26.II–71
Ехали с Женей Сидоровым из Планерной. Толковали о том, что, вот, мол, не ходим на просмотры, а раньше прорывались (речь шла о зарубежных кинофильмах). Я сымпровизировал объяснение. Раньше мы относились к этим просмотрам, как к своему насущному делу — научиться надо так. Всматривались в экран, старались разгадать ходы сценаристов, приемы режиссера. Наивно полагали, что еще немного, еще чуть-чуть пройдет времени, и от нас потребуют умения в этом разрезе. Надо было больше насмотреть, чтобы накопить это умение. И вот выяснилось, что даже тот небольшой опыт, который удалось соскрести по сусекам, даже это крошечное умение никому не нужно и не потребуется, пожалуй, никогда. И сразу все просмотры превратились в развлечения. Посмотрел — хорошо, не посмотрел — жаль, но зато в это время развлекся как-то по-другому. (Правда, однажды мне Аникст[1] сказал, что есть объективный закон — то, что нужно тебе посмотреть — посмотришь рано или поздно, а то, что ты так и не посмотрел или не прочитал — то, значит, и не надо было тебе ни смотреть, ни читать)
Просмотры стали не своим делом, а чужим. Конечно, забавно посмотреть фильм какого-нибудь Годара[2], как рыбок в аквариуме, когда ты лишен надежды когда-нибудь и самому поплавать в таинственной мутной воде.
К Юрке Ряшенцеву[3] пришел малый. Рассказал свою жизнь. Он из детдома. Женился на детдомовке. Она больная, он в армии под лед провалился, тоже хворый. Но была жуткая страсть — иметь ребенка, продолжить род. Ей рожать нельзя. Первый ребенок умер. Второй тоже болел. Профессор выходил. Но сказал, чтобы они из своего Красноярска перебирались в среднюю полосу. У нее родственники в Астрахани, решили двинуть туда. По дороге узнали: в Астрахани холера. Повернулись на Москву. Живут в вагончике. Получает 70 р. В детдоме ему все говорили: «Ты сын страны, не пропадешь. Что нужно — иди в комсомол, комсомол поможет, иди в молодежные журналы. Он и пришел. Просить десятку до получки. Ему бы перекрутиться, а дальше Валька (жена) выходит на работу, как-нибудь перебьются, все-таки две зарплаты. Натан выслушал, сказал, что с удовольствием дал бы из взносов, но именно сегодня должен сдавать партийную кассу. Открыл сейф и стал пересчитывать синенькие и красненькие. У малого глаза разгорелись. Я выходил из уборной. Юрка стрельнул у меня десятку и отдал малому. Да! Он принес стихи. Но стихи, сам сказал, по его мнению плохие, однако, может, чего дадут под них. Интересно бы посмотреть стихи. Может, специально написал для того, чтобы прийти в редакцию. Может, сперва читал журнал, какие возьмут. Оптимистические такие стишонки накарябал.
27.II–71
Лег в больницу. С любовницей.
Рассказывают, в Болгарии вышла книга «Смерти нет!» Радой Ралин[4] сказал: «Смерти нет! Подумаешь. Жизни нет! Вот это да».
Обсуждался спектакль Марка в Литмузее. Я резко выступил против директора, которому не понравились настоящие кресты в «Голосе отца» Платонова[5]. Директор сказал, что этот мальчишка горячится по молодости лет. То же я слышал от Тамары Макаровой[6] на обсуждении «Людей и зверей»[7]. Мне тогда было 27 лет, а теперь 35. Ничего не изменилось. Может быть, пьеса «Мальчишка» про старого андерсеновского мальчика, бесплодного ниспровергателя. Трагедия вот в чем. Когда андерсеновский мальчик подрос, от него мало стало слышать: «А король-то голый», кроме того, к тому времени никто и не считал короля одетым. А мальчишка все орал и орал «А король-то голый». «Заткнись ты!» — шипели на него люди. Разоблачению обнаженности короля мальчишка посвятил всю свою жизнь, ничего не делал сам, ничего не зарабатывал (за разоблачение королей не платят) и сам щеголял голым, не на что было купить одежду. И дождался, когда приодетые горожане и король, уже вовсе не голый, вдруг заметили мальчишку и, тыча в него пальцами, завопили: «А мальчишка-то голый!» И это было правдой.
В нашем дворе живет опустившийся герой войны, инвалид. «Что вы видите только плохое? Сколько в Москве дворов, где живут прекрасные герои и прелестные инвалиды, а вы дальше двора не видите». Это верно… Действительно, трудно представить, чтобы в каждом дворе был опустившийся герой, но… Но почему-то так получается, что всегда отрицательные явления именно в твоем дворе. А если дворовые обижаются: «Двор большой, надо вам привязываться именно к этому факту!» Правильно. Однако тот человек живет в моем подъезде. И так всегда. Хорошее далеко и общо, а плохое близко и конкретно.
Марик рассказывает, что однажды Тамара Ивановна[8] после очередного просмотра сказала: «Вот теперь у меня хороший осадок».
12.III–71
На планерке Преображенский кричал: «Что это за фотография Аксенова! Дегенерат какой-то! Он, видите ли, настаивал на этой фотографии. Это значит — завтра к нам придут с длинными волосами, и мы будем его так и давать в журнал?»
Или хорошая реплика редактора: «Рассказ ваш гениальный, будем печатать, но нам не подходит ваш внешний вид».
22.III–71
Однажды к кинорежиссеру Ромму[9] в фойе одного правительственного концерта подошел человек и шепнул на ухо: «В антракте в 17-ю комнату». В антракте пошел Ромм в 17-ю, там собрались мужчины в одинаковых галстуках (именно в таком случайно пришел Ромм). «Вот хорошо! — сказали ему в 17-й. Пойдешь в ложу, будешь следить за иностранцем. А ты молодец, — еще раз похлопали его по плечу, — сообразительный, лауреатский значок надел, на еврея похож…»
На Таганке на стене надпись Юткевича[10] «Недаром мы с тобой[11] плясали в органах». Имеется в виду ансамбль песни и пляски КГБ.
В помощь пострадавшим от землетрясения в Перу посылают вагон медикаментов, два вагона кирпича и поэта Евтушенко.
2.IV–71
Хайт рассказывал, что для действенности лозунгов Бахнов[12] предложил впереди писать слова «Ради бога» — «Ради бога, повышайте производительность труда».
Распространилась такая формула — «После съезда»: «Напечатаем после съезда», «Договор после съезда». Подходишь к милиционеру: «Можно здесь перейти улицу» — «После съезда».
2.V–71
Драматург Чепурин[13] на собрании сказал: «Моя пьеса понравилась советскому народу, в том числе и министру культуры».
Андрей Кучаев рассказывал. Брал он интервью у делегатки съезда, пожилой колхозницы. Она жаловалась: «Пересадили меня из третьего ряда в первый. Мне очень плохо. У меня туфли жмут и ноги больные. В третьем я туфли снимала, а в первом туфлей не разденешь».
17.V–71
В Ленинграде. Наконец я познакомился с Сережей Довлатовым[14]. Мы выпили бутылку водки и разговорились. И тут ему позвонила жена и устроила скандал — «Ты пьешь с бабами!..» Сережа спокойно ей отвечал, что он не пьян, что никаких баб. «Я говорю — меня слушают», — сказал он жене.
На вечере, посвященном 70-летию со дня рождения Булгакова, один актер рассказал такую историю. Как ему Мих. Аф. рассказывал про свое сотрудничество с кино. Однажды ему позвонили и предложили написать заявку кинокомедии. Он подумал и придумал. Позвонили через два дня. Очень обрадовались, что есть сюжет. «Срочно отпечатайте на машинке странички две-три и — нам!» «Но сначала послушайте, что я придумал, — сказал Мих. Аф. — Значит, так. В городе сгорел зоопарк. И зверей, оставшихся без клеток, расселили по квартирам, где имелась лишняя жилплощадь. Удав попал на квартиру к одному ответственному работнику, но, не выдержав атмосферы, которая царила в этой семье, уполз». В трубке замолчали. Потом: «Пока не печатайте этот сюжет, мы подумаем и вам позвоним. Больше из кино никогда не звонили Булгакову.
И еще кто-то говорил, что Елена Сергеевна[15] показывала толстую клеенчатую тетрадь, в которой Булгаков начинал писать «Историю СССР» — учебник для средних школ. Министерство просвещения объявило конкурс на этот учебник, и Булгаков решил выиграть премию.
18.V–71
8 мая Натан[16], как всегда постучавшись, заглянул в нашу комнату. «Витенька, Юрочка, прошу завтра прийти в колодках». «В каких колодках?» — рявкнул Юра. «Ордена, медали…» И закрыл за собой дверь.
19.V–71
Пьеса под названием «Розивер». Анти-«Ревизор». Приезжает настоящий ревизор, но персонажи, которые уже знают комедию Гоголя, не верят в его настоящность. Теперь их не проведешь. «Какая-то столичная штучка, а выдает себя за ревизора. Начитанный!..» Все сцены «Ревизора» наоборот. Например, Розиверу (так могут звать героя) действительно понравилась Марья Антоновна, и он на полном серьезе делает ей предложение, но Городничего не купишь этими дешевыми штучками. Он ученый. Кончается тем, что Розивер уезжает, сопровождаемый улюлюканьями чиновников, и приходит жандарм (милиционер), который сообщает, что Розивер и был настоящим ревизором. Немая сцена. Как у Гоголя.
Сидел на балконе в Дубултах. Перила балкона — как борт корабля. И вдруг дом поплыл, поплыл… За бортом мелькают острова, континенты. Я вместе с соседями выхожу иногда в чужестранные города. И так мы совершаем кругосветное путешествие. И возвращаемся на то место, где стоит наш дом. Утром все идут на работу.
Марк говорил в Дубултах речь с балкона. Горячую, острую речь. Он стоял на балконе и говорил внутрь комнаты, перегнувшись через подоконник. В комнате сидели я с Аликом.
Абрамцев[17] рассказывал, как Симуков[18] учил их продавать пьесу: «Убереги бог рассказывать редактору содержание пьесы. Он слушать не станет, и все сами себе испортите. Редактор спросит «О чем пьеса?» Отвечайте: «О любви и долге!» И ни слова больше. О любви и долге — и всё!»
Мотивировка. Почему герой стал певцом. Он жил в коммунальной квартирке, а санузел у них почему-то (тоже требуется мотивировка) был без задвижки. Так чтобы никто не зашел, пока герой там сидел, он пел. А так как у него были жестокие запоры, он разучил и пропел весь оперный репертуар. И стал знаменитым певцом.
Современный парень пишет письма девушке. У них роман по переписке. Письма умные, тонкие, поэтичные. Девушка влюбляется в парня безумно. В своих письмах спрашивает его обо всем, просит советов. И парень на все вопросы обстоятельно и мудро отвечает. Наконец они встречаются. Парень оказывается очень серым, скучным, занудливым. В конце концов выясняется, что письма его переписаны из томов полных собраний сочинений великих писателей — Чехова, Толстого, Стендаля…
Штейн рассказывал байку про Всеволода Вишневского[19]. Вернее, связанную с ним. Однажды на какое-то судно приехала Лариса Рейснер[20]. О чем-то спросила матросов. Отвечать на вопрос комиссара матросы выпихнули маленького юношу, и тот косноязычно стал рассказывать о каком-то военном эпизоде. Знала ли Рейснер, что перед ней был известный молодой ученый, образованный человек. И знал ли ученый, работающий под матроса, что этот суровый комиссар — женщина, та самая Лариса Рейснер, стихи которой публиковал в своем элитарном журнале Брюсов[21].
Вампилов[22] о своем персонаже из «Утиной охоты»: «Я писал ночью, и когда Дима (официант) ударил Зилова, у меня аж волосы на голове зашевелились. Я подумал: «Ну, морда!» («Такой убьет, и х*й найдешь его потом».)
Штейн рассказывал байку про Галактиона Табидзе[23]. Однажды он приписал к афише, объявляющей его одно выступление, еще числа, будто он будет выступать целый месяц. Горком партии посоветовал Союзу писателей Тбилиси осудить Галактиона за это. И вот встает Леонидзе: «Галактион, ты великий грузинский поэт, я на твоих стихах учился, ты для меня живой классик…» Табидзе хватает Леонидзе за руку, трясет: «Спасибо, дорогой, спасибо…» Леонидзе садится. Встает Абашидзе: «Галактион, дорогой, ты наша гордость, ты первый среди нас, твои стихи в душе каждого грузина…» Табидзе горячо обнимает Абашидзе: «Ай, уважил, ай, спасибо, добрые слова говоришь, спасибо…» Так сорвалась проработка поэта.
Вопрос холостяка: «Носки стирают изнутри или извне?»
Разбирали в министерстве один спектакль. Начальник спросил режиссера: «Про что пьеса?» — «Про любовь…» — отвечал режиссер. «Минуточку», — сказал начальник, взял телефонную трубку и набрал номер автора. — «Про что ваша пьеса?». Автор: «Моя пьеса про страх, про продолжение этого страха…». «Спасибо», — оборвал его начальник и положил трубку. Спектакль сняли. А это была первая пьеса автора, на которую он возлагал большие надежды.
Арбузов говорил, что оснащать пьесу нужно в первой половине, а вторая должна развиваться сама. Во второй части не надо добавлять новых бутонов в букет. Надо следить, чтобы раскрывались старые.
Арбузов про «Жилой узел»[24]. «Ваша пьеса производит на меня впечатление переобставленной комнаты, загроможденной мебелью. Сама по себе мебель неплоха. Но ее слишком много. Надо часть мебели вынести, чтобы любоваться оставшейся. Сейчас я хочу что-нибудь рассмотреть, но за другим предметом не могу… А может быть, так надо… Сыну очень понравилось».
23.VI–71
У Табидзе спросили: «Ну, ты наш первый поэт. А кто следующие? Назови по порядку номеров». Табидзе отвечал: «Я — первый, после меня семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый…».
Хочется делать свои дела медленно. Не спешить, не гнать к сроку. Медленно и глубоко жить.
29.VI–71
Миша Державин[25] женат на дочке Буденного. Когда у Эфроса[26] были плохи дела, а Мише предложили роль в Театре сатиры, он вдруг решил посоветоваться с тестем. «Как бы вы поступили, Семен Михайлович? Эфрос мне друг и учитель, но предложили ангажемент…» На что Семен Михайлович ответил: «Я ваших театральных дел не знаю, но скажу тебе так, Миша, если едешь ты один по полю на коне, а навстречу всадник… Руби его на х*й, Миша!»
8.VII –71
Гусман[27] говорил, что у него все дни расписаны в смысле женщин. Он знает, какая у него будет завтра, через месяц, зимой. На все дни есть планы, кроме сегодняшнего дня. Предполагаю, что такую тираду он произносит каждый день. Так и Аркан спрашивал Марка: «Марк, ты старый киношник, скажи, можно сценарий написать за пятнадцать дней?» Тогда я сказал: «Ты же вчера спрашивал — за шестнадцать…»
Такой человек. Отсчитывает время по перечитываниям романов. «Это было в то лето, когда я восьмой раз перечитывал «Преступление и наказание».
19.VII –71
Кто-то видел такую табличку (или пункт в распорядке) в больнице для крупных шишек: «Запрещается во время лечения давать указания медицинскому персоналу».
— У моего дяди день рождения. Что посоветуешь купить в подарок?
— Мужчине, женщине?
Рейн[28]: «Евтушенко, когда он представляется девушкам под своей фамилией, считают самозванцем. Так он выдает себя за чемпиона мира по велогонкам. Тоже вроде бы знаменитость, но сходит — верят».
4.VIII–71
Очень значительный человек. Про него говорят: «Ему есть о чем молчать».
Интересная логика у Полевого. На новоселье у Цишевского он развивал такую мысль: «Фильм “Убивают же лошадей”[29], — фильм нам нужный, потому что заадресованный. То, что происходит в этом фильме, может произойти только в капиталистическом обществе. Поэтому фильм можно показывать советскому зрителю. Фильм же “Инцидент”[30] показывать нельзя, потому что все происходящее там может произойти и у нас — есть такие хулиганы, найдутся такие же пассажиры метро. Фильм не заадресованный. Такой на экран выпускать нельзя». Все перевернуто на 360°. Абсурд. Отсюда Ионеско[31].
30.VIII–71
Вызвал Твардовского, когда его только собирались снимать с редакторов «Нового мира», какой-то босс и говорит: «Падает ваша популярность, Александр Трифонович. Вот вас в депутаты в этом году не выдвинули…»
Снова чертовщина! Видел во сне журналы «Огонек» с их типичными для 30–49-х годов серыми обложками и тускло-красным заголовком. Будто я обрадовался, что увидел их на прилавке в букинистическом, хочу купить и вдруг, как бывает во сне, они исчезли. Вечером следующего дня прихожу к Розовскому — он показывает именно такие журналы. (Последний раз я их видел, когда делал материал о «Синей блузе»[32] в 1967-м.)
5.IX–71
В редакции было совещание по поводу темы для дискуссии для отдела публицистики. Я предложил рубрику: «Сочинение на тему “Юности”. В качестве первой темы можно взять — «Мой первый рабочий день». И я рассказал о моем первом рабочем дне. Это было на станции Бескудниково. Меня назначили строймастером на строительство товарной конторы — одноэтажный домик 6 х 10 (или около того, можно измерить — контора стоит в Бескудникове). Помню, приехал я на станцию в белом китайском плаще и долго ходил по платформе, продумывая свое появление перед рабочими. Пожалел, что надел плащ — пижонство. Наконец, так ничего и не придумав, я решил заглянуть в растворный узел. Зашел. У растворомешалки ковыряются бабы в телогрейках. Я стою. Наконец одна повернулась в мою сторону, увидела меня и спрашивает:
«Мальчик, тебе чего?»
Я, смущаясь, краснея, объяснил, что, мол, я ваш начальник и т. д.
С тех пор эту фразу я слышал много раз. Ее говорит мне продавщица, когда я подхожу к прилавку, эти слова я вижу в глазах моего нынешнего начальства, когда вхожу в их кабинеты: «Мальчик, тебе чего?»
7.IX–71
Фридрих Горенштейн: «Сейчас уже стало модно писать в стол. Каждый мудак, он уже машину имеет, квартиру, и он пишет в стол. Модно!»
«Он был очень интеллигентный человек. После своей смерти оставил шикарную библиотеку, все книги в хорошем состоянии — ни одна ни разу не читана».
12.IX–71
Запереться и жить в башне из слоновой кости. А чем жить? Торговать слоновой костью. А когда она кончится, башни уже не будет. Но к тому времени, может, в башне что-нибудь создашь стоящее.
Когда умер Хрущев, Новодевичье было оцеплено. Я спросил кого-то: «А можно потом подойти к могиле?». «Если хочешь, чтобы тебя немедленно сфотографировали…» Я подумал, что это лучший способ моментальной фотографии.
Прочел Гладилина «Прогноз на завтра»[33]. Толя абсолютно откровенно, порой не изменяя фамилий, рассказывает историю своего треугольника — он, Маша, Ира. Он описывает все перипетии этой истории, все совпадает. А имя любовницы он даже не изменил — Ира. Только в конце книги он говорит, что Ира его покинула, а вчера я видел их вместе в ЦДЛ. Я подумал, что на этом основании Полевой мог отвергнуть рукопись — мол, отклонение от реализма. Или меняйте конец, или пусть Ира действительно уйдет. Полевой рукопись отверг, но под другим предлогом.
[1]Алекса́ндр Абра́мович А́никст ( 1910 — 1988) — советский литературовед, один из крупней исследователей творчества Шекспира.
[2] Жан-Люк Года́р – франко-швейцарский кинорежиссёр, кинокритик, актёр, сценарист. кинопродюсер, стоявший у истоков французской новой волны в кинематографе. В СССР фильмы Годара на широком экране не показывали. Вплоть до самой Перестройки.
[3] Юрий Евгеньевич Ряшенцев — поэт, прозаик, сценарист, автор текстов песен для театра и кино, мастер мюзикла, переводчик. В те годы – редактор отдела поэзии журнала «Юность».
[4] Радой Ралин (псевдоним Димитра Стоянова) — болгарский писатель, поэт, сатирик и диссидент..
[5] Андре́й Плато́нович Платонов (1899 — 1951) — писатель, драматург, поэт, публицист. До 60-х годов почти не издавался, потом потихоньку стали издавать. Романы Платонова «Котлован» и «Чевенгур» увидели свет в эпоху гласности — конец 80-х.
[6] Тама́ра Фёдоровна Мака́рова (1907 — 1997) — советская киноактриса, педагог, профессор. Народная артистка СССР . .
[7] «Лю́ди и зве́ри» — художественный фильм режиссёра Сергея Герасимова по либретто Т. Ф. Макаровой. В основе сюжета — драматическая судьба командира Красной Армии Алексея Ивановича Павлова.
[8] Тамáра Ивáновна Смирнова— клубный работник Дома культуры гуманитарных факультетов, где работала Студия МГУ «Наш дом».
[9] Михаи́л Ильи́ч Ромм (1901–1971) — советский кинорежиссёр, сценарист, педагог, театральный режиссёр. Лауреат пяти Сталинских премий. Многих международных премий. Народный артист СССР . Фильмы: «Пышка», «Ленин в октябре», «Убийство на улице Данте», «Девять дней одного года», «Обыкновенный фашизм» и другие.
[10] Серге́й Ио́сифович Ютке́вич ( 1904–1985) — режиссёр театра и кино, художник, педагог, теоретик кино. Народный артист СССР (1962). Герой Социалистического Труда (1974). Руководил Студенческим театром МГУ.
[11] Имеется в виду Юрий Любимов.
[12] Владлен Ефимович Бахнов (1924–1994) —поэт, писатель-юморист, драматург, сценарист.
[13] Юлий Петрович Чепу́рин (1914–2003) — писатель, драматург. Лауреат Сталинской премии .
[14] Серге́й Дона́тович Довла́тов ( 1941 — 1990) — писатель и журналист. Журналы отвергали его произведения. Рассказ на производственную тему «Интервью» был опубликован в 1974 году в журнале «Юность». В 1978 году из-за преследования властей Довлатов эмигрировал в США. После распада СССР изданы все произведения Сергея Довлатова.
[15] Еле́на Серге́евна Булга́кова ( 1893 — 1970) — жена писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова.
[16] Натан Маркович Злотников (1934–2006) — поэт, переводчик, редактор отдела поэзии журнала «Юность».
[17] Корнелий Корнельевич Абрамцев (1931–2011) — писатель, драматург.
[18] Алексе́й Дми́триевич Симуко́в (1904–1995) —драматург. Автор многих пьес и киносценариев, ведущий семинаров в Литературном институте им. А. М. Горького.
[19]Все́волод Вита́льевич Вишне́вский (1900–1951) —советский писатель, драматург. Лауреат Сталинской премии. Известен как активный противник Михаила Булгакова и Михаила Зощенко. В романе «Мастер и Маргарита» — персонаж «Мстислав Лаврович».
[20] Лариса Михайловна Рейснер ( 1895–1926) — революционерка, участница Гражданской войны, журналистка, поэт, писательница.
[21] Вале́рий Я́ковлевич Брю́сов (1873–1924) — поэт, прозаик, драматург, публицист, переводчик, один из основоположников русского символизма.
[22] Александр Валентинович Вампилов – драматург, сценарист. ... 17 августа 1972 года трагически погиб, утонув в озере Байкал... Написал пять выдающихся пьес, в том числе «Провинциальные анекдоты», «Утиная охота»…
[23] Галактио́н Васи́льевич Таби́дзе ( 1892–1959) – грузинский поэт. Народный поэт Грузинской ССР. Академик Академии наук Грузинской ССР. Один из ведущих поэтов Грузии, оказал огромное влияние на все последующие поколения грузинских поэтов.
[24] Одноактная пьеса Виктора Славкина.
[25] Михаи́л Миха́йлович Держа́вин — актёр Московского академического театра сатиры. Народный артист РСФСР .
[26] Анато́лий Васи́льевич Э́фрос ( 1925–1987) — выдающийся отечественный режиссёр театра и кино, педагог.
[27] Ю́лий Соломо́нович Гу́сман – театральный и кино - режиссёр, телеведущий, актёр.
[28] Евге́ний Бори́сович Рейн – прозаик и поэт, сценарист. Один из ближайших друзей Иосифа Бродского.
[30]«Инцидент, или Случай в метро» - США, 1967.
[31] Эже́н Ионеско́ ( 1909–1994) –французский драматург румынского происхождения, один из основоположников эстетического течения абсурдизма, признанный классик театрального авангарда XX века. Член Французской академии. Пьесы: «Стулья», «Носороги», «Лысая певица» и другие.
[32] «Си́няя блу́за» — массовое движение советских агитколлектив 20-х годов, отражавшее самые различные темы — от общеполитических и международных до мелочей быта. Новое революционное эстрадноеое искусство.
[33] Повесть Анатолия Гладилина «Прогноз на завтра» написанная в 1972 году, была впервые опубликована в издательстве «Посев». Две женщины и один мужчина... Обычная и незамысловатая история. Однако именно эти «оттепельные» книги подвергались партийной критике за «идейные недостатки», загонялись в спецхраны и безжалостно изымались из библиотек. В 1976 году Анатолий Гладилин был вынужден эмигрировать.
