Читать Часть 1. Нечто «именное» – это пиар или дань памяти?
Продолжим начатую в предыдущей главке тему чего-то «именного» в городе Хайфе.
Имя конкретного человека увековечено и в другом месте, также неподалеку от нашего отеля, на проспекте а-Наси расположен довольно импозантный особняк, носящий название «Дом Рутенберга».
«Дом Рутенберга»
Вы в общих чертах знакомы с биографией Петра (Пинхаса) Рутенберга, и случись рядом с вами не осведомлённый приезжий и спроси он вас, отчего такая честь некоему человеку – сохранить имя в названии солидного дома, вы могли бы немного его поинтриговать.
Сказали бы, что не в связи с тем, что этот уроженец Полтавщины был активистом-эсером и, выполняя задание партии, стал одним из организаторов массового шествия к Зимнему дворцу, в ходе которого планировал застрелить императора, и которое в итоге превратилось в «Кровавое воскресенье».
И не за то, что был активным участником русской революции 1905 года, а после Февральской революции входил в руководство новой власти в Петрограде, был одним из ближайших сподвижников Керенского.
А вот пересмотр им воззрений и увлечение идеей собирания евреев в одной стране – это уже ближе к ответу на вопрос. Но – не ответ.
Главная его заслуга перед Израилем – создание системы его электрификации. А собственный особняк вкупе со значительными средствами, предназначенными для создания Фонда Рутенберга, он завещал использовать для образовательных целей.
Вот, вкратце, что можно было бы ответить на досужий вопрос.
Пётр Рутенберг
А ведь о Петре Моисеевиче Рутенберге можно было бы рассказать ещё очень многое.
Например, что при разгоне шествия 9 января 1905 года он лично спас Гапона, где-то в подворотне изменил его внешность – остриг того, а затем помог исчезнуть заграницей.
Что в эмиграции они полностью сходились в том, что упор следует делать на решительных акциях, а не на рутинной подпольной работе.
А по возвращении в Россию Рутенберг, уже назначенный руководителем военной организации эсеров, слышит предложение Гапона последовать его примеру и стать агентом охранки, путем двойной игры якобы принося пользу революционной борьбе.
В полном ошеломлении от этого провокационного предложения Пётр Моисеевич ставит в известность своего партийного шефа – Евгения Азефа. Тот требует казнить отступника.
Рутенберг заманивает Гапона в загородный дом, где просит повторить предложение. Это слышат затаившиеся в соседней комнате боевики, которые выполняют приказ – вешают Гапона. Впоследствии Азеф отнекивался: это-де была самодеятельность Рутенберга.
Но какая вера Азефу, который сам оказался тайным сотрудником охранного отделения? Не исключено, что тем самым он пытался создать ореол собственной бескомпромиссности, а заодно и избавить себя от возможной утечки компрометирующей информации через нового «коллегу».
Книга Рутенберга о казни отступника
Добавим, что в предсмертных записках Пётр Моисеевич сокрушался по поводу своего участия в казни однопартийца.
На протяжении 12 лет он живёт заграницей, в основном в Италии. Вспоминает о своём дипломе Политехнического института, опыте инженерной работы на петербургском Путиловском заводе и осваивает специальность гидростроителя.
Общается с Горьким, а также с одним из главных протагонистов создания национального еврейского государства Зеевом Жаботинским, чьи идеи он начинает разделять.
Связав свои профессиональные знания с практическими устремлениями, Рутенберг разрабатывает подробнейший план ирригации Палестины и обеспечения её электричеством с помощью гидроэнергии.
Февральская революция 1917 года заставляет его резко изменить свои планы – он устремляется в Россию. Глава Временного правительства Александр Керенский прекрасно помнит однопартийца-эсера и вводит его в свой ближний круг, назначив заместителем главы города (губернского комиссара).
В обострившейся обстановке 3 ноября 1917 года Керенский создаёт так называемый Высший совет из трёх человек, куда включён и Рутенберг, который настаивает на аресте большевистских вождей.
В момент штурма Зимнего дворца Пётр Моисеевич – в числе его защитников. Последствия: арест и заключение в Петропавловскую крепость. Только поручительство Горького и Коллонтай позволяет ему спустя полгода выйти из узилища.
Недолгая работа в советских учреждениях прерывается «красным террором», развязанным после покушения эсерки Каплан на Ленина. Вновь, теперь уже навсегда, Рутенберг покидает Россию,
И – возвращается к плану электрификации Палестины, куда и переезжает для практического осуществления своих проектов.
Инженерную деятельность он вынужден сочетать с оборонительной борьбой против выступлений арабского населения. Вместе с Жаботинским они создают отряды самообороны Хагана, на основе которых впоследствии возникнет Армия обороны Израиля.
И всё же он движется к осуществлению главной своей задачи. При поддержке нескольких крупнейших британских финансистов и политических деятелей, включая Уинстона Черчилля, ему удаётся в 1923 году зарегистрировать Палестинскую электрическую компанию.
ГЭС на реке Иордан. 30-е годы
Возведённые гидроэнергетические комплексы дали свет Тель-Авиву, затем Хайфе и другим городам. В своём доме в Хайфе он продолжал разрабатывать новые проекты, осуществление которых в конечном счёте привело к полному обеспечению Палестины электроэнергией.
Свой вклад он внёс и в модернизацию порта Хайфы, а также в авиастроение.
Авторитет Рутенберга был столь высок, что его избрали главой Национального совета – органа самоуправления, фактического правительства в подмандатной Палестине.
В 1942 году после неизлечимой болезни он скончался. Успев призвать местную молодёжь к единству. И – оставив в её распоряжении свой особняк вместе с солидным фондом собственного имени.
Сегодня подле «Дома Рутенберга» часто можно видеть стайки молодых людей. Начиная с 40-х годов тут работает «Институт образования молодёжи», носящий имя Рутенберга. Юноши и девушки осваивают здесь новейшие высокие технологии.
В дополнение к учебному центру открыт телекоммуникационный, работает компьютеризированная библиотека, постоянно действуют различные курсы, проходят семинары и конференции.
Благо главное здание обросло еще несколькими корпусами, нашлось место и для студенческого хостела, и для гостиницы для приезжих.
Студенты спешат на занятия в Институт Рутенберга
А самый верхний этаж исторического особняка отведён под мемориал того, кому студенты обязаны возможностью учёбы: фотографии, рисунки, книги, различные публикации, личные вещи повествуют о прежнем хозяине особняка, оставившем по себе яркую память.
Добавим, что имя Рутенберга носит и крупная тепловая электростанция в районе Ашкелона, дающая пятую часть всей электроэнергии, потребляемой в стране.
Еще одна фамилия, увековеченная в названиях учебного заведения, медицинского центра, детской больницы, – Раппапорт. Это чета благотворителей, так что иногда фамилии предшествует имя только мужа, иногда – жены, иногда стоят оба имени.
Чета Раппапорт
Родившийся в Хайфе в 1922 году в семье иммигрантов с Украины Барух (Брюс) Раппапорт после получения образования стал успешным предпринимателем – занялся транспортировкой нефти.
Затем расширил свой бизнес: банковское дело, нефтеразведка. Не чужда ему оказалась и дипломатическая сфера – в конце 90-х он исполнял обязанности посла небольшого островного государства Антигуа и Барбуда в Израиле и России.
Сколотив миллиардное состояние, Раппапорт стал щедро жертвовать на благотворительность.
В его родной Хайфе на его средства, при поддержке и непосредственном участии его супруги Рут были возведены здания медицинского факультета и Центра медицинских исследований при Технологическом институте Технион. Научные лаборатории были оснащены самым передовым оборудованием. Прогрессивные методы использовались для подготовки будущих медиков.
Вскоре обоим детищам были присвоены имена четы спонсоров.
Медицинский центр имени Раппапортов
Имя Рут стало частью названия огромной девятиэтажной детской больницы (Ruth Rappaport Children's Hospital), построенной на семейные средства.
Оборудованные всем необходимым палаты и процедурные кабинеты дополнены классами для занятий, кинозалом и даже музеем.
Детский медицинский центр имени Рут Раппапорт
Имена Раппапортов носят два зала тель-авивского Музея искусств: чета передала в дар столько произведений живописи и скульптуры, что в одном зале их было не разместить.
Этим не ограничилось участие супругов в культурной жизни страны. Из созданного ими Фонда Раппапортов музей с середины 90-х выплачивает специальные стипендии талантливым художникам. А с середины «нулевых» Фонд выдает две ежегодные премии израильским художникам: одну (70 тысяч долларов) – уже утвердившему себя, другую (30 тысяч) – начинающему. При этом на руки выдаётся половина суммы, с тем, чтобы вторая шла на организацию персональной выставки.
Учреждена и именная премия в сфере общественных наук: за вклад в развитие израильского общества и формирование новых идей. Причём, предназначена эта премия исключительно для женщин.
Оба супруга стали почётными гражданами Хайфы.
От благодарных жителей Хайфы…
А не так давно в городе открыта памятная композиция в честь Баруха Раппапорта. На площади его имени...
«Именной» музей имеется даже в недрах небоскрёба Хайфского университета. Он носит имя весьма уважаемого в стране человека – Реувена Гехта и его супруги.
Гехт родился в Бельгии в 1909 году, но учился в Германии – в Мюнхенском, Гейдельбергском и Берлинском университетах. Подготовка и успешная защита докторской диссертации по политологии не помешала серьезному изучению религии, истории, культуры, а также экономики.
Исподволь он вникал и в семейный бизнес – грузоперевозки по европейским рекам. Впоследствии и сам займётся им, что даст возможность стать серьёзным коллекционером археологических артефактов и предметов искусства.
Реувен Гехт
Побывав в 1931 году впервые в подмандатной Палестине, он увлёкся идеей доказать с помощью археологических раскопок факт пребывания на этой земле иудеев еще в глубокой древности. Это, как он считал, подтвердит правовую основу для создания здесь национального государства.
С тех пор до конца своих дней Гехт искал и коллекционировал археологические находки.
«Раскрывая прошлое, мы получаем ключ к пониманию связи еврейского народа со всем, что его окружает. Так формируется колыбель нации. Так понимаешь дух наследия, который передают предки», – утверждал он.
Еще в свой первый приезд он был впечатлён Хайфой, её гористым ландшафтом, пышной южной флорой, живописным побережьем, словно созданным для написания романтических марин.
Спустя пять лет после первого приезда он вернулся сюда, чтобы здесь обосноваться. И – обнаружил, что город для бесперебойного обеспечения жителей хлебом нуждается в современном элеваторе в районе порта.
Подготовив соответствующий проект, в 1937 году обратился к британским властям, осуществлявшим управление Палестиной в рамках мандата Лиги Наций. Однако тем это пришлось не по вкусу: по их мнению, было опасно менять характер местного порта как военно-морской базы.
Между тем накалялась обстановка в Европе. Бонзы фашистской Германии стали на путь государственного антисемитизма.
Вошедший к тому времени в подпольную военную организацию в Палестине, Реувен Гехт в 1939 году получил задание отправиться в Европу, чтобы принять активное участие в организации спасения гонимых и нелегальной переправке их на историческую родину в Палестину.
Открытый им для помощи еврейским беженцам в Швейцарии офис действовал все годы войны и даже некоторое время после её окончания. Он содействовал спасению и отправке из Европы огромного числа людей.
Возвратившись в Хайфу, Гехт не бросил политическую деятельность. После провозглашения в 1948 году государства Израиль был поочередно советником по культуре у премьер-министров Менахема Бегина и Ицхака Шамира.
Но одновременно не забывал о благоустройстве так полюбившегося ему города. Наконец, в середине 50-х он смог присутствовать при рождении своего детища – мощного элеватора, который и сегодня выглядит солидно, и работает исправно.
Здание элеватора доминирует над припортовым районом
В дополнение (всё же советник по культуре!) создал при нём музей. Это Музей Хлеба, где рассказывается об истории хлебопечения с древних времён до наших дней.
Музей Хлеба
Однако куда больше известен другой, созданный им – с помощью его супруги Эдит – музей.
Он так и именуется: Музей Реувен и Эдит Гехт. Его основа – огромное собрание археологических находок, сделанных на земле Израиля.
Древнейшие мозаики с надписями на иврите, израильские монеты, предметы для религиозных обрядов, печати неоспоримо свидетельствуют о богатой истории некогда обитавших на этих землях иудеев.
Один из древнейших артефактов – личная печать хлебопёка по имени Ицхак. Жил он здесь давно – во времена владычества римлян.
Печать Ицхака
А печаткой своей удостоверял, что не стесняется обнародовать авторство своей вкусной продукции – благо ручается за её качество.
Древняя мозаика с надписью на иврите
Но если эта коллекция собиралась им в первую очередь для доказательств пребывания в этих краях предков нынешних израильтян, то другое собрание – полотен крупнейших художников, было «для души».
Чего стО́ят (и в прямом смысле дорого стоят!) такие имена, как Моне, Ван Гог, Мане, Левитан, Сутин…
А две работы Модильяни вообще выбиваются из общего ряда: «Обнаженная в шляпе» и «Портрет Мод Абрантес» выполнены на одном холсте – с двух сторон.
Аверс и реверс творения Модильяни
Всё это по его воле передано людям в безвозмездное пользование: специально оговорено, что вход в музей бесплатный. Разве можно собирать деньги с тех, кто хочет познать собственную историю?! Ну, и заодно приобщиться к бесценным шедеврам…
Созданный четой Гехт Фонд рассчитан на содержание музея. Он не случайно размещен в Университете Хайфы. В этом вузе на средства подвижника были открыты несколько факультетов – этажами выше.
Можно рассказать и о многих других учебных заведениях, больницах, музеях и зданиях, помимо порядкового номера по той или иной улице еще и носящих имя конкретного человека, об иных сооружениях, сродни тем, о чём говорилось выше.
Надо ли упрекать всех этих людей, таким способом оставивших память о себе или о своих близких, в нескромности или, используя современный жаргон, в пиаре?..
Неплохо, если бы такого пиара, в значительной мере определяющего лицо сегодняшней Хайфы, было бы побольше и в родных краях.
Владимир Житомирский
