— В начале осени в Театре Табакова состоялась премьера спектакля «И никого не стало» по пьесе, написанной Агатой Кристи по мотивам романа «Десять негритят». Спектакль-детектив — редкий для театра жанр. Какие качества нужно найти в себе, чтобы его сыграть?
— Это зависит от того, какого существования требует от актеров режиссер. В нашем случае острые обстоятельства и воспринимаются невероятно остро. Энергетически это очень затратный спектакль, крайне эмоциональный. Он требует хорошей сыгранности, четкости, чистоты.
— Расскажите о вашей героине, Вере Клейторн. Как вы сами относитесь к ней?
— Вера — человек, переживший подлинную трагедию. Она сильная и очень цельная, хоть и надломленная, безусловно. Этого не разглядеть в одну секунду за ее легкостью и кажущейся беззаботностью. На самом деле я очень уважаю Веру. И восхищаюсь силой ее духа. Все, что происходит на острове, — чудовищно; люди, с которыми ей приходится там столкнуться, мягко говоря, не самые приятные. Тем не менее она очень достойно преодолевает эти обстоятельства. Играть такого персонажа — удовольствие. Мне нравится это напряжение и накал, которые растут с каждой минутой спектакля и в финале достигают своего апогея; нравится, что можно абсолютно отпустить себя.
— Пьеса «И никого не стало» отличается от романа «Десять негритят» не только названием, но и финалом. Какой вариант развития событий вам ближе? Или разница не так существенна?
— Разница не просто существенная, она колоссальная. Во всяком случае для меня. Мне такой финал ближе, хотя события в конце романа разворачиваются более правдоподобно. Видимо, поэтому роман выбирают для экранизаций. Пьеса же, в свою очередь, написана для Бродвея — очевидно, Агате Кристи был необходим более сценичный финал. Трогательный, неожиданный, мощный. Ну и небанальный, естественно. Поэтому события развиваются иначе.
— Как проходят репетиции с Владимиром Машковым? Чего он добивается от актеров?
— Владимир Львович — человек подробный. Обладающий огромной фантазией, а также неиссякаемым набором приспособлений, чтобы донести свой замысел до актеров и воплотить его. Он бывает строг, бывает даже, на первый взгляд, разочарован, но это редко. В основном он кипит энергией, очень позитивной и созидательной. От актеров требует подлинного существования на очень высоком градусе. Совместить это бывает непросто.
— Что изменилось в Театре Табакова с его приходом? Часто ли вы вспоминаете Олега Павловича?
— Не думаю, что мы в принципе забываем о нем. Он создатель этого театра, и он внутри него, внутри нас. Все делается с оглядкой на то, что бы он сказал, что бы подумал.
— Недавно мультимедийный сервис Okko представил скринлайф-сериал «Взаперти», в котором вы сыграли с Дмитрием Ендальцевым. Герои собираются расстаться друг с другом и постоянно ссорятся. Как вам удавалось не переносить отношения на площадке в личную жизнь?
— «Удавалось» — неверное слово: чтобы что-то «удавалось», надо прилагать усилия. А мы не прилагали, для нас это не являлось проблемой. Мы с Димой не первый раз работаем вместе, наши профессиональные отношения проверены театром, для нас это радость — работать вместе, партнерствовать. Мы получаем удовольствие от процесса, от обсуждений, от поиска. И очень много смеемся.
— Вы репетировали, перед тем как сниматься? Где снимали сериал?
— Мы делали читку с режиссером Иваном Петуховым, но репетиций не было. Все сцены сняты очень импровизационно, практически с одного-двух дублей. Нам важна была жизнь, свежесть восприятия друг друга и обстоятельств. Снимали в квартире какого-то человека, который не побоялся пустить киношников.
— В сериале «Псих», который сейчас снимает Федор Бондарчук, у вас роль одной из пациенток врача, которого играет Константин Богомолов. Он хороший партнер? Как играет Богомолов в кино?
— Костя — органичный и тонкий актер. Он слышащий, анализирующий, его оценки иногда парадоксальны, за ним очень интересно наблюдать. Я с уважением отношусь к нему и к тому, как аккуратно и послушно на время этих съемок Константин Богомолов — режиссер уступил место Константину Богомолову — актеру.
— Почему в интервью вы чаще всего рассказываете о фильме «Вмешательство»? Что вам дала работа над этой картиной?
— Для меня это был уникальный опыт. Раньше мне не предлагали ни подобных сценариев, ни ролей. История крайне травматичная, чувственная и неоднозначная. Погрузиться в этот эксперимент, пройти этот путь вместе с режиссером Ксенией Зуевой было очень тяжело. Физически, психологически, душевно. При всем этом никогда роль не давалась мне так легко. Моя героиня Маша появилась в первый же день. Я знала, кто она, знала ее лучше кого бы то ни было, знала, что она чувствует, что говорит и делает и как говорит и делает. Маша так глубоко проникла в меня, что я не могу больше носить вещи, которые давала для этих съемок. Надеваю и понимаю: нет, это не я. Вот так вот.
— Интересно, какая вы актриса? Если режиссер вам говорит сделать что-то, вы думаете и потом делаете или сначала делаете, а думаете потом?
— Зависит от степени доверия к режиссеру. У меня вообще с доверием не очень хорошо.
— Что для вас самое важное в актерстве?
— Ощущение, что личности и целые миры рождаются лишь волей воображения. Возможность анализа и рефлексии, возможность быть ребенком в 33, в 50, в любом возрасте. Возможность прожить десятки разных судеб, меняясь и оставаясь при этом собой.
— Какого зрителя вы считаете идеальным?
— Я не думаю, что бывают идеальные зрители. Равно как и идеальные исполнители. Люди очень разные, у них совершенно разные потребности, кто-то готов открываться и воспринимать, кто-то более закрытый по природе, и это замечательно. Мне всегда интересны люди, не имеющие особых ожиданий. Ни негативных, ни позитивных триггеров. Они для меня — лакмусовая бумажка.
— Репетировали ли вы в Zoom во время самоизоляции? Как пережили этот период? Многие жалуются на необычные сны, лишние килограммы и другие странности.
— Мы периодически встречались для повторения текста, но репетиций как таковых не было. Нет, со мной не происходило ничего странного. Может, потому что я вообще человек довольно домашний, мне комфортно дома и с самой собой. А может, потому что был необходим какой-то период отдыха и покоя. Мы много смотрели кино, разговаривали, читали. Я очень много готовила, я вообще это люблю, у нас все в семье хорошо готовили и с маминой, и с папиной стороны. Все это прошло так спокойно, потому что мы были здоровы, разумеется. И наши близкие тоже. Не представляю, с чем столкнулись и что пережили заболевшие и врачи.
— Многие бренды хотели бы, чтобы вы стали их лицом. Как вы выбираете, что рекламировать?
— К рекламе чего-либо как таковой у меня никогда не было ни интереса, ни тяги. Я всегда понимала, что если и буду связывать себя и свое имя с каким-то брендом, то это должно быть что-то, что нравится мне самой в первую очередь, что приносит пользу обществу или наполняет мир эстетикой и красотой. Бренд с историей, невероятно богатой культурой, как Dior. (С 2018 года Аня Чиповская — друг бренда Dior. — Прим. ред.) Или популяризирующий изучение иностранных языков, как языковая школа Alibra.
— У вас есть страх, что ролей и работы не станет?
— Страха нет. Я в детстве была очень смелой, вечно забиралась выше всех, сдирала ноги в кровь, прыгала в море с самых высоких скал. Потом что-то произошло, и я превратилась в трусиху, до сих пор кое-чего боюсь, и поверьте, это сильно мешает жить. Так что нет, страха нет. Я его исключила.
— Какие работы с вашим участием ждут зрителей, кроме премьеры в Театре Олега Табакова?
— Осенью состоялся фестиваль «Кинотавр», куда я привезла три очень дорогие мне работы. Это «Вмешательство», о котором я уже немного рассказала, а также фильмы «Кто-нибудь видел мою девчонку?» Ангелины Никоновой и «Маша» Анастасии Пальчиковой. «Девчонка» основана на книге Карины Добротворской. Это очень личная, пронзительная, бесконечно откровенная история ее взаимоотношений с Сергеем Добротворским. «Маша» — это режиссерский дебют блистательной сценаристки Насти Пальчиковой. В каком-то смысле это оммаж Настиному детству, которое пришлось на 1990-е. Это история взросления, столкновения с реальностью, история о том, как нелегко бывает принять собственное прошлое и какой сложный выбор способен сделать человек.
Беседовала Ольга Романцова
