Это не мой текст. Автор - моя бабушка, Ида Яковлевна Петрова-Фишман (1911-1993) - дочь левой эссерки Марии Владимировны Петровой, умершей в эмиграции в Италии в 1917 году. Бабушка осталась сиротой и попала в приют, организованный американским благотворительным обществом АРА, которым руководил будущий Президент США Герберт Гувер. В начале 20-х годов И.Я. Фишман была взята в семью Якова Моисеевича Фишмана, тоже левого эссера, после разгрома Партии левых социалистов-революционеров перешедшего на сторону большевиков. В Италии Фишман занимался вопросами экспорта из Советской России, но в основном занимался шпионажем, одним из его агентов того периода был Борис Иофан - создатель знаменитого Дома на набережной. По возвращению в Россию Яков Фишман привез мою бабушку в Москву, где она поступила в Кремлевскую школу. Яков Фишман "подарил" моей бабушке и новое имя, и отчество, и фамилию, так как своих детей у него не было, однако же официально она не была удочерена. В Москве Яков Фишман возглавил военно-химическое управление РККА, став родоначальником военно-химических войск. В 1937 году Яков Фишман был репрессирован по делу левых эссеров, И.Я Петрову-Фишман не сочли членом семьи, но семья потребовала отречься от воспитателя, от чего она отказалась. И.Я. Петрова-Фишман в красках описывает свою жизнь, людей, с которыми встречалась и места, которые она посетила, работая геологом в партиях.
В одной из публикаций журнала «Новый Мир» из мысли о том, что воспоминания и записи в старости имеют особый смысл, у меня утвердилась задача тоже начать писать.
Перед глазами Атлас Мира – Западная Европа – Физическая карта. В южной части расчлененная полоса рельефа, где среди гор, доходящих до тысячеметровых высот, жемчужины – драгоценные, живописные моря Средиземноморья, Черное море, Каспийское и уже на отшибе – Аральское. Вдыхаю глубоко, еще шире раскрываю глаза и не нарадуюсь, что водоемы все эти я видела, в их водах купалась, каталась на лодках, пароходах, а в Тирренском море (бассейн Средиземного), на Капри, в бухте «Банио ди Тиберио» доплывала до мирных дельфинов, которые здесь финишируют за пароходами. Хочу сказать людям: старайтесь и вы стремиться к тому, чтобы больше увидеть, испытать, особенно в молодости.
Как много раз возвращалась я к своим воспоминаниям о перевиденном в нашем чудном мире и как меня это всегда радовало, т.к. никакие чужие рассказы не могли создать картины, запечатленные в памяти о виденном и пережитом.
Средиземноморье я знаю с детства, здесь я родилась и море с его живностью, с морскими звёздами и ежами – меня страшно радовало. Не понимала я тогда только то, что это море, пожалуй, самое уникальное в мире, т.к. оно самое яркое, синее, теплое, поэтому потом, когда я соприкоснулась с другими морями, поняла, что они, по-своему чудесные, уступают в этих отношениях. В обрывах Капри есть отличные пещеры, и самая изумительная, уникальная «Гротта Аззура[1]», в которую попадаешь на лодке при небольшом подъеме воды, нагнувшись до борта, а там – высокий свод, большой водоем среди скал и вода светлая, голубая, чуть непрозрачная, так, что опуская руку в воду получаешься как в светло-голубой перчатке. Отсюда возвращаться не хочется.
Уже потом, подростком, я попала в Крым, в Алупку, Судак, Севастополь и, практически, позднее побывала на всем побережье. Уютный край – Южный Крым и сколько тут всего чудесного в ярких красках растительного мира, скалах, извилистых берегов, уютных домов-особняков, иногда – изощренных, в россыпях гор, т.к. на крутых склонах, образующих юг Крыма, не всегда удерживается растительность. А там – на верху Яйла, Ай-Петри, где луговые цветы и ветер, я обследовала возможность купания в ваннах скал, в каньонах Яйлы и после холодных ночей, проведенных наверху Ай-Петри встречала восход солнца. И опять, и опять хочется повторять, что нет ничего лучше южного берега Крыма, уютного, сухого, всего обращенного к солнцу.
Итак, я начала с берега, а теперь перехожу к морю. Не хотелось сразу рассказать о том, что тогда, будучи подростком, я не восприняла его достаточно хорошо, не вникнув, что это Черное море с сероводородным заражением, что так его и надо понимать, а все неудовлетворенно сравнивала его со Средиземным. Но все равно плавала я далеко-далеко, удивляя сверстников детдома Кремлевской школы, где я росла.
Позже я изведала Каспийское море. Училась я на геолога-нефтяника и попав сначала со стороны Баку, запомнила массу цветов в самом городе, но моря не видела. Потом я побывала на промысле Нефтедаг и доезжая по железной дороге до Красноводска[2], конечно, купалась в Каспии, это напротив Баку. В этой части берег окаймляют с севера Балханы – горы скалистые, отвесные, оголенные, я бы сказала светлые, и море в Красноводской бухте светлое, теплое, в нем можно пребывать долго, оно успокаивает. Ведь основная суша здесь – пустыня, где пески и пески, и как здесь это море плохо укладывается в голове. Естественно, что много воспоминаний об это крае не остается, но к морю возвращаешься, помнишь его рябь на воде, то, что плавалось легко, что ничего не мешало плыть все дальше и дальше, и что море светлое и спокойное.
На горы Балханы вступила однажды и я, напротив Нефтедага, в месте, где узкоколейка доходит до полотна прямолинейной железной дороги Красноводск-Ашхабад и далее другие города Туркмении.
Мы, сотрудники геологической конторы, легкомысленно решили совершить восхождение на гору, не имея ни подготовки, ни геологических целей. Захотели лишь подвигаться, подышать воздухом, учитывая, что промысел и окружающая местность – пустыни, где только перекати-пески, то можно понять наше стремление к некоторому разнообразию жизни. Решили мы подняться на Балханы в том месте, где горы образуют амфитеатр, имеющий очень удобное место для подъема, начинающегося на одном из крыльев, а затем спуститься по более отвесной центральной части.
Мне запомнилось, что понимались мы сначала легко по довольно пологому, хотя без каких-либо тропинок склону, устойчивому и зарастающему мхами и травами, с камнями многочисленными и разнообразными. Выше подъем стал труднее и солнце выше, мы подустали и решили отдохнуть. Мы были уже довольно высоко и нам предстоял приблизительно тысячеметровый спуск, но уже не в центре амфитеатра, ближе к достаточно крутому крылу. Командой к спуску нам послужил достаточно резкий вскрик одного из членов похода, который подымаясь и желая ухватиться за камень к своему ужасу увидел, что это свернувшаяся змея, и, благодаря этой неожиданности, мы не пошли выше в горы, где было еще круче.
Становилось очень жарко, мы были легко одеты и каменные отвесы, по которым мы спускались, то прыгая, то ползая, обжигали. Это была непроторенная дорожка, поэтому мы то там, то здесь застревали, должны были иногда возвращаться, чтобы продолжать спуск другим путем. Иногда помогая друг другу, иногда совершая фантастические прыжки.
Неизвестно, как мы добрались до низа без существенных травм, но без царапин и ссадин, ожогов кожи – никто. Один из нас потерял сознание, поэтому мы все искали для него тень, которую нашли лишь под одной скалой. Уж все махали, сняв с себя майки и какие-то тряпки. Кто-то добрался до артезианской скважины и привез на полуторке воду. Исцеляющая влага помогла приболевшему прийти в себя. Я твердо знаю, что только благодаря неожиданности, с которой мы столкнулись в пути, мы вовремя направились вниз, не пошли дальше в гору и не стали жертвами своей оплошности.
Со стороны севера на Каспий я попала, так как работала на глубокой скважине на Черных землях. Нам захотелось побывать на плантации лотосов, которые произрастают в дельте Волги. Путь был сложный, надо было добраться до рукава дельты Волги, спускаться по нему до моря и затем, где-то подниматься другим рукавом до этих фантастических цветов.
Тогда плантация оберегалась, мы ходили в ее пределах по мосткам. Листья растений, лежащих на воде, вероятно, нельзя обхватить руками; цветы белые, подобны цветам магнолии, но гораздо крупнее, еще красивее, растут высоко над листьями. Много раскрытых цветов покрывают всю местность, окружающую взор. А воспоминания о Каспии здесь заключаются в том, что побывав в нем, я знала только из того, что спускалась и поднималась по рукавам Волги. И здесь опять спокойный Каспий, еле заметная полоса по прозрачности отделяет воду Каспия от втекающей пресной воды Волги.
Еще в этой цепи бассейнов вспоминаю затерявшееся в пустыне Аральское море. На его берегах в западной его части я бывала несколько раз. Его не обрамляют ни близко, ни далеко горы, оно – среди пустынного ландшафта и потом особенно впечатляет. Хочу сказать, что оно не кажется озером, нет-нет, это точно море, изумительно синее, каким-то образом из полос различной степени синевы и уводящее далеко за горизонт. Море мелкое – вода малосоленая, плавать далеко в нем не хочется, но пребывать в его берегах можно до бесконечности.
Не забуду, как уезжала до рассвета и дорога огибала часть Арала, колыхалась неправдоподобная синь моря. Вспоминаю, что где-то дальше Барсакельмесский остров-заповедник и места, описанные Б.А.Лавреневым в его изумительном «Сорок первом».
Про Арал это не все. Кроме знаменитого заповедника Барсакельмес на одноименном острове, еще есть центральный остров Возрождения и я все себе задаю вопрос, в самом ли деле я видела в этот ранний рассвет, уезжая из Арала, где собирала образцы пород спорной Куладинской скважины, вспышку от первого спутника, отсюда запущенного? В самом ли деле, по стечению обстоятельств, я увидела именно этот запуск? Вероятно, это так.
Аральское море мелеет, но хочется просить небо не дать ему исчезнуть. После каких-то изменений в статике (как произошло на Каспии, где уровень воды поднялся), обстоятельствах, намечающихся в отношении улучшения экологии, человеческой и природной помощи, ему устоять, я в это верю".
[1] Итал. Grotta Azzurra — «лазоревый грот». Грот на северном берегу острова Капри (Италия). Длина грота 56 метров, ширина 30, высота свода над уровнем воды 15 метров, высота входа до 1,3 метра. У грота единственный вход со стороны моря, и попасть в него можно только на лодке. Из-за низкого входа в штормовую погоду вход в грот недоступен. Дно затоплено морем, благодаря чему свет, проникающий в грот, придает воде и всей пещере красивый лазоревый цвет. Красота грота была описана немецким поэтом и живописцем Августом Копишем, после чего грот стал одной из популярнейших достопримечательностей среди туристов на Капри и фактически эмблемой острова. Грот был известен еще римлянам, о чем свидетельствуют найденные в нем римские статуи.
[2] Красноводск до 1993 года. Сегодня Туркменбаши, город на западе Туркмении, входящий в состав Балканского велаята. Расположен на восточном побережье Каспийского моря. В 1993 году город переименован президентом Сапармуратом Ниязовым в свою честь.
