25 июня, среда. Утром на минуточку забегал Вячеслав Иванович, обсудили разные дела и я получил совет: сегодня идти к горе Машук по иному пути. Мечта идиота осуществилась — Машук взят в кольцо. К моему удивлению, нашлась тропа терренкура и с этой стороны. Если вчера шел по теневой стороне, то сегодня пришлось путешествовать по солнечной. Справа все время через листья деревьев светило радостное солнце. Справа был город, который все время разрастался, высвечивались разные подробности. Гора Машук, оказывается, освоена, как приусадебный огород.
Конечно, как и с другой стороны, тропа терренкура тут старенькая, кое-где осыпалась, но за ней все-таки следят; здесь уже нет скамеек, но расставлены мусорные урны. Правда, народа на удивление мало, возможно, это не то время, когда курортник выходит худеть. В одном месте вдруг над головой что-то пролетело — я обнаружил, что на вершину проложена и канатная дорога. Но это — если здесь возят пассажиров, а не только обслуживают телебашню на вершине, — в следующий, дай Бог, раз.
Дошел, как и в прошлый раз, но с другой стороны, до санатория «Родник» — здесь много зданий и новой, и старой постройки. Очень хороша архитектура старых спальных кирпичных корпусов и дерзко взмывшего вверх нового панельного корпуса с большими балконами. Больше всего понравился «Пироговский ванный корпус». То, что вчера промелькнуло, когда ехал на машине, теперь, в пешем походе, вытянулось в длинную линию достижений и труда наших предшественников.
Решил снова дойти до площади, где находится знаменитый Провал. Дошел. Как мы иногда скоропалительны в своих выводах! Провал работает, вход бесплатный. За железной, запертой еще вчера дверью длинная штольня-проход метров в пятьдесят, а за нею — небольшое озеро, подсвеченное сверху большим природным «окном»; пахнет — как вода в Сочи. Вода бирюзового цвета поднимается откуда-то из глубокой щели в теле горы и потихонечку просачивается — этого уже не видно — наружу, за балюстраду площади. Там — народная купальня, несколько выбитых в камне нор, в которых сидят или мочат ноги мужчины и женщины. Я знал, что это радон. Снял сандалии и тоже минут пять постоял.
На такси решил обратно не ехать, дождался автобуса — он полон, отдыхающие едут на рынок и в кино, кстати, много детей, боюсь, залечат — и доехал вниз до города за 13 рублей. Вот это цены! По дороге водитель выкрикивал название остановок — это целая гроздь санаториев, и главный военный санаторий с лермонтовским названием «Тарханы». Пришлось опять вспомнить, что моя бабушка Екатерина по отцовской линии именно из лермонтовских Тарханов. Но опять все не так просто.
Автобус свез с горы, и я оказался с другой стороны города, где-то в глубине. Еще когда автобус петлял по курортной зоне, я обратил внимание, какой большой и нарядный это город. Сколько зелени, старых и новых деревьев, тени. Теперь оказалось, что много магазинов, старинных зданий, трамвайных линий, мемориальных досок, фонтанов, много на тротуарах людей. Как же, наверное, здесь хорошо и вольно жить простому, не обремененному столичным честолюбием человеку! Трамвай довез меня — вот это местные цены — за 15 рублей почти до моего общежития.
Закусил остатками провизии из холодильника, а тут девушки принесли мне последнюю, седьмую работу. Как бы подразумевалось, что это слабая девушка по фамилии Воробьева. Я сел читать и, во-первых, тут уже явно не еврейская или с привкусом еврейства — это, видимо, проходной балл в американской литературе — проза, а рассказы Оутса, классика. Все здорово, и лучшая объяснительная записка, против которых я восстаю. Хорошие дипломы перегружены дурным литературоведением. Научившись по букварю читать, не рассказываем же мы каждый раз о принципах членения и как мы к этому подходили. Мой бунт против доморощенных теоретиков!
Вечером еще раз на час ходил погулять в «сторону Лермонтова» — это рядом. Вечером вдоль шоссе много автомобилей. Это как на неаполитанском Корсо — приехали себя показать, потому что другим ничем себя занять не могут. Местная мода — это летящий с ревом и «пригаром» автомобиль и дурная западная музыка на все окрестности. Вечером же еще раз посмотрел работы и подвел итоги: скорее всего, у всех будет по пятерке.
На Украине идет какое-то перемирие. Путин перезванивается с Меркель и Олландом. Донецк и Луганск объединились в федерацию — «Новороссия». Просто так украинская эпопея не закончится. Вчера, когда Путин был в Вене, один из австрийских деятелей напомнил, что некоторая часть Украины сто лет назад была частью Австрии. Путин достаточно шутливо на это отреагировал.
26 июня, четверг. Встал, как обычно, в семь, ел кашу из льняного семени «Похудайка», потом в девять — бутерброд с сыром и чай, потом приехал Вячеслав Иванович и пошли с ним в университет, это рядом, в двадцати метрах. Сегодня защита дипломных работ. Я практически ничего не писал об этом раньше, прицеливался, делал пометки — прочел все, а каждая работа почти 100 страниц, но еще вечером, когда прочел самую последнюю, то решил, что всем девчонкам надо ставить отлично. У нас тоже так бывало, я помню, пятерки поставил всему выпуску и Владислав Александрович Пронин, когда был у переводчиков председателем государственной комиссии. Все основные тексты, которые я прочел, на очень неплохом уровне. Пишу основные, потому что кроме собственно перевода художественного произведения дипломная работа — это коварство провинциального университета, постаравшегося сделать и лучше, и круче, чем в Москве — итак, работа содержит еще некое обоснование: почему выбрала, со всякой литературоведческой чушью, и заключение, где тоже в разжиженной журналистской манере намотано о трудностях, которые испытала. Все мои претензии, а может быть, и злость, сосредоточились на этих, написанных из-под палки, с неохотой, «вводных».
Сами тексты я читал с некоторой даже жадностью, это другая литература, иные ходы, на всякий случай помечаю даже у себя в Дневнике. Не только же московским красоткам ходить у меня в героинях.
Кравченко Василиса. Рассказы Эхуда Хавацелета. «Гуров на Манхэттене» и «Как нигде прежде». Ну, естественно, про еврея-
эмигранта, который преподает, старый, у него больная собака Лермонтов, все время сопоставляет себя с героями литературы. Второй рассказ — «Как никогда прежде»: еврей Бирнбаум летит к сыну, который хорошо устроился, но сыну он в тягость. Все хорошо прочувствовано и неплохо переведено.
Воробьева Василиса. Перевод рассказов Джойс Кэрол Оутс. Я прочел первый рассказ «Опознание» — молоденькая девочка, из школы, едет с полицейскими в морг на опознание трупа матери. Вся картина американской жизни, мать работала крупье, убил ее, скорее всего, отец девочки, дезертир из армии.
Кусраева Лиана. Рассказы Деборы Леви. «Черная водка» и другие — американский быт евреев, довольно интересно. Возьму с собою в самолет рассказ «Вена», который я не успел прочесть. Вообще, еврейской темы многовато. Кажется, девочки все брали из одного сборника, где была надпись, что лучшие рассказы. Я объяснил, как иногда эти сборники бывают тенденциозны.
Демченко Елизавета. Главы из романа, скорее рассказы Дженнифер Игн «Выход из тела». Прекрасно сделанный перевод — современная молодежь, девушка Саша. Второй рассказ — о том, как эту Сашу едет искать в Неаполь ее деверь-искусствовед. Каждый день он телефонирует жене о своем поиске, а сам в музее разглядывает знаменитые скульптуры. Кажется, это почти единственный текст без еврейской темы.
Шиловская Инна. Рассказы Стивена Мильхаузера. Это очень занятные рассказы-фантомы. Здесь же образ жизни Америки. У девочки хороший язык.
Гурьянова Анастасия. Перевод рассказов Сэма Липсайта «Мастер подземелья». Это прекрасное сочинение о молодежи, играющей в компьютерные игры. Все написано очень хорошо, но все почему-то так быстро забывается.
Абозина Анна. Переводы рассказов Аллегры Гудман. Первый рассказ «LaVitanuova» — еврейский быт, мальчик Натаниель и его няня, практически везде и любование и критика еврейского устройства и быта. Второй рассказ чудо как хорош. Еврейская семья узнает, что состоится выставка, посвященная покойной сестре хозяйки. Покойная была натурщицей.
Вкратце упомяну об атмосфере экзаменов, о посиделках на одной из кафедр, где состоялась предзащита, о прекрасных, милых и интеллигентных профессоршах, о том, как вечером девочки принесли мне подписывать дипломы и какие-то замечательные тефтели. Как бы мне все съесть.
В бухгалтерии меня рассчитали, дали полторы тысячи почасовых и одиннадцать тысяч за билет. Командировочных за шесть дней, кажется, не выдали. А уж к своей бухгалтерии я, конечно, обращаться не стану.
