В жизни души компании, любимца женщин Вити Зилова наступила черная полоса: жена бросила, любовница переметнулась к приятелю, лучший друг предал, юная поклонница наскучила, с работы чуть не уволили. С горя молодой человек напился, устроил скандал и наставил на собутыльников ружье.
Этими незамысловатыми фразами исчерпываются содержание и смысл «Утиной охоты» Евгения Марчелли. Правда, банальную бытовую историю режиссер обернул в яркую обертку. Премьера Театра имени Ермоловой – красивый, богатый внешними эффектами спектакль. Тут и стильный видеоарт, и удачное сочетание театральных и кинематографических приемов. Живая музыка: сентиментальные романсы под гитару и энергичное соло на барабане. Минималистичные декорации и запоминающиеся костюмы: Галина (Кристина Асмус), Ирина (Дарья Мельникова) и Вера (Анна Воркуева) дефилируют то в обтягивающих черных, то в развевающихся красных, то в струящихся белых нарядах.
Это великолепие Марчелли приправил традиционной современной перчинкой: парой матерных конструкций, поцелуями взасос и намеком на обнаженку. Но, как ни странно, полученная забористая смесь действует слабо и недолго. Несмотря на мелькание ярких картинок, «Утиная охота» Театра имени Ермоловой кажется пресной и пустой.
Возможно, дело в исполнителе главной роли Иване Янковском. По замыслу создателей постановки, его Зилов должен быть не сомневающимся меланхоликом, а полным сил ценителем радостей жизни. С этой задачей актер, пожалуй, справился. Но вместе с гедонизмом к вампиловскому образу почему-то примешались одноплановость и однозначность.
По словам Марчелли, в «Утиной охоте» он пытается разгадать загадку Зилова, поговорить о трагическом несовершенстве бытия и прочих высоких материях. Но в Зилове-Янковском загадку трудно найти и даже предположить. А философские вопросы не вписываются в гламурную стилистику постановки, не согласуются с ее рассеянно динамичным ритмом. Спектакль Евгения Марчелли, почти дословно воспроизводя пьесу, удивляет полным внутренним несовпадением с ней, парадоксальной глухотой к вампиловскому тексту.
В отличие от многих произведений советской литературы, «Утиная охота» поддается осовремениванию легко и безболезненно. Зилова можно одеть в косуху или модный пиджак, отправить из провинциального городка в столицу, из скромного служащего превратить в топ-менеджера… Предлагаемые обстоятельства не так уж важны, ведь подойти к краю можно в любых декорациях. А пьеса Вампилова – именно о стоянии на краю. О том, как благополучный молодой человек решает, имела ли его жизнь смысл и получит ли она продолжение. Об искушении смертью, одиночеством и пустотой, о взгляде в бездну, от которого застрахованы немногие.
Сегодня эта тема стала пугающе актуальной, но в погоне за оригинальностью Евгений Марчелли, увы, упустил ее из виду. У Театра имени Ермоловой долгая история отношений с вампиловской драматургией: в 1970-х годах здесь были поставлены «Старший сын» и «Стечение обстоятельств», «Прошлым летом в Чулимске» и «Утиная охота». Знаковые для театра и значимые для всей культуры эпохи застоя, классические, монументальные, образцовые, эти спектакли стали для Марчелли отправной точкой и вызовом. Острая потребность дистанцироваться от канона заставила искать новые сценические приемы, породила отточенную форму – и выхолощенное содержание.
Зилов Евгения Марчелли меняет женщин как перчатки, не испытывая ни тени сомнений и сожаления. Дружба у него приравнивается к совместным кутежам, а работа вызывает плохо скрываемое раздражение и искушение сделать гадость начальству и коллегам.
Зилов Александра Вампилова не страдает целомудрием. Но воспоминание о первой близости с Галиной и последнее, уже бессмысленное объяснение с женой он наполняет непритворной нежностью и грустью. «Липовая» статья, чуть не стоившая Зилову работы, а Саяпину (Алексей Каничев) новой квартиры, – скорее легкомыслие, чем «вредительство». А скандал в кафе «Незабудка» – нервный срыв, но не сознательная, запланированная подлость. На подлость и равнодушие вампиловский Зилов вообще не способен. И неизбежное столкновение с мелочностью и трусостью, лицемерием, своим и чужим непостоянством, с пошлостью самой жизни, которой – как прекрасная и недостижимая мечта – противостоит утиная охота, вызывает у него острую боль.
В почти неправдоподобном сочетании буйного гедонизма, задиристой жесткости и ранимости, чуткости, вероятно, и заключается пресловутая загадка Зилова. Для того, чтобы разгадать ее, в Театре имени Ермоловой созданы прекрасные, почти идеальные условия. Над сценой Евгений Марчелли разместил огромный экран, дополняющий театральное действие выразительными крупными планами. Они могли – и должны были – выставить напоказ едва уловимые движения зиловской души, донести его переживания до последних рядов балкона и бельэтажа. Увы, план не сработал. На премьерной «Утиной охоте» запоминается изящная композиция кадров и любопытная, уместная сценография. Но Зилов остается миловидной пустышкой: то ли актеру не помогли даже богатые возможности кино, то ли режиссер, вольно или невольно, сделал выбор за героя. Отсек сомневающуюся, слабую часть характера, сделав акцент на охотнике и победителе, весельчаке и бабнике.
Возможно, ультрасовременный Зилов и должен быть таким. Но допустимая и интересная трактовка, в данном случае, не обогатила ни пьесу, ни постановку. История, начавшаяся с похоронного венка и чуть не закончившаяся выстрелом, была почти трагедией, почти исповедью. Бытовые зарисовки, мелькающие под бодрый ритм барабанов, – почти мыльная опера, почти банальность. Жизнь без мечты об утиной охоте
Татьяна Ратькина
