Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

Владимир Маяковский "Атлантический океан"

Владимир Маяковский родился в селе Багдати Кутаисской губернии (в советское время посёлок назывался Маяковский) в Грузии, в семье Владимира Константиновича Маяковского (1857—1906), служившего лесничим третьего разряда в Эриванской губернии, с 1889 в Багдатском лесничестве. Мать поэта, Александра Алексеевна Павленко (1867—1954), из рода кубанских казаков, родилась на Кубани, в станице Терновская. В поэме «Владикавказ — Тифлис» 1924 г. Маяковский называет себя «грузином». Одна из бабушек, Ефросинья Осиповна Данилевская, — двоюродная сестра автора исторических романов Г. П. Данилевского. У будущего поэта было две сестры: Людмила (1884—1972) и Ольга (1890—1949), и два брата: Константин (умер в трёхлетнем возрасте от скарлатины) и Александр (умер в младенчестве).

В 1902 году Маяковский поступил в гимназию в Кутаиси. Как и его родители, он свободно владел грузинским языком. Участвовал в революционной демонстрации, читал агитационные брошюры. В феврале 1906 года от заражения крови умер его отец[7] после того, как уколол палец иголкой, сшивая бумаги. С тех пор Маяковский терпеть не мог булавок и заколок, бактериофобия осталась пожизненной. Ростом будущий поэт был около двух метров[8].

В июле того же года Маяковский вместе с мамой и сёстрами переехал в Москву, где поступил в IV класс 5-й классической гимназии (ныне московская школа № 91 на Поварской улице, здание не сохранилось), где учился в одном классе с братом Б. Л. Пастернака Шурой. Семья жила в бедности. В марте 1908 года был исключён из 5 класса из-за неуплаты за обучение.

Атлантический океан

Испанский камень
                        слепящ и бел,
а стены —
            зубьями пил.
Пароход
            до двенадцати
                                уголь ел
и пресную воду пил.
Повел
        пароход
                  окованным носом
и в час,
сопя,
    вобрал якоря
                        и понесся.
Европа
        скрылась, мельчась.
Бегут
        по бортам
                  водяные глыбы,
огромные,
            как года.
Надо мною птицы,
            подо мною рыбы,
а кругом —
                    вода.
Недели
        грудью своей атлетической —
то работяга,
                то в стельку пьян —
вздыхает
            и гремит
                        Атлантический
океан.
«Мне бы, братцы,
к Сахаре подобраться...
Развернись и плюнь —
пароход внизу.
Хочу топлю,
хочу везу.
Выходи сухой —
сварю ухой.
Людей не надо нам —
малы к обеду.
Не трону...
                    ладно...
пускай едут...»
Волны
      будоражить мастера:
детство выплеснут;
                          другому —
                                    голос милой.
Ну, а мне б
                  опять
                        знамена простирать!
Вон —
        пошло,
                затарахтело,
                            загромило!
И снова
            вода
присмирела сквозная,
и нет
        никаких сомнений ни в ком.
И вдруг,
            откуда-то —
                        черт его знает!—
встает
          из глубин
                        воднячий Ревком.
И гвардия капель —
                        воды партизаны —
взбираются
                  ввысь
                          с океанского рва,
до неба метнутся
                    и падают заново,
порфиру пены в клочки изодрав.
И снова
            спаялись воды в одно,
волне
        повелев
                  разбурлиться вождем.
И прет волнища
                с-под тучи
                            на дно —
приказы
            и лозунги
                        сыплет дождем.
И волны
            клянутся
                        всеводному Цику
оружие бурь
            до победы не класть.
И вот победили —
                      экватору в циркуль
Советов-капель бескрайняя власть.
Последних волн небольшие митинги
шумят
        о чем-то
                    в возвышенном стиле.
И вот
        океан
                улыбнулся умытенький
и замер
            на время
                        в покое и в штиле.
Смотрю за перила.
                        Старайтесь, приятели!
Под трапом,
            нависшим
                        ажурным мостком,
при океанском предприятии
потеет
        над чем-то
                    волновий местком.
И под водой
            деловито и тихо
дворцом
            растет
                    кораллов плетенка,
чтоб легше жилось
                        трудовой китихе
с рабочим китом
              и дошкольным китенком.
Уже
    и луну
              положили дорожкой.
Хоть прямо
              на пузе,
                        как по суху, лазь.
Но враг не сунется —
                                    в небо
                                              сторожко
глядит,
        не сморгнув,
                        Атлантический глаз.
То стынешь
              в блеске лунного лака,
то стонешь,
                облитый пеною ран.
Смотрю,
        смотрю —
                    и всегда одинаков,
любим,
        близок мне океан.
Вовек
        твой грохот
                        удержит ухо.
В глаза
            тебя
                опрокинуть рад.
По шири,
            по делу,
                        по крови,
                                    по духу —
моей революции
                  старший брат.

400


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95