Сначала шок… Потому что вот так уйти из жизни, одним выстрелом прервать эту жизнь. И не веришь никаким сообщениям, никакой информации.
Потом в голову лезут слова, пустые защитные слова. Которые просто как-то усыпляют, оттягивают время. Например, знаменитое чеховское: «Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем акте оно непременно должно выстрелить». Слова превращаются в пошлость. Нет больше слов.
Опять идет информация: несколько месяцев назад Борис Исаевич Ноткин купил ружье. Говорил: в целях самообороны. Самообороны от жизни? У него была онкология IV степени.
Он был разным (теперь уже был), ни на кого не похожим, очень сложным. Но кто сейчас прост? Нет, не то, так можно сказать, наверное, про каждого.
Значит, что-то личное, это уже мой Ноткин. Гостиница «Пекин», 2000 год, интервью. Ему 58 лет, он молод, свеж, хорош собой. Очень умен, отточенно доброжелателен. Он в расцвете сил.
До телевидения была другая жизнь. Он переводчик с английского высшего разряда. Интеллектуал-переводчик или просто русский интеллигент. Он общается с элитой, с режиссерами, с дипломатами, преподает в МГУ. Замечательная богемная жизнь, полная тайн и секретов.
Но всё это до… До телевидения. Он пришел на ТВ в 89-м, в короткую эпоху советской свободы, когда в «Останкино», святая святых, можно было попасть с улицы. Единственное условие: нужно быть ярким, не шаблонным, не банальным, думающим. Ну да, это и есть портрет Ноткина.
…Мы сидим в холле гостиницы «Пекин». Он в отличной форме, он на пике. На канале ТВЦ Ноткин регулярно беседует с мэром Москвы Юрием Лужковым.
Эти беседы нужно показывать студентам. Да и всем пишущим, говорящим, снимающим. Помню свои ощущения: ты смотришь и испытываешь гордость за журналистику. Вот так можно (и нужно!) разговаривать с сильными мира сего. Не хамя, не оскорбляя, но и не подлизываясь, не пригнувшись в почтенном поклоне, не заглядывая подобострастно в глаза. Ноткин там был реальным представителем народа, московского люда, граждан. И общался он с всемогущим мэром с необычайным достоинством, абсолютно не выпячивая этого.
Вот такой естественный разговор власти и общества в прямом эфире длился 7 лет, а потом Ноткина сменили на более приемлемого интервьюера.
Ноткин потерял работу, но приобрел репутацию. Не стал гонимым, диссидентом, его уже нельзя было просто так взять и убрать с канала. На ТВЦ пришло новое руководство, многим указали на дверь, но только не Борису Ноткину. Его оставили, а в общем-то, пристроили. Вместо мэра он стал встречаться с артистами и артистками, расспрашивать их о личной жизни, о браках-разводах, а кошечках-собачках. Не его уровень!
О своей личной жизни Борис Исаевич сильно не распространялся, всегда считался классическим холостяком и большим ценителем женщин. Как это не модно сейчас! Потом, в очень солидном возрасте, он все-таки женился, чуть-чуть развеял любопытство общественности и опять наглухо закрылся на эту тему.
Он всегда хотел быть сильным, не убегать от трендов. Ходил плавать в модный бассейн, играть в модный тогда теннис. Одевался с иголочки, элегантность — вторая натура Ноткина.
Но… После ухода с той статусной передачи что-то в нем надломилось. Он будто бы хотел успеть на подножку уходящего поезда. Кажется, чувствовал свою невостребованность, неполноценность ощущений. С таким умом, знаниями, фактурой стараться лишь оставаться на плаву с легковесной программой — возможно, это унижало не только его амбициозную творческую сущность, но и мужскую. А потом он лишился и этого…
Его настигла неизлечимая болезнь. А он, думаю, не мог представить себя беспомощным, кому-то в тягость. Может быть, в последние месяцы своей жизни думал о судьбе Хемингуэя, Маяковского…
И никто из нас не смеет сейчас говорить: «Борис, ты не прав!» Не смеет читать мораль: мол, надо цепляться за жизнь во что бы то ни стало. Он поступил так, как поступил, вот так распорядившись своим бессмертным даром. А нам остается только склонить головы и помнить: Борис Ноткин. 75 лет. Журналист. Мир душе его.
Автор: Александр Мельман
Фотограф: Геннадий Черкасов
