Из лагеря освобожден

З. IУ. 1946 г.

Дорогая моя Лидука! Посылаю Марику мое поздравительное послание, написанное в стихах. Я думаю, что сынка выучит наи­зусть и хорошо запомнит мои заветы.

Эти дни наполнены мыслями о Вас, моих дорогих. Как бы
хотелось мне быть сейчас с Вами! Вот уж отпраздновали б мы
твой и Марика дни рождения. Но вместе грустно и тяжело... Меня бодрит уверенность в том, что скоро все же я буду свободен и увижусь с тобой и с сынком. Все последую­щие праздники мы должны быть вместе, обязательно. Скоро 31.У, 15-летие нашей женитьбы, Лика!

Как хорошо было бы нам встретиться к этому дню и отпраздновать его вместе в нашей семье!

У нас здесь уже почти тепло. Температура выше 0°, дохо­дит днем до 8-10°, снег бурно тает, - это хорошо. Чувствую себя по-прежнему, только вот ревматизм опять стал мучить, зи­мой было легче.

Работаю на прежнем месте, закончил хорошо зимний план.

Ликин! Вышли мне то, что я просил тебя из одежды: брюки, гимнастерку, носки, белье и проч. Сможешь ли ты приобрести и выслать для КВЧ краски, ноты и пр.?

А главное, пиши мне возможно чаще.

Крепко, крепко целую тебя и сына, твой Сема.

Привет от Саши.

Мой привет маме, Самуилу с семьей, всем родным.

 

26. IУ. 1946 г.

Дорогая моя Лика! Все же приходится мне ругать тебя... Почему не пишешь так, как мы договаривались с тобой?

За 3 1/2 месяца имел от тебя всего лишь 2 письма. Еще и еще раз спрашиваю тебя: что случилось? Ведь теперь-то не должно быть никаких причин твоему молчанию. Как твое и Мари­ка здоровье? Судя по твоему и Пашиным письмам, особо серьез­ного опасаться нет оснований, но нельзя так оставлять, надо беспрерывно наблюдать за его здоровьем. И ты не нервничай, береги себя, Лидука!

Мое заявление направлено из Канска в Секретар.Ос.Сов. 5/1У за № 30349/Д. Обратись и от себя с заявлением в тот же адрес. Напиши мне об этом, что тебе ответят? Я крепко наде­юсь на то, что в ближайшее время вопрос мой положительно раз­решится. 19/1У я получил от Паши посылочку, - пришлась кста­ти. Как ты устроилась с дачей на лето? С огородом? Как здо­ровье мамы? Бываешь ли ты у наших? Договоритесь, чтоб вместе хлопотать о моих делах

Горячо поздравляю с 1-м Мая и с Годовщиной Дня Победы.

Привет всем родным.

Крепонько целую тебя и сынку -

твой Сема.

 

Лидик! Я посылал тебе телеграмму, получала ли ты ее и почему не ответила? Телеграммы посылать не разрешают, но, благодаря тому, что я на хорошем счету, с большим трудом мне удалось получить разрешение на ее отправку.

Сегодня 4/У, подал на имя Нач-ка Управления Краслага заявление о свидании с тобой и Мариком. Обошел все начальст­во, обещали поддержать.

Ты, со своей стороны, все же хлопочи в ГУЛаге и пиши сама Нач-ку Краслага. Думаю, что на этот раз свидание получим. Когда приедешь, постарайся остановиться у кого-нибудь на квартире поближе к лагерю, а то до города далеко. Если раз­решат свидание на 3 часа, то разобьем его на 3 дня - по I часу. Может удастся пробыть не по часу, а значительно доль­ше, если свидания будут происходить с вечера, 9-10 часов.

Меня волнует только вопрос о Марике, как ты с ним дое­дешь обратно?  Здесь еще холодно, потеплее одевайтесь.

Ну, целукаю крепонько - твой Сема.

 

Решеты, 9/У-1946 г.

Дорогая моя, любимая Лидука!

Сегодня радостный день для всех нас, для всего народа. И год тому назад я ликовал со всеми, празднуя победу. К это­му радостному чувству присоединялась еще надежда увидеться вскоре с тобой, с сыном, с родными...

Мы с тобой увиделись... Но не так же, как нам хотелось бы, как это надо было бы после стольких лет разлуки... Что де­лать?

А сегодняшний день омрачается для меня крайним беспокой­ством по поводу неполучения от тебя никаких известий. Вот уж прошло почти 4 месяца со дня твоего отъезда, а я имел от тебя всего лишь 2 письма... Последнее от 26 февраля!?. В чем дело? Что случилось, родная?

Я совсем потерял уж голову, думая да гадая. Я тебе по­слал много писем, поздравительные телеграммы тебе и Марику послал 3/1У. Неужели ты ничего не получила?

Вчера мне передали, что С.Т. Муравин получил от своей ма­тери письмо, в котором она пишет, что ты была у нее и жалова­лась на неполучение моих писем. Мне это совсем непонятно... Но, если ты не получаешь моих писем, почему же и я не получаю твоих? Ведь ты же обещала мне писать часто. Почему ты не сдер­живаешь своего слова? Ты знаешь какое значение для меня имеет получение писем из дому, - в них вся моя жизнь, связь с жизнью. Нет вестей из дому, нет писем, - и нить теряется, я попадаю в пустоту, в мрак... Мне так тяжело, если б ты только знала!..

Говорят, что вскоре вопрос должен разрешиться в общем порядке. Я думаю, что это именно так, - скоро, возможно до июля м-ца этого года.

Мое заявление в Ос. Совещ. отправлено из Управления 5/1У за № 30349/Д, - я уже писал тебе об этом. Обратись и ты, вместе с Пашей, туда же. Постарайтесь повидаться с работни­ками, рассматривающими и решающими эти дела.

Ликин! Я встречал часто в газетах имя Генерал-Полковника Горбатова А.В., - сейчас он избран депутатом в Верховный Совет СССР. Не Ал-др Васильевич ли это?

Если это он, то повидай его и поговори с ним обо мне, передав, конечно, ему от меня горячий привет и поздравления.

Он сможет помочь нам, - ведь он хорошо знает и меня, и тебя.

Ликин, дорогая! Как твои дела, работа и здоровье? Все ли благополучно? Как здоровье Мароника нашего? Смотрели ли его еще врачи, что говорят? Как его учеба, экзамены? Почему он не пишет мне ничего, даже не ответил мне на мои письма?

Устроилась ли ты с дачей, где?

Паша писала, что очень хотела бы взять Марика к себе на лето, - я думаю, что это было бы очень хорошо. Еще мама с Пашей очень хотели бы видеть тебя с Мариком чаще, а ты очень редко бываешь у них. Но я воздерживаюсь от высказыва­ний, так как ты с моим мнением мало считаешься...

От Паши 19/IV я имел посылочку. Если ты сможешь что-ни­будь послать или передать для меня, - буду очень благодарен, так как сейчас стало туговато с продуктами. Эти 4 месяца я прожил очень хорошо, без нужды, питался вдоволь, - большое тебе спасибо, Лидука!

Как здоровье мамы? Как ее дела?

Крепко обнимаю и целую тебя и сына, твой Сема. Привет всем родным.

В марте я получил от тебя 2 бандероли - 29 газет "Московский большевик". Вышли еще газет. Вышли мне писчей бумаги, - то что ты привезла - вся выш­ла. Сейчас не на чем писать.

Привет тебе от Саши, Франца, Володи и Герм.Наум.

 

27.У-1946 г.

Дорогая Лидука! Хоть убей меня, но я не понимаю твоего молчания. Последнее твое письмо было от 26.II - что это зна­чит?

Сколько я писем послал тебе, телеграммы поздравительные, - все осталось без ответа...

Паша пишет мне, что «Лидочка говорит, что она тебе час­то пишет». Где же они, твои письма?

Я знаю, что, когда пишут, то рано или поздно, письма доходят.

Чем я тебя обидел, оттолкнул? В чем дело, что случилось?

Сегодня освобождается Франц, - за него ходатайствовали. Еще несколько человек уходит сегодня. Это большое событие в нашей жизни, это - начало. Я надеюсь, что в скором времени и до меня дойдет очередь.

Большое значение для меня имеет моя работа в культбрига­де. Я просил тебя достать и выслать краски, ноты, струны, - получила ли ты то мое письмо и можно ли ожидать всего этого?

Прошу тебя приложить старания и достать все по перечню. Повторяю, что это имеет большое значение и сослужит мне на пользу.

Ликин! Вышли мне летней одежды и кое-что из продуктов (сейчас здесь трудно стало). Бумагу я всю уже израсходовал, карандашей тоже нет. Если сама не сможешь выслать, передай Паше.

Здесь стоит все время очень плохая погода, холодно, ве­тер, дожди, - лета еще не видать. Я чувствую себя хорошо, ра­ботаю там же, - не беспокойся обо мне.

Как твои дела, здоровье, работа?

Как наш сынка? Окончательно ли выяснено его здоровье, как будет с ним в дальнейшем?

Как Вы устроились с дачей на лето? Как здоровье мамы, - все ли хорошо?

Я очень обеспокоен твоим молчанием. Жду твоих писем.

Горячо целую тебя и сына -

твой Сема.

Привет маме, Самуилу с семьей, всем родным.

 

Решеты, 19.71-1946 г.

Дорогая Лидука! Каждую почту ожидаю с трепетным волнени­ем, но, увы!.. От тебя ничего нет...

А у меня важные новости. Начали отпускать по-немногу "сверхсрочников". Я уже писал тебе, что ушел Франц и еще не­которые товарищи. Сегодня уволилась Роза Львовна, у родных которой ты побывала, - они сообщали об этом. Обо мне пошло второе ходатайство - очень авторитетное! Но, самое главное, что вопрос уже решен "в общем порядке". С 1-го  июля т.г. начнут освобождать. Мне Саша сказал абсолютно уверенно, "что в июле, но не позже августа"  я буду уволен. Возможно, что меня сразу не отпустят домой поехать, но тебя прошу подготовить для себя возможность поездки ко мне в августе м-це или в сентяб­ре. Обязательно приезжай с сыном, теперь-то я уж сам Вас встречу. Боже! Какая это будет радость для меня!

Не унывай, Лидука, все будет у нас хорошо. На днях уе­хал Герман Наумов. в Москву - в отпуск, - я передал с ним письмо. Был ли он уже у тебя?

Сведи его также и к моим родным, пусть передаст личный привет.

Ликин! Вот я все пишу тебе, но у меня из головы не выле­зает беспокойная мысль о причинах твоего молчания. Что же слу­чилось?

Ты должна мне откровенно сказать обо всем. Как твое здоровье? Что с работой? Не случилось ли чего у тебя? Как здоровье Марика? Проверяли ли его еще и еще раз врачи? Перешел ли он в следующие классы в школе и в музыкальном учи­лище?

Сняла ли ты дачу, как устроились на лето? Как здоровье мамы А.Д., как ее ноги, как дела?

Я тебе задаю все эти вопросы, а ты должна была бы в каж­дом своем письме подробно писать мне обо всем.

Я немного хворал, сейчас ничего.

Работаю все там-же, на газочурке - Завом и бригадиром. Передай привет всем родным.

Крепко целую тебя и сына,

Ваш муж и отец - Сема.

 

Решеты, І0.УП-І946 г.

Дорогая Лика! Наконец-то я могу сообщить тебе радостную весть: в самое ближайшее время, в период между 20.УП и 10.УШ я буду освобожден. Директива, по которой я задержался,- от­менена.

7.УП меня вызывали, объявили о предстоящем освобождении, предложив выбрать место жительства, согласно ст.ст.38 и 39 Положения о паспортах, т.е. за минусом определенных пунк­тов и районов.

Ввиду того, что в Москве и в Московской области я посе­литься сейчас не могу, - я выбрал для себя Сталиногорск, Тульской области. Ехать туда надо с пересадкой в Москве, так что побываю дома. Я думаю, что в Сталиногорске мне легче будет устроиться и, если и ты переедешь туда, то и ты полу­чишь работу, а Марик сможет учиться там в хорошей школе. Но это - потом. Дальнейшие пути выявятся позже, когда я при­еду в Москву, а оттуда на место. Во всяком случае, это в 180 км от Москвы, и мы сможем часто видеться. Я не теряю уве­ренности в том, что впоследствии буду полностью реабилитиро­ван, а тогда уж и в Москву можно будет...

Списки с обозначением избранных мест жительства уже от­правлены в Канск, и мы ожидаем, что, начиная с 20.УП, докумен­ты будут постепенно прибывать.

Если не встретится препятствий к выезду в Сталиногорск (а я думаю, что препятствий не может быть), то между 20.УП и 10.УIII я выеду. Об этом, конечно, я сообщу тебе телеграфно.

Под некоторым сомнением у меня находится вопрос об избран­ном мною месте жительства. Если не разрешат в Сталиногорск (Хотя он не входит в "минусы", а потому должны разрешить. Мои опасения вызваны, очевидно, чрезмерным пессимизмом), - то буду выбирать другое место поближе к Вам. Однако, самое предстоящее освобождение - уже реальность, а не "параша", как у нас говорят,

У меня к тебе две просьбы:

I) срочно, телеграфом, переведи мне 500 рублей, по адресу: Решеты, Красноярской жел. дороги. Почта, до-востре­бования.

Если вышлешь по обычному адресу, то я не успею полу­чить денег, т.к. перевод должен будет пройти длинное оформ­ление через банк и проч. Поэтому вышли до-востребования, а я сам получу деньги в Решетах;

2) я обещал Нач.КВЧ Качаловой, что ты вышлешь краски, не­обходимые здесь для работы художника. Посылал тебе в одном из писем перечень этих красок, но ты этого письма, наверное, не получила.

Посылаю тебе вновь этот перечень. Постарайся все это достать, возьми счет на эти материалы на имя ОЛП № 1 Красла-га МВД, и вышли наложенным платежем посылочкой или бандеролью в адрес: ст. Решеты, Красноярской ж.д. ОЛП № I, Нач. КВЧ Кача­ловой Людмиле Андреевне.

Писать мне я уже не прошу, все равно письма не успеют.

Но телеграмму о здоровьи твоем, Марика, мамы - пошли

мне.

Я надеюсь, что ты выполнишь мои просьбы.

Крепко обнимаю и целую тебя и сына,

твой Сема.

Привет маме, Самуилу, всем родным.

 

И вот новый пакет писем – свидетельств нарастающей драмы. Попытки зацепиться друг за друга, организовав новое свидание, полные планов мысли о будущей совместной жизни в Сталиногорске, где должно произойти Великое Воссоединение Семьи после грядущего Освобождения только подливают масла в огонь разгорающихся не смотря ни на что чувств. Зная финал, читать эти письма невыносимо, но будем читать…

Я. Свершилось!.. В следующем письме отец сообщит, что он «расконвоирован». Мама, скажи что-нибудь!

МАМА. Хотелось бы всех поименно назвать,

            Да отняли список, и негде узнать.

               Для них соткала я широкий покров

               Из бедных, у них же подслушанных слов.

               О них вспоминаю всегда и везде,

               О них не забуду и в новой беде,

                И если зажмут мой измученный рот,

                Которым кричит стомильонный народ,

                Пусть так же они поминают меня

                В канун моего погребального дня.٭

ОТЕЦ. Лида, я люблю тебя!

Я. Конец первого действия?.. нет, до антракта еще немного, еще чуть-чуть… Антракт – это «перерыв» и он будет объявлен, когда осуществится выход на волю, долгожданный и тяжелый до невозможности.

 

Канск, 6.УШ.1946 г.

Моя дорогая, любимая Лидука!

26.УП меня, в составе целой группы вытребовали в Канск на освобождение. Но, ввиду того, что мы не одни, установле­на очередность в этом деле, нас, пока что, расконвоировали, живем на острове (вблизи зоны ОЛП), а нас используют на разных строительных работах в городе. Я хожу бригадиром, ус­таю только от дальней ходьбы - 6 км туда да обратно. Хожу по городу и все кажется, что вот-вот тебя увижу. Отвык я от самосто­ятельного хождения, и все кажется странным, как будто только на свет родился.

Вся эта процедура продлится до I или до 15-го сентября. Скорее всего до 1.IX, а наша группа будет распущена в период между 15.УШ и I.IX. Осталось ждать уже совсем немного, считан­ные дни.

Теперь надо будет решать вопрос о будущем местожительст­ве. Мне конечно; будет предложена работа здесь, по вольному найму. Но теперь я вправе решать этот вопрос свободно, без принуждения. Но я никаких решений принимать не буду, пока не увижусь, не посоветуюсь с тобой, пока мы совместно с то­бой не решим этого дела. Я намерен сейчас записать какой-ни­будь пункт (Сталиногорск или другой) за Москвой, чтоб повидать­ся с тобой, с родными, а потом будет видно как и куда.

Я твердо надеюсь, что в конечном счете, через год-два, а может быть и раньше (а может и позже?), мне будет разре­шено проживание в Москве. А пока тебе надо решить вопрос: поедешь ли ты ко мне, где бы я не находился. Конечно, будем выбирать такой пункт, где ты смогла бы получить соответствующую работу, и где Марик смог бы учиться.

Если и не в Краслаге, то в системе какого-либо другого лагеря, но мне кажется, что надо будет мне поработать 1-2-3 го­да.

К моему приезду ты должна подумать и решить. Я абсолютно уверен в том, что ты поедешь но мне, что мы будем вместе.

Постараемся выбрать место поближе к Москве, или какой другой в материальном и в бытовом отношениях наиболее благо­приятной.

Ликин! Если ты перевела деньги в Решеты - запроси их об­ратно, а переведи сейчас 500 рубл. в Канск, до-востребования, телеграфом - по выходе я их здесь получу.

Герм.Наумович, перед моим отъездом из Решет, с трудом дал мне 300 рублей. Он отказался рассказывать мне подробности, но мне кажется, что ты дала ему для меня значительно большую сум­му. Когда я спросил, из какого расчета он дает мне эти деньги (сначала он дал 200 р., а потом добавил еще 100), он ответил, что счеты он будет иметь с Лидией Михайловной. Я чувствую, что он что-то тут сжульничал, и жалею, что не было у меня условий, чтобы прижать его покрепче.

Но, чорт с ним! Если он остался должен значительную сумму, то сообщи мне сейчас же ее телеграммой, до-востребования, в Канск, и я, по выходе отсюда, подъеду в Решеты получить с не­го.

Ликин, родная, любимая моя женушка! Скоро, скоро мы уже встретимся с тобой, как свободные равные люди, как настоя­щие супруги и вечные, неразлучные друзья!

Но почему же ты так долго мне ничего не писала? Это меня очень беспокоит. Как твое здоровье? Как наш Марик с мамой по­правляется на даче?

Я здоров, чувствую себя хорошо.

Крепко, крепко обнимаю и целую тебя и сына

- твой Сема.

Горячий привет маме, Самуилу с семьей, всем родным.

 

СПРАВКА

Выдана гр-ну Шлиндман

Семену Михайловичу

1905 года рождения, уроженцу гор. Харькова

гражданство СССР национальность еврей

осужденного по делу  656 1 УНКВД Хабаровского края

23 июля 1940 года

За уч. в антисов. пр. орг. к лишению свободы на восемь лет, с поражением в правах

_______года, имевшему в прошлом судимость: не судим,

что он отбыл меру наказания с 3 декабря 1937 г. по 12 августа 1946г.

С применением ст.ст 38-39 «Положения о паспортах»

Из лагеря освобожден 12 августа 1946 года и следует к избранному

Месту жительства в гор. Сталиногорск Тульской области

до ст. Миклец Тульской жел.дороги.

настоящая справка выдана: Подпись.

Начальник ОУРЗ: Подпись.