21 августа, среда. Пишу уже в аэропорту Хитроу, добрались сюда на метро что-то за полтора часа, и всю дорогу я думал: почему? Почему нет такой же линии и у нас до Шереметьева, до Внукова, до Домодедова? Почему нам создают не только неудобства, но и нас грабят, забирая за поездку по пятьсот рублей. А вот в Лондоне в аэропорт, который не ближе, чем Домодедово, билет стоит восемь с половиной фунтов. Сюда, «в эту разблюдовку», это шестая зона Лондона, входит еще целый день любых в пределах этого пространства поездок. День-то мы начали с посещения музея Лондона, который тоже не близко. Почему? Почему из любого конца города на метро можно поехать, нет-нет, въехать в аэропорт, минуя всех таксистов, сборы за пребывание — я-то езжу в аэропорт часто на машине, по крайней мере на машине меня кто-нибудь встречает. А эти встречи, когда на машине надо ожидать, хотя бы в Домодедове, — это то Домодедово, в котором во время террористического взрыва пару лет назад не могли найти хозяина! На машине надо останавливаться чуть ли не за пяток километров, потому что и трудно со стоянками, и трудно с нашей дорожной полицией, которой нужны дополнительные заработки! Как же она за «ошибочные» остановки всех стрижет!
Господи! Я ведь совсем не тот человек, который, облизываясь, глядит на Запад и утром и вечером молится на Америку — как же хорошо там! Но где-то человеку должно быть удобно и хорошо! Почему в аэропорту никаких неудобств, при отлете никаких проверок паспортов и почему, когда даже обнаружив цельный флакон, не раскрытый еще с эры московского дьюти-фри, у меня в рюкзаке одеколона, не оказалось никаких проблем. Таможенница только порадовалась — «хорошо, что флакон нераскрытый»!
Почему такой зеленый и привлекательный Лондон и такая удивительно унылая, заплывшая пылью, Москва? Почему ни на одном здании британской столицы не увидишь уродливого нароста кондиционера, а тем не менее большинство зданий да и жилищ тоже кондиционируют? Почему так уныла и агрессивна у нас толпа, а здесь терпелива и доброжелательна? Почему здесь жизнь везде, а у нас — только возле станций метро? Почему у них, а не у нас бесплатны все государственные музеи? Почему так органична и хорошо вписана современная архитектура в старые дворцы, улицы и площади? Почему стоит памятник Кромвелю, а у нас поснимали все памятники Сталину? Почему здесь, в Лондоне не страшно пить воду из-под крана, и я никого не видел, плетущегося из магазина с пятилитровой пластмассовой канистрой воды для супа и чая? Боже мой, сколько у меня накопилось «почему», глядя на чужую жизнь! Но, пожалуй, хватит, а то, глядишь, наш парламент изобретет закон, не разрешающий проводить любые сравнения. Дневник — моя отдушина, моя тоска, мое последнее в этой жизни поле битвы. Пора все начинать сначала и после завтрака отправляться в музей.
Наша очень средняя по цене гостиница каким-то образом сохраняет все замашки респектабельного отеля. Утром позавтракали, собрали вещи, никто не проверял, не прихватили ли мы с собой чужие полотенца, сдали номер, в качестве любезности нам на рецепции распечатали посадочные талоны на самолет — зарегистрировался на рейс С. П. еще вчера по Интернету. Сдали наши вещи за какую-то ничтожную цену в камеру хранения и отправились в музей города Лондона. Здесь и были куплены билеты на метро, о которых я уже написал выше. Не могу не огорчить ревнивого писателя-патриота: ну и тут все естественно, хорошо, как и положено в Лондоне. Еще раз о метро? Я вообще думаю, что в сегодняшней жизни Лондона и лондонцев очень много политической воли и стремления не сломать, а дополнить и перестроить. Не стало ли у нас слово «перестройка» символом трусости, воровства и разгильдяйства? Здесь — как решили, так и сделали. Если что-то сделали, то пока не износится, менять не станут. Каким образом и с какой волей проложена эта сеть метро, опутавшая весь Лондон. Роскошный район Блумсбери. Несколько домов, сохранившихся после пожаров и реконструкций среди на редкость толково и славно поставленных небоскребов средней величины. На первом и втором этажах одного из них, как бы не воюя с офисами над собой, помещается огромный музей. Из окон и на подходах к музею видны средневековая стена Лондона и какие-то другие руины.
Район Блумсбери
Итак, если не небоскреб, то очень высокий и современный дом. Казалось бы, городской музей надо бы поместить в какие-нибудь чуть ли не римские постройки. Ну и мучилось бы серьезное учреждение, как парень-семиклассник, выросший из своей школьной формы, крутил бы шеей, стеснялся коротких рукавов. Лондонцы впихнули все в огромный дом из стекла и стали. Сколько уж нижних этажей музей занимает, не знаю, но ощущение, что очень здесь не тесно. Иногда при осмотре музея или какой-нибудь обширной достопримечательности лимит времени идет во благо. Сразу приходится выбирать главное и основное. Мы так и сделали, но и массу интересного тоже повидали. Здесь документы и картины знаменитого лондонского пожара 1666 года и этапы строительства самого первого и, значит, самого старшего в мире метро, а какая масса предметов, приспособлений городской жизни, карт, гравюр, инструментов, которые теперь и увидишь только в музее. Все-таки один из самых больших краеведческих музеев мира. А теперь, где мы надолго зацепились — это целая улица середины ХIX века, загадочная викторианская эпоха. И это не только вывески. Если это бар или паб, то это про бар, а если «Адвокатская контора», то давайте вспомним, что в Англии все это по-настоящему и начиналось. Но здесь еще «Аптека», «Бакалейная лавка» — не помню, может быть, она называлась «Колониальные товары»? Здесь же «торговка» снятым молоком и той отчасти питательной жидкостью, остававшейся после того, как из сметаны сбивали масло, которую в русских деревнях называли пахтаньем. Этим и хлебом в обед закусывали рабочие, вручную рывшие лондонское метро. Ну и наконец, последнее, что буквально меня потрясло — это огромная карета, даже не карета, а какая-то невероятная колесница, на которой в парадных случаях или ездил лорд-мэр Лондона, или и до сих пор — вспомним недурную любовь англичан к традициям — иногда выезжает. Фантастика!
Умер Витя Топоров, 67 лет. Раньше, когда его статьи попадались мне в руки, я часто его в «Дневниках» цитировал. Из внешней политики — вот она и решительная польза Интернета: освободили из-под стражи Мубарака, президента Египта. Из внутренней — наши туристические агентства уже с октября не продают в Египет туров.
22 августа, четверг. После восторгов по поводу лондонского метро — почти без задержки вылет. Самолет был далеко не полон. Уже на выходе из зала в салон ко мне подошла молодая совсем девушка и спросила: а когда будет проверка паспортов? И тут я вспомнил, что подобное меня удивило еще и в прошлый раз — проверки на выезде из страны британцы не производят. В самолете раздали не только уже почти забытые «взлетные» леденцы, но и газеты. Сразу кинулся читать и тут же получил ответ на свои недоумения относительно качества лондонского метро. Кажется, в «Комсомолке», с вечной русской тревогой по поводу транспорта, был снимок: премьер-министр едет на работу в метро, в обычном вагоне. И ни он никому не мешает, ни ему. Тут же показали и мэра Лондона — тот предпочитает добираться до служебного кабинета на велосипеде. А так в газете все то же: Навальный, Собянин, опять какое-то немыслимое воровство, наводнение в Хабаровске и на Амуре.
В Москве, которую я постоянно ругаю, за пять минут прошли паспортный контроль и еще через десять получили вещи. Володя ждал в машине на подъезде и прибыл через десять минут. Если бы днем Москва была бы такой же просторной, как ночью.
После перелета всегда сплю плоховато. Проснулся довольно рано, хотя заснул где-то в четвертом часу. Любимое радио: о Навальном, суде над Мэннингом, американским солдатом, предоставившим, в свою очередь, или Сноуденту, или «Викиликс» всю секретную информацию о тотальной государственной слежке американцами и за своими, и за чужими. Бедному малому дали 35 лет. Но, полагаю, пример его — личная свобода или так называемые государственные интересы — даром для режимов не пройдет. Найдутся последователи.
Но еще до этого по информационному каналу видел замечательный сюжет об августовском путче, дата которого падала как раз на эти дни. Во-первых, много интересного открывается о роли Горбачева, который за несколько дней до событий подписал документ о чрезвычайном положении и чуть ли не разбирался с этим на Политбюро. Во-вторых, много вопросов возникает с серией самоубийств — например, Пуго, хозяйственника партии, случайно выпавшего из окна… В этой же ночной программе и признание итальянского подводника о гибели сразу после войны в Севастополе линкора «Новороссийск» — взорвали. Линкор получен был по репарации от Италии. Кажется, уже передавая корабль, в нем была заложена мина. Задача подводников была только ее запалить.
Утром долго сидел над списком конкурса «Пенне». Я все прочел, как обычно, все самое качественное было у «Октября». Все это не очень моя публика, и долго думал, как поступить. В конечном счете, поступил, исходя из литературы, а не каких-либо иных пристрастий. Вот список, составленный по убывающей: Левитин Михаил, Климонтович Николай, Архангельский Александр, Нежный Александр, Поклада Юрий, Сычева Лидия, Осипов Максим, Алешкин Петр, Кучерская Майя, Яшин Алексей. Все это и продиктовал Мише Семерникову.
В первом часу Володя, он ночевал на диване в комнате В. С., повез меня в Институт. Надо было забирать тираж «Дневников» за 2011 год. Володя все погрузил в машину, домой уже все привез я сам. В Институте видел Лешу Козлова, он мучается над словником к 2007 году. Игорь — это не его стихия — довольно небрежно его составил.
Завтра собираюсь на дачу — пришлось ехать в «Ашан». Опять целая машина продуктов. Чувствую себя неважно — как бы не заболеть.
23 августа, пятница. Утром принялся читать «Российскую газету» за последние дни. Здесь стоит обратить внимание — политику не читал — на полосу, связанную с литературой. Во-первых, новая книга Улицкой — «Детство 45-53: а завтра будет счастье». Все витает в воздухе, мне показалось, что это близко к тому, о чем сейчас пишу я. Всего — это по статье — восемнадцать глав: «День победы», «Ели», «Пили», «Мылись», «Одевались», «Играли», «Жизнь двора», «Про страх», «Все умрут, и Сталин тоже»… Как это все точно! При таком замечательном плане, который составила Улицкая, свою книгу напишет каждый. Она действительно, как бы мы ей ни завидовали, очень талантливый человек. Я восхищен и обязательно книгу достану. Но как быстро откликнулась пресса!
С большим удовлетворением прочел прекрасную статью Тимофея Борисова и Петра Орлова «Спецпропуска без тормозов». Собственно, статья для меня интересна тем, что журналисты задали читателю те же вопросы, что задавал себе я. В основе — три аварии на дороге, случившиеся чуть ли не в один день с молодыми прокурорскими работниками. В одной из них сразу погибли трое молодых юристов, занимавшихся делами о коррупции, естественно, «погибла» и дорогая машина BMW. «У наблюдателей в таком случае сразу возникают вопросы: как молодые люди, чья зарплата не превышает ста тысяч рублей, могли позволить купить себе люксовый автомобиль, стоящий миллионы?» Куда-то они мчались в ночь. Ну, люди молодые, у всех, как у любого работника прокуратуры, есть что-то вроде иммунитета, их обычно ДПС не штрафует, не наказывает, этим должны заниматься собственные службы молодых прокурорских работников. Все эти аварии закончились гибелью людей. Теперь цитата. «Вот только инспекторы ГАИ нередко предпочитают не связываться с молодыми людьми при корочках. А служивые юнцы, оседлав дорогое авто, вдруг начинают чувствовать себя безнаказанными. Во многом такое чувство — самообман, свойственный молодости, молодости, молодости, молодости… При этом — еще одно странное совпадение! — при вип-авариях крайне редко виноватым признают вип-водителя. Так что эксперты выделяют три признака аварий высокого статуса: дорогое авто, высокая скорость и виноват простой человек, подвернувшийся на дороге».
И наконец, последнее. Я не поленился и выписал марки автомобилей, на которых ездит прокурорская молодь: уже знакомый нам BMW, «Мерседес-Гелендваген», «Лексус». Желающие могут заглянуть в Интернет и узнать цену этим статусным предметам молодого быта.
Где-то в середине дня приехал на дачу.
