все остальное время спектакля Башмачкин в своих кальсонах, нательной рубашке и стариковских шерстяных носках. С редким актерским бесстрашием Леонтьев протягивает в самом начале спектакля, через смыкающиеся створки занавеса свою лысеющую, с сумасшедшими глазами голову. Это первый крик о помощи, который никто не услышит. Ах, как, наверное, здесь хотелось бы покомиковать, что очень любит публика. В этой роли Леонтьев ни разу до этого не унизился до просьб признательности, ничего не ронял, ничего по ошибке не переставлял, не заикался и не коверкал слов. Это большой талант следовать за автором и снискать сочувствие зрителя. Овация после окончания спектакля накрыла буквально всех актеров, но каким образом всегда в этом накале аплодисментов возникал шквал, когда к рампе выходил в кальсонах, рубашке, шерстяных носках и со смущенной немолодой улыбкой Авангард Леонтьев.
В ночь ушел под телевизионные рассуждения Жириновского и большой компании соучастников. Это была передача «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым». Все говорили об Украине; Жириновский был одет в красный пиджак. Сын юриста удивительным образом умеет озвучивать первым то, что у всех на языке или еще не до конца сформулировано.
