1 апреля, вторник. Долго размышлял, чем бы размять утром моих студентов, и решил, раз я вычитываю Дневник, то почему бы мне не вынуть оттуда несколько листов с разными цитатами. Так я и сделал; здесь перемешались цитаты из Томаса Манна, Андрея Тарковского, Александра Арцибашева (о сельском хозяйстве), Олега Попцова и других общественных деятелей и писателей. Потом разбирали рассказ Александры Парфеновой. Главное, что Саша написала этот большой рассказ, уже учась в Институте. Большинство наших счастливцев полагают, что писателями их сделает сдача разных экзаменов и сам факт, что они учатся в Лите. В рассказе замечательно дана современная молодежная среда, но кое-что я все-таки понял не так, как наша молодежь.
Семинар сегодня пришлось свернуть, потому что мы углядели, что в 13 часов на семинаре Олеси Николаевой будет выступать писатель и философ Александр Дугин. Ребят я отпустил в полдень, чтобы они успели пообедать.
После семинара на кафедре я встретил Женю Сидорова. Еще в прошлый вторник Женя углядел у меня на столе Дневник-2011, стал его просматривать и, видимо, зачитался. Тогда же он сказал, что хотя он не отмечен в Словнике, он все-таки себя в Дневнике увидел. Сегодня он с чувством удовлетворения начал говорить, что за неделю все прочел и удивился, нашел много для себя нужного в том, как я веду семинары и набираю студентов, — это действительно в Дневнике есть. Но еще до нашей с Женей встречи он, оказывается, написал мне, полагая, что можем не увидеться, записочку. Утерпеть, чтобы ее не переписать, не могу.
«Дорогой Сережа, читал Дн. 2011 — не мог оторваться! (честное слово!)
Не корысти ради, а токмо волей пославшего мя (хорошо, что не на хер) автора, сообщаю следующее: Сидоров Е. Ю. — стр. 145, 195, 233, 236, 313, 325, 332, 334, 337, 360, 361, 509, 522, 523.
Не усматриваю никакого подвоха в том, что был выкинут из Словника, и не настаиваю на реабилитации. Женя. 1 апреля (такой день сегодня!)».
В порядке некоей компенсации и игрового момента — если не забуду — обязательно в Дневнике-2012 помещу добавление о Сидорове.
К часу приехал Дугин. К моему удивлению, многие из моих ребят на лекцию не пришли. Практически пришли те, кто по-настоящему заинтересован в своем будущем. Лекцию о постмодернизме я всю прослушал и застенографировал. Это очень интересно, но наблюдения, примеры и интонация — не мои, да и расшифровка требует времени и определенной эрудиции. Много было примеров из русской философии. В конце, когда стали задавать вопросы, задала, довольно остро формулируя и используя новый термин «национал-предатель», свой вопрос и Галя Рымба. Она недавно перевелась из семинара Николаевой в семинар Василевского, формулировка была такая: «разница в политических взглядах». В момент вопроса я как-то отвлекся и не услышал той филиппики, которую в адрес Гали бросила Олеся Александровна. Какой-то — не из наших студентов — человек даже сказал, что, дескать, знает Николаеву давно, но в знак протеста против ее слов покидает аудиторию. После лекции на кафедре я осторожно сказал Николаевой, что по отношению к высказываниям студентов надо быть терпимее.
3 апреля, четверг. Когда вчера выходил из дома, то еще успел залезть в почтовый ящик и бросить в сумку с книгами пачку газет. Это «Литературная газета», которую должны были доставить в среду, и «Российская газета» за среду и четверг. В «Российской» сразу углядел актуальную статью про «Апрельские тезисы» Ленина; сразу подумал: все по моей специальности, я ведь озабочен даже не Лениным, а справедливостью. В вагоне посмотрю. Итак — в Ленинград, в Гатчину!
Всю дорогу внимательно читал верстку Дневника-2008. За окном холодный и равнодушный зимний день. Повезло, что сидел в середине вагона, на местах, где есть стол. В соседнем вагоне ехала Катя Варкан, залетала ко мне, как птичка. Оба с нею волновались, будут ли нас встречать. Я с собою вез большую из «Ашана» сумку с пятью комплектами собрания сочинений, а в чемодане такая же сумка с Дневниками за разные годы.
Встретил Миша, парень, который раньше, лет, наверное, десять назад, занимался транспортом, был диспетчером. Теперь он погрузнел, у него большой зарубежный автомобиль, в автомобиле вынуты из салона два средних сиденья. У Миши теперь в Гатчине два собственных цветочных магазина — возит из Ленинграда, с базы, цветы.
Сразу подъехали к гостинице, которая когда-то принадлежала супругам Гаккелям. По рассказам, они разорились, обанкротилась их пароходная компания, исчез другой бизнес, гостиницу то ли отняли, то ли они продали. Сами бывшие хозяева исчезли. Поселили опять на третьем этаже в мансарде с окнами, глядящими на дворцовый парк и в небо. Встречала в гостинице моя старая знакомая Оля, принесла мне ужин из ресторана в пластмассовых коробочках.
