Шевелись, машинопись!

Уже несколько лет, как сняты с производства последние пишущие машинки. Слово «машинопись» постепенно уходит в прошлое.

А ведь, наверное, можно называть (как многие и делают) набор на клавиатуре компьютера машинописью. Ведь устаревшее, использующееся сейчас крайне редко название компьютера — ЭВМ, электронно-вычислительная машина.

«Англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, изобрёл за машиной машину…»

Интересно, когда именно и у кого впервые возникло желание «машининизировать» письменность. Подняли его на смех соплеменники, обвинили в кощунстве и ереси? Скорее всего да. Ведь и сей день достаточно много людей считают печатание на машинке (либо клавиатуре компьютера) «бездушным», в отличие от записей от руки, забывая, что сам Лев Николаевич… Впрочем, об этом — немного ниже.

Ясно, что впервые о том, что мы называем машинописью, возмечтали в глубокой древности — скорее всего этим вопросом впервые озадачился кто-то из усталых писцов. Например, тот, с кого делали знаменитейшую статую, выставленную в Каирском музее.

На близком расстоянии видно, что глаза у писца красные, воспалённые, усталые, такие же, как у современных любителей компьютера. (Да, древним мастерам удавалось делать эти глаза — абсолютно живые, делающие статуи достаточно страшными, ибо от них можно ожидать чего угодно — вот зашевелится, встанет и пойдёт.)

Добро ещё, если тот или иной текст нужно было просто написать, под диктовку вельможи или «из головы», один раз. А размножить?

И начали умные головы думать о машинописи, хотя тогда это, разумеется, так не называлось. (Впрочем, слову «машина» тысячи лет — это изначально было устройство для спецэффектов в древнегреческом театре; вдруг кто-то и до слова «машинопись» додумался, как знать.)

Да, первые попытки сбережения здоровья писцов были предприняты уже в глубокой древности, в основном на Востоке (Индия, Китай, Тибет): тексты и символы вырезались на дереве, на доске — и с неё можно было делать оттиски. (Способ называется ксилография, через тысячи лет дошёл и до Европы, был в ходу аж до 19-го века; тиражировались так в основном рисунки — и то сказать, попробуй вырежи на дереве хотя бы страницу привычного нам текста.)

В 14-м веке нашей эры в Европе додумались до того, что хорошо бы не резать тексты на доске, а использовать подвижный шрифт. Воплотить эту идею в жизнь на должном техническом уровне удалось германскому гению Иоханну Гутенбергу (родился в конце XIV века, умер в 1468 году) — и это оказалось одной из важнейших вех в истории человечества. Книгопечатание позволило резко увеличить тиражи книг, культура и образование пошло в массы, и мы сейчас пожинаем плоды.

Но то книгопечатание, процесс производственный. Авторы по-прежнему скрипели перьями, а уже потом приносили свои каракули — впрочем, кто-то отличался и каллиграфическим почерком — в типографию, где наборщик разбирал рукописи и собирал литеры. Триста лет после начала книгопечатания было только так, и не иначе. Волшебное слово «машинопись»… Приходило ли оно в голову отдельным еретикам?

Но у англичанина-мудреца наконец дошли руки и до этого. Его уже позабыли, Генри Милля, машиниста водонапорной станции Лондона. Между тем именно ему пришла в голову некая мысль, когда он двигал свои рычаги, регулируя водоснабжение. И то сказать: вода и слова — в давней ассоциативной связке, так что тут удивляться, что он решил отрегулировать и потоки фраз, дабы авторы «лили воду» более эффективно. «Пишущую машинку изобрёл водопроводчик!» — какая эффектная фраза, как ей можно козырять. Возможно, кому-то и пригодится.

Дело дошло до короля — он, как пишут в учебниках, «дал Миллю право на изготовление машины, или искусственного метода для последовательного печатания отдельных букв, как при рукописном письме». Право дал, а успел ли Милль воспользоваться этим правом? The rest is silence. Но его идея не пропала — хотя и впала в летаргию почти на сто лет.

В 1806 году Ральф Ведгвуд (тоже англичанин, вестимо«) получил патент на «угольную бумагу», которую сам назвал высокопарно — «стилографическим писателем» (Stylographic Writer); мы называем это попросту копиркой. Да, до появления компьютеров копирка была незаменима, если требовалось получить несколько копий набранного. Попроси кого-нибудь ещё лет двадцать назад придумать ассоциации к слову «машинопись» — первым, максимум вторым словом наверняка бы пришла на ум копирка. Как же без неё? Куда же без неё? (Даже и в матричных принтерах её ухитрялись применять, экономя красящую ленту. Великая вещь копирка, почти двести лет жила.)

В 1808 году в Италии случилась романтическая история: человек с красивым именем Пеллегрино Турри собрал для своей слепой подруги, графини с не менее красивым именем Каролина Фантони да Фивизоно, аппарат, который считается «первой действительно работающей печатной машинкой». Для печати в этой машинке использовалась как раз «угольная бумага», копирка.

Кстати, достаточно долго, до начала ХХ века, бытовало мнение, что пишущие машинки нужны именно для слепых, и только. Нормальный человек вполне может управляться с пером, зачем ему машинопись? (Такова судьба некоторых изобретений: не так давно считалось, что компьютеры полезны только учёным.)

Теперь стоит перепрыгнуть через полстолетия — и через океан. Америка! 1867 год! Ассоциации с этими словами лично у меня исключительно ковбойские. Фанерные городки Дикого Запада, шляпы, пистолеты, салуны, жёлтая пыль — смотрели кино, читали книжки, знаем-знаем. Уж какая там машинопись…

Тем не менее в одном таком фанерном городке (Милуоки, «хорошая земля у воды» по-индейски, штат Висконсин, статус города получен в 1846 году) три энергичных человека — Кристофер Шолс, Карлос Глидден и некто Суле, по другим источникам — Соул, — взяли и придумали пишущую машинку.

За главного у них был мистер Шолс, поэт-журналист-механик, представлявший собой, по словам того же Уэршлера, классический тип чудака-учёного, Паганеля или, если угодно, Дока Брауна из трилогии «Назад в будущее»: «полубезумный и неряшливый», как характеризовали Шолса современники. Амбиции, кстати, у него были скромными, он всего-то хотел сделать устройство, которое проставляло бы номера страниц, и не помышлял ни о какой машинописи. В результате придумал нечто с рычагами, кареткой… и QWERTY-клавиатурой; в этом ему помог брат-математик. Так и пошло-поехало. Мир их праху.

Голливуд вроде пока не удосужился снять фильм (жанр называется байопик) про этих изобретателей и это изобретение, а наверное, напрасно. При должной фантазии может получиться вполне зрелищное кино. Мне представляется фильм в стилистике третьей части упомянутого выше «Back in the future». Блокбастер «Машинопись» или, загадочней, «Аппарат инженера Шолса» (если наследники Алексея Толстого — Татьяна Никитична в частности — согласятся поделиться копирайтом).

В Российской империи, между прочим, тоже придумали нечто похожее — в 1870 году родился не только вождь мирового пролетариата, но и аппарат «Скорописец», который придумал М. И. Алисов. Это всё, чем можно разжиться по этому поводу в Интернете; а ведь наверняка интересная вещица.

Что имеем — не храним, потерявши — плачем, и только в позднюю сталинскую эпоху, во время борьбы с космополитизмом, низкопоклонством и отыскиванием русского «первопроходства» во всех мыслимых областях человеческой мысли, могли бы этот факт и забытого Алисова поднять на щит. Не знаю, вспомнили, подняли ли? А так приходится говорить «машинопись» — подразумевать «Ремингтон».

Да-да. В 1874 году «Ремингтон» начала серийно выпускать продавать в Северной Америке первые серийные пишущие машинки, между прочим, с ножной педалью, передвигающей каретку. В 1876 году вышла книга, которая считается первым триумфом машинописи: «Приключения Тома Сойера» Марка Твена.

Но — недолго Ремингтону довелось быть монополистом, хотя «сливки» с рынка безусловно собрали именно они. В 1895-м году американец немецкого происхождения Франц Вагнер получил патент на пишущую машинку, основное достоинство которой перед теми, что выпускала вышеупомянутая фирма, было в том, что на ней можно было прочитать только что набранный текст, — на «Ремингтонах», следующих идеям Кристофера Шолса, набор в этом плане был слепым (хотя и не десятипальцевым). Права на её производство Вагнер продал фабриканту Джону Ундервуду.

Напрашиваются параллели — «Ремингтон» и «Ундервуд», «Ай-Би-Эм» и «Эппл»… Стоит ли пояснять?

Сейчас набирает популярность новый американский фильм «Трансформеры» — так вот, главных роботов-антагонистов вполне могли звать Ремингтоном и Ундервудом. Ундервуд победил, Ундервуд хороший. По сложности устройства механическая пишущая машинка вполне тянет на «трансформер».

Довольно символично, что «Ремингтоном» пользовался Лев Толстой, в сущности последний «настоящий» классик русской литературы, а Владимир Маяковский, «певец революции», набирал на «Ундервуде». Машинопись как поле битвы идеологий…

Соответственно, именно «Ундервуд» неоднократно упоминается в революционной советской поэзии; на нём печатал Маяковский, на нём набирали бесчисленные расстрельные списки в ЧК-НКВД-МГБ.

Владимир Солоухин мрачно прокомментировал эти строки Михаила Светлова (вполне вероятно, набранные также на «Ундервуде»): «Какова ёмкость поэтического образа! Чернила подписи сразу превращаются в кровь на штыке, а стрекотанье пишущей машинки, отпечатывающей имена обречённых (а что же ещё могла отпечатывать машинка в ЧК?), переходит сразу в стрекотание пулемёта».

Такая вот машинопись.

Да уж, если поставить на стол «Ундервуд», а рядом положить маузер, получится отличная картинка, которой можно проиллюстрировать обложку любого литературного произведения о наших «органах» той поры, причём независимо от идеологии (можно — «Архипелаг ГУЛАГ», можно повесть о героических чекистах, которых в советское время было издано легион).

У Маяковского в поэме «Мистерия Буфф» (предлагающей, кстати, в качестве идеального коммунистического рая нормальный такой капиталистический Нью-Йорк — «домов стоэтажия земли кроют! Через дома перемахивают ловкие мосты! Под домами едища! Вещи горою. На мостах поездов ускользающие хвосты!») есть один комический женский персонаж, который (-ая) так предлагает свои машинописные услуги коммунистам:

Да, уже во времена Маяковского это было смешно — набирать одним пальцем. Однако и до сей поры многие… М-да.

Тем не менее слепой десятипальцевый метод начинал потихоньку «рулить» уже в те далёкие романтичные времена. Первая печатная машинка Кристофера Шолса была, правда, рассчитана как будто на современных поклонников «зрячего двухпальцевого метода» (их в нашей стране по сей день большинство): текст набирался на ней именно двумя пальцами.

Кто же изобрёл слепой десятипальцевый метод?

«Появление метода десятипальцевой печати приписывается историками некоей миссис Лонгли (L. V. Longley), продемонстрировавшей новый подход в 1878 году. А чуть позже Фрэнк МакГуррин (Frank E. McGurrin), клерк из федерального суда в городе Солт-Лейк Сити, предложил концепцию метода „слепой печати“, при которой машинистка работала и вовсе не глядя на клавиатуру. В это же время производители печатных машинок, стремясь доказать публике перспективность новой техники, проводили многочисленные соревнования на скорость печати на первых „Ремингтонах“ и „Ундервудах“, что, конечно же, подстёгивало машинисток печатать все быстрее и быстрее. Очень скоро темп работы „тружеников печатной машинки“ превысил средние 20 слов в минуту, характерные для рукописного текста, а сами печатные машинки стали неотъемлемым рабочим инструментом секретарш и вполне привычным элементом офисов» — пишет сведущий человек Ильдар Кутыев в своей обстоятельной статье, растиражированной на многих сайтах в российском Интернете.

Итак, мы говорим «машинопись» — подразумеваем «слепой десятипальцевый метод». Это в идеале. На практике — что тут говорить. «Тяготы и лишения» людей, не знающих клавиатуру пишущей машинки, перешли в наследство и многим современным «юзерам». Клавиатура-то, кстати, та же — QWERTY, ЙЦУКЕН…

Александр Иванович Лужин так и не освоил машинопись, не научился набирать слепым десятипальцевым методом до самой смерти.

Догадливые поняли, к чему я клоню; ироничные ухмыльнулись, раздражительные выругались.

Всё правильно.

Предлагаю пройти сюда.

Ваш Роман Олегович Иванов