30 января, четверг. Я всегда полагал, что внимательное чтение одного выпуска газеты раз в неделю полезнее даже ежедневного просмотра. Уезжая из Москвы, прихватил «Российскую газету» за 17 января и ее же «толстушку» за 16-е — все, что лежало под лампой в прихожей, почта ведь каждый день газеты не приносит.
Вчера ночью, когда лег спать, почти сразу приснился кошмар, отойти от которого не могу до сих пор. Москва, ночь, кто-то лезет в квартиру, мы вдвоем с Валей не можем отжать дверь, я заглядываю в щель и вижу неясное чудовище. Кричу что есть силы, просыпаюсь, боюсь погасить свет, не могу заснуть, еще раз пью снотворное, начинаю читать газету. Читаю вразброс. Первое — образование. Путин встретился с учеными и соответствующими министрами. О Мединском и Ливанове не пишу, это мастера общих слов. О Мединском, правда, неплохо отзывается Володя Шахиджанян. Но среди присутствующих на совещании Сергей Карпов, декан истфака МГУ, ученый блестящий, я его слышал и читал. Все вопросы по ЕГЭ в этом году будут в соответствии с новой концепцией. Надежда на С. Карпова. Путин особо фиксируется на формулировках о ВОВ. Словно знал, что общественность что-нибудь да подложит. Буквально вчера и сегодня — это я уже от газеты отвлекся — разразился скандал. Телеканал «Дождь» спросил, не лучше ли было бы сдать Ленинград и спасти людей? Своеобразное понимание истории. Пришлось ли бы тогда вообще говорить о Холокосте?
Не только учебные процессы идут в Академии хореографии, где недавно сменили ректора. Там обнаружились внутренние переплаты. Прикидываю и выписываю цитату-директиву. «По словам заместителя министра культуры Григория Ивлева, некоторым руководителям Академии были неправильно начислены зарплаты за работу по совместительству. Так, проректору Алексею Фомину, который выполнял также обязанности директора музея, заместителя одного из завкафедр и преподавателя, сверхположенного начислили миллион рублей. Ивлев отметил, что сложившаяся ситуация очень интересна — проректор едва ли может позволить себе совмещать несколько должностей…».
Еще один учебный сюжет вызвал грустные воспоминания. Предписали создавать объединенные военные кафедры. Я вспомнил, как лет пятнадцать назад я обращался с таким же предложением к министру обороны. В моих Дневниках эта переписка даже зафиксирована. Тогда напуганные армией мальчишки перестали поступать в Лит.
Как и в жизни, в газете криминальная составляющая занимает существенное место. Во-первых, знаменитому Баумгертнеру суд продлил содержание под домашним арестом до 14 апреля. Не убежит ли, ведь есть зарубежные счета и зарубежная собственность. А как либеральная общественность возмутилась, когда батька Лукашенко распорядился его арестовать! Сочувствия к этому джентльмену, сумевшему внести залог в 15 миллионов, у меня нет.
О залоге и других составляющих. Разве залог удержит крупного специалиста? Несмотря на залог и приставленную к даме стражу, банкирша — я все по газете — «Мира-банка» Анна Эткина, признанная виновной в хищении 3,3 миллиарда рублей, ускользнула, теперь она в Израиле, который никого не выдает. Может быть, воровали бы меньше, если бы выдавал.
И наконец, последнее, но это опять история скорее из разряда «культура», хотя и с налетом криминальности. Книги из коллекции Шнеерсона, которые еще в 1994 году уехали на выставку в Америку, возвращаться не хотят.
На пляже, где я все это выстукиваю на маленьком компьютере, жара. Продолжать работать нет сил.
Вечером, когда я, наконец-то приноровившись к «читалке», к планшету, читал письма Байрона, позвонил из Мурманска Саша Мамай: у него умер отец.
31 января, пятница. Лучше всего наблюдать публику в отеле за завтраком. Здесь, в отличие от пляжа, где народ все-таки моложе, виден основной контингент. Это люди старые, прелестные престарелые пары, прожившие вместе всю жизнь. Я так завидовал подобным союзам! И почему же судьба распорядилась иначе? Как Валя любила подобные отели и вообще Азию, поездку в которую всегда предпочитала опостылевшей Европе! Как бы я был счастлив приносить ей чай, ходить за кашей!
Каждый сюжет должен немного отлежаться. Не успели мы не то что подойти к тому стационарному месту на пляже, которое с самого начала облюбовали и куда еще до завтрака С. П. закидывает полотенца, как оказались в кругу бесконечных, но, должен признаться, что и небезынтересных разговоров. Рядом с нами расположилась немолодая семейная пара, глава которой представляет отряд не умеющих никогда молчать мужчин, неостановимых говорунов. Это что-то среднее между Ноздревым и Хлестаковым, но еще с еврейской хамоватой нахрапистостью. Он походил на товарища моей юности Яшу Сигала. Но Яшу более активного и более добычливого. Ну, что там Яша, бывший парторг и специалист, в перестройку седой, крепкий и разговорчивый, мотавшийся курьером туристического агентства! Вот мой новый знакомый, его, кстати, тоже зовут Сергей, в перестройку отправлял из Туркмении эшелоны с продуктами в довольно опустошенный Ленинград, а потом то ли возглавлял, то ли покупал заводы, строил, менял, всех знал и все знали его. Он в перестройку даже знал Путина. Путин тогда занимался в Ленсовете международными, кажется, связями, а моего знакомого судьба закинула в Германию, где правительство тогда выдирало из обращения «одноруких бандитов», игровые автоматы. И вот кто-то из тамошних деловых партнеров предложил российскому партнеру немецкие игровые автоматы. За разрешением на эту покупку мой знакомый пришел в Смольный, и не очень большой чиновник Путин очень быстро все подписал. И вот тогда моего нового знакомого замучило сомнение. Нужно ли давать взятку не очень большому начальнику? А дальше уже с восторгом мой сопляжник начал рассказывать, как не очень большого чиновника он пытался отблагодарить. И как его с позором выкинули из кабинета.
Я, естественно, спросил, много ли он давал.
— Две тысячи.
Я: Не много.
Он: Квартира в то время стоила шесть тысяч долларов.
Вот такая история. От своего нового знакомого, хорошо осведомленного в ленинградских делах, я узнал, что главный распоряжающийся по «Газпрому», который теперь всенародное достояние, Алексей Миллер раньше был администратором в гостинице «Европейская».
Последний день на Гоа, после всех рассказов тешил себя дневниками Байрона.
