Я быстро усаживаюсь в кресло ведущего, поправляю пиджак, вешаю микрофон-петлицу, включаю телесуфлер, вставляю в ухо «голос в голове» — связь с режиссером. Руки все делают сами, все привычно отточено до автоматизма: три прямых эфира в день. Подводки к сюжетам я правил сам, подгонял под свой слог. Один из новостных сюжетов опаздывает, его будут стремиться смонтировать по ходу выпуска.
Unsplash
Меня нещадно слепят студийные софиты, я ловлю солнечных зайчиков и ругаюсь на студийного оператора. Старый телевизионный волк выставляет свет по каким-то брежневским методичкам: яркость такая, что лопаются сосуды в глазах. У меня льются слезы, а он снова твердит, что у него все по книжечке.
— Я не то, что не вижу текста на суфлере, я не вижу, где вообще находится суфлер! — начинаю ругаться я.
— Я всегда так выставляю, что ты опять начинаешь? — ворчит пенсионер.
В принципе дядька он заслуженный и бывалый, работал в компании, когда я еще не родился. Но эфир уже через минуту, объяснять, что я реально ничего не вижу — некогда.
— Ну тогда садитесь на мое место и сами читайте!!! — говорю я прикрывая глаза руками.
— Да убавьте Вы свет! Он не видит ничего! — орет у меня в голове режиссер. Она видит у себя на мониторе, как я вздрагиваю, и добавляет, смеясь: Ой, прости не в тот канал сказала!
В конце выпуска приносят опоздавший сюжет. Я читаю подводку «с листа», вспоминаю мой старый ночной кошмар.
Однажды мне приснилась такая же ситуация. Во сне я заранее предупредил редакторов, чтобы вычитали текст подводки, чтобы было ровное и четкое повествование. Мне передают текст прямо по ходу эфира, и я начинаю читать. Первые два предложения идут как по маслу. А в следующем слова расставлены так, будто их произносил сам мастер Йода. Я прямо по ходу чтения перерасставляю их в нужном порядке, не потеряв смысл, почти не утратив динамики. Но дальше все хуже и хуже! Пока текст не превращается в бессвязный набор слов и тарабарщину, в которой я не могу уловить смысл. Меня трясет от беспомощности и злости. Я представлю сотни тысяч глаз, которые смотрят сейчас на экране на этого полоумного, краснота физиономии которого пробила и эфирный свет и тональник гримера. Я проснулся тогда, как и все пробуждающиеся от кошмара: в поту и с легкой одышкой.
Сегодняшний эфир дочитываю благополучно. Выхожу из студии, направляясь в ньюзрум, узнать у редактора, как они умудрились успеть смонтировать? В холле меня видят случайные посетители и не могут сдержать улыбок. Сверху на мне один из «новостных» пиджаков. Снизу — шорты цвета милитари, незаправленная рубашка. Я никогда не видел смысла надевать полный костюм, все равно ноги за столом не видны. Для коллег такой мой облик сразу из двух жизней — дело совсем привычное.
Весь день мои мысли и переживания были не в эфирах, а только в сегодняшнем вечере. Даже редактируя подводки к сюжетам я то и дело заходил в соцсети: мониторил встречу, переписывался с парнями по вопросам организации. Вечером к нам снова приезжают бразильцы Questions. Бодрый панк-хардкор из Сан-Паоло. Еще в первый их приезд я обещался организовать им второе шоу. В компании с ними — немцы United @ Strong, наши общие приятели.
Приезжаю в ставший легендарным для Пскова клуб «Тир». Народ начинает подтягиваться. Фронтмены бразильской сцены и их немецкие друзья сегодня соберут в зале всех местных отщепенцев и отчаянных. Тех, кому нестерпимо хочется немного окрасить в яркое серость провинциальных будней. Культурный мост между континентами: Европой и Южной Америкой.
Слышу классические и уже опостылевшие шуточки про «диктор от слова Dick». Реагировать некогда, да и эмоций на это нет. Меня потряхивает: немного трясутся руки, как у тома Хэнкса в «Спасти рядового Райана». Мандраж по той же причине: я чувствую, я знаю!!! что скоро будет очень страшно. Будет то, ради чего тогда хотелось жить, то что пугало и притягивало одновременно, то от чего расширялись зрачки и сердце начиналось бешено колотиться. Будет «гиг», будет наш ритуал: цепная энергетическая реакция — взрыв недовыплеснутых молодых эмоций.
Звонят музыканты, просят встретить их на трассе, чтобы они не пропустили съезд в Псков. В 2000-х «турили» без яндекс-навигаторов. Мы садимся парнями в «Жигули», мчим за город, вешаем на лобовое афишу сегодняшнего концерта, но бразильцы нас все равно не замечают и проезжают. Кое-как состыковываемся и обнимаемся при встрече, как давно не видевшиеся братушки.
Вечер среды, но клуб уже битком набит народом, большая часть которого — мои приятели. От этой картинки у меня неконтролируемый выброс адреналина, будто предательский пук у человека, который не может сдерживать газы. Все обнимаются со мной, с бразильцами и немцами, помогают затащить аппаратуру. А я просто хожу из угла у угол, не могу успокоиться.
Начинают играть местные разогревающие ребята, и сразу становится ясно, что вечер будет огненным. Народу битком, места мало, желающих помахать конечностями предостаточно. Парни начинают трамбовать толпу, втаптывать ее к стенкам. Кто-то визжит, кто-то орет, кто-то падает, а кто-то карабкается вверх на головы. По-не-слааааась!!!
Кирилл Михайлов
