Александра Добровинского лишили адвокатского статуса на два года. «Крутой московский адвокат, имеющий гигантскую практику», оказался, выходит, позором для всей адвокатуры. Если быть точным, Добровинский нарушил требования пункта 2 статьи 5 Кодекса профессиональной этики, которая гласит, цитирую: «адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре».
Злорадствовать над провалом «непотопляемого и неподражаемого» — значит быть не многим лучше, чем он. Но вот поразмышлять над тем, каким должен, а каким не должен быть адвокат в наше время (да и вообще, во все времена), эта история дает хороший повод.
Легендарный юрист 89-летний Генрих Падва сказал про Добровинского так: «Правильно, что лишили. И лучше бы не на два года, а пожизненно. Потому что он не адвокат, а бог знает кто».
«Бог знает кто» — определение довольно размытое. Каким все-таки может быть адвокат? Какие слабости и недостатки общество могло бы простить? На мой взгляд, адвокат может быть не слишком красноречивым и даже косноязычным. Помню, как рассказывал мне в интервью председатель Верховного суда РФ историю из его практики про одного такого защитника. Дело было в советское время, судили работника завода, который напился и набедокурил. Прокурор запросил три года тюрьмы, жена в зале рыдала, потому что муж был главным кормильцем. Его адвокат заикался и вообще с трудом мог связать два слова. Зато как он их связывал! Он театрально поднимался, вскидывал руки и произносил: «Три года! Работяга! Три года…» Он убедил народных судей, что это что-то немыслимое — три года работяге за ошибку. В общем, ему дали условно.
Адвокат может быть неопытным и очень тихим и скромным. Помните, как в известном советском фильме «Мимино» юная девушка здорово защищала летчика Валико Мизандари (в его роли был Вахтанг Кикабидзе)?
Адвокат может уйти от своего клиента, если посчитает, что не в силах оказать ему достойную помощь или если это противоречит его морально-этическим принципам. Вспоминаю одного знакомого защитника, который не стал защищать человека, убедившись, что тот педофил. Но при этом не разгласил адвокатскую тайну.
А вот чего не может, на мой взгляд, адвокат, — так это устраивать «пляски на костях», как это было в деле актера Михаила Ефремова. Иронизировать над горем, пиариться на трагедии. Изначально Федеральная палата говорила о скандализации процесса, саморекламе и излишней медийности Добровинского. Наблюдая за судом, где адвокат Добровинский и Пашаев словно бы пытались переплюнуть друг друга в мерзостях, оставалось только изумляться. И все же для меня лично все это было вполне ожидаемо. Два года назад «МК» публиковал большое расследование об адвокате Добровинском, которое заканчивалось обращением в Адвокатскую палату города Москвы и Министерство юстиции РФ. И те нарушения, что я в ней приводила, намного серьезнее того, что произошло в деле Ефремова. Итак, напомню.
В деле бизнесмена Сергея Полонского Добровинский помогал следователю собирать доказательства… против своего клиента. Другая скандальная история — про то, как его клиент Филипп Киркоров обвинил Дидье Маруани в вымогательстве. Адвокат Людмила Айвар сразу заявила: «Да, все было от имени певца, но его главный советчик — Добровинский. Уже потом мы получили доступ к материалам дела, из них следовало, что о н давал показания, фактически принимал участие в оперативно-розыскных мероприятиях».
Я перечисляла те скабрезности, что Добровинский (кстати, не имеющий высшего юридического образования) позволял себе в процессах. Один только вопиющий случай — в суде заявил 69-летней Гералине Любарской: «Не беспокойтесь обо мне. Беспокойтесь о своих лобковых вшах». Эта женщина была одним из лучших адвокатов в стране. Она неоднократно жаловалась, что ей приходится сносить все насмешки и издевательства Добровинского. Через несколько дней она умерла.
Тогда, два года назад, я писала в статье: рассчитывать, что «мальчик все поймет и исправится», смешно. Но статуса его никто не лишил. Случилось это только сейчас. Если бы не дело Ефремова, и дальше бы все мирились с особенностями адвоката Добровинского. Теперь уже точно не адвоката, а «бог знает кого».
Ева Меркачева
