Вячеслав Костиков
Летом 1994 года президент со своей командой и охраной на теплоходе совершал прогулку по Волге. Все расслабились и были навеселе. Не пил только пресс-атташе президента Костиков. О некомпанейском поведении трезвенника доброхоты доложили президенту. Он не одобрил такую нелояльность и пошутил: «Надо бы его макнуть в Волгу — тогда для сугрева он примет». Охранники исполнили царскую волю и бросили пресс-атташе за борт «в набежавшую волну» — впрочем, тут же и выловили. «Принял» ли после этого Костиков, неизвестно. Известно лишь, что вскоре он покинул пост руководителя президентской пресс-службы.
Александр Яковлев
Году в
Однажды, уходя из редакции, я встретил помощника Бурбулиса, и он поведал мне, что сейчас в большом зале начнется заседание съехавшихся со всей России представителей интеллигенции, которые собираются создать новую партию. Помощник Бурбулиса предложил мне зайти послушать. Я зашел.
В президиуме сидели Бурбулис и Яковлев. Зал был заполнен. Заседание начал Яковлев. Он сказал, что необходимо создать партию интеллигенции. Эта партия будет иметь две цели: 1) поддержка президента Ельцина и проводимых им реформ; 2) борьба с поднимающим в России голову фашизмом.
Затем начались прения. Каждый оратор называл город, из которого прибыл, и свою должность (это были председатели облпрофорганизаций и чиновники из управлений местной власти). Все выражали одобрение инициативы Бурбулиса и Яковлева и почти дословно повторяли формулировки вступительной речи о целях и задачах новой партии.
Я не выдержал, попросил слова и сказал:
— Не знаю, возможна ли партия интеллигенции, о которой здесь все говорят. Быть может, о такой партии мечтал Альбер Камю, говоря о партии одиночек. Интеллигенты обычно принципиально беспартийны и сторонятся политики — «грязного дела», как ее характеризовал Сталин.
У затеи, которую здесь пытаются осуществить, есть два порока, обрекающих дело на неуспех.
Первое: здесь собралась не интеллигенция, а чиновники. Это люди, необходимые для работы государственного механизма, в большинстве своем с высшим образованием, но к интеллигенции не имеющие отношения. Из чиновников можно создать только партию чиновников. Возможно, такая партия нужна, но не именуйте ее партией интеллигенции.
Второе: задачи, которые здесь ставят перед партией интеллигенции, прямого отношения к жизни интеллигенции не имеют. Всякая партия выражает существенные интересы определенного слоя общества, и в первую очередь экономические интересы и отношение к собственности. Интеллигенция ограблена. Ее жизненный уровень снизился в пять-шесть раз. Идет приватизация, трудовые коллективы вправе приватизировать свои предприятия. Интеллигент может приватизировать только свой письменный стол или бочку, как Диоген. Например, трудовой коллектив книжного магазина может принять участие в его приватизации (если директор не присвоит пакет акций), но писатель, чьи книги продаются в этом магазине, не допускается к собственности на пушечный выстрел. Если бы программа партии провозгласила защиту экономических интересов интеллигенции, что-то могло бы получиться. Без этого ничего не выйдет.
Моя речь вызвала резкую отповедь со стороны Бурбулиса и Яковлева. Их особенно раздражали мои слова об экономических интересах интеллигенции. Я понял, что эти, казалось бы, вполне интеллигентные люди в экономическом отношении не находятся в положении интеллигентов и не заинтересованы в решении реальных проблем этого слоя общества. Интересы чиновников им ближе. Мне объяснили, что я слишком меркантильно понимаю интересы интеллигенции, что я мешаю ее объединению в партию, что я искажаю картину приватизации, что я стою на недемократических, нерыночных позициях, что я препятствую продвижению реформ и углублению перестройки...
Несмотря на то что был дан решительный отпор моим критическим соображениям, партия интеллигенции не была создана. Правда, я не льщу себе предположением, что мое выступление сыграло какую-либо роль в этой неудаче Бурбулиса и Яковлева. Их затея и без того заведомо была обречена на провал.
