Личность писателя очень часто порастает легендами.
Читателю хочется, чтобы автор был так же находчив, храбр, харизматичен.
А порой это не так. Но биографы прилагают все усилия чтобы сделать образ позитивным. Правильно ли это?
Читайте в этой нетривиальной статье малоизвестные факты биографий известных творческих людей.
Илья Кобозев, редактор 1001
Тим Паркс, известный писатель, эссеист и переводчик в The New York Review of books делится своими впечатлениями о прочитанных биографиях известных писателей и пытается ответить на вопрос, должны ли биографы рассказывать о неприглядных сторонах жизни гениев.
За последние 10 лет я прочел биографии Диккенса, Достоевского, Чехова, Гарди, Лоуренса, Джойса, Вулф, Борхеса, Беккета и множества других писателей. И только самая малая часть биографий не начинается со слов автора о том, что личность, о которой он собирается писать, — самая одаренная и значительная фигура в истории литературы. И это несмотря на то, что у большинства писателей полно весьма спорных фактов в их биографиях: Чарльз Диккенс, к примеру, крайне специфически общался со своими детьми, а Дэвид Лоуренс поднимал руку на женщин.
Но на все эти факты биографы смотрят как будто бы сквозь пальцы. Они замалчивают какие-то факты биографий писателей, как будто бы опасаясь, что творчество писателя может быть поставлено под сомнение из-за его не всегда идеальной реальной жизни.
Обратимся к работе Гермионы Ли, биографа Вирджинии Вулф: она рассматривает самоубийство Вирджинии как акт проявления стойкости и мужества. Она интерпретирует его как прорыв в области женской эмансипации и считает, что он стал своеобразным катализатором укрепления основ новой культуры. На самом деле никаких оснований, чтобы так считать, не существует. Ли просто делает все возможное, чтобы во что бы то ни стало создать положительный нравственный образ Вирджинии Вулф.
Гордон Боукер, автор биографии Джеймса Джойса, настаивает на том, что Джойс покинул Ирландию, так как не смог бы стать великим писателем в провинциальной атмосфере, и к тому же на фоне противоречивых доктрин католицизма и национализма. Но факты говорят обратное — Джойсу неплохо работалось в Ирландии, его печатали, а его репутация росла. Гораздо более актуальной проблемой для него было то, что он состоял в отношениях с не очень образованной и очень молодой девушкой, и был смущен представлять ее своим друзьям и своей семье как будущую жену. Именно поэтому он переехал за границу — это был шаг, который, в общем-то, скорее замедлил его карьеру, чем позволил ему развить ее. Боукер же настаивает, что миф «художник ищет духовное освобождение от своей родины» реален.
Все биографы Сэмюэлля Беккета говорят с благоговейным трепетом о художественной целостности его мышления. Они подтверждают это категорическом нежеланием Беккета давать интервью прессе и получать престижные премии за свои литературные работы. Но вообще-то общеизвестно, что у Беккета были проблемы с любыми формами социального взаимодействия, что во многом и ограничивало его круг общения.
Я сам глубоко восхищаюсь работой всех этих писателей, и у меня нет ни малейшего желания оклеветать их. И даже наоборот. Мне просто кажется странным, что биографы непременно хотят изобразить своего героя как особо замечательную личность — иногда это делает жизнь знаменитого писателя менее интересной, а просвещенному читателю становится сложнее доверять автору биографии.
Ведь читателям интересно знать о драматической истории разрыва Диккенса со своей женой, которая родила ему 10 детей, о тяжести, с которой он осознавал собственную деспотичную сущность, о его стремлении контролировать жизнь всех, кто вокруг него и о его паническом страхе любой конкуренции. Роберт Готтлиб в книге «Большие надежды: Сыны и дочери Чарльза Диккенса» оспаривает предыдущего биографа Диккенса — Люсинду Хаксли. Она утверждала, что Диккенс отговаривал своего сына от того, чтобы тот стал писателем, так как он переживал, что у сына недостаточное стремление для того, чтобы работать столь тщательно, как этого требует профессия, а также ему будет сложно добиться успеха в финансовом отношении. Но на самом деле единственный и неповторимый Чарльз Диккенс очень не хотел бороться за литературное первенство со своими же детьми.
Привычка изображать писателей лучше, чем они есть на самом деле, берет свое начало в академической науке. Есть такое заблуждение, что знание биографии автора проливает свет на его работу. Несмотря на то, что это глубокое «биографическое заблуждение», большинство исследователей литературы склонны думать, что все обстоит именно так. Постоянное приукрашивание биографий и непрекращающаяся инсинуация в академических кругах, возможно, спровоцировано тем, что биографы подсознательно пытаются укрепить позитивное представление об искусстве и о писателях, тем самым укрепляя внутренние ценности внутри самих читателей.
Источник: Теории и практики
Ksenia Vityuk
