27 января — Международный день памяти жертв холокоста. В этот день Красная армия освободила в 1945 году первый и крупнейший из фашистских концентрационных лагерей — Освенцим.
О холокосте написано огромное количество книг. Подробно проанализированы социально-экономические, политические, психологические причины и условия геноцида еврейского народа в Германии. Казалось бы, что можно добавить к сказанному? Тем не менее я обращаюсь к этой обжигающей теме с позиции педагога.
Рассмотрение холокоста сквозь призму педагогической оптики считаю крайне важным. Почему? Во-первых, потому что в жизнь вступают новые поколения, не имеющие нашего трагического опыта. Отсюда проявление антисемитизма и других форм геноцида уже в двадцать первом веке. Доказательством тому служат кровавые эксцессы в, казалось бы, цивилизованной Европе в связи событиями на Ближнем Востоке.
Во-вторых, рухнули наивные представления современников Нюрнбергского процесса о том, что, осудив преступления нацизма, человечество вступит в эру милосердия, а принципы гуманизма окончательно укрепятся. Не тут-то было! События, одновременно происходящие в различных регионах земли, опровергают эту иллюзию.
Нюрнбергский процесс заложил основу современного судопроизводства по военным преступлениям. В частности, это персональная ответственность за государственные преступления, нарушающие нормы международного права. Вся линия защитников преступников о неизбежности исполнения приказов вышестоящих начальников и неизбежности исполнения присяги для подчиненных, соблюдения субординации и выполнения имперского долга была отвергнута. Еще один базовый принцип, заложенный этим процессом, — это принцип универсальной юрисдикции. Без него национальные суды не могли бы осуществлять преследование за преступления, нарушающие нормы международного права. Так что нельзя сказать, что человечество не извлекло уроки из трагедии двадцатого века. Но проблема заключается в том, что эти уроки необходимо повторять. Повторять не переставая, поскольку срывы в архаику, где господствует племенная пещерная психология, периодически повторяются.
Отдельного разговора требует тема притягательности зла. И хотя философ Ханна Арендт десакрализировала фашизм в своей знаменитой книге «Банальность зла», а Михаил Ромм продолжил эту линию в фильме «Обыкновенный фашизм», сегодня мы не можем полностью разделять эту точку зрения.
В самом деле, обыкновенный ли фашизм?
Здесь мы вплотную подходим к трем главным сокровенным вопросам:
1. Где, как, когда происходит срыв в дикость и варварство?
2. Способна ли культура противостоять племенной ненависти?
3. Способно ли просвещение стать дамбой, перекрывающей мутный поток расчеловечивания?
Увы, зло притягательно, оно завораживает и стремительно втягивает человека в адскую воронку. Фашизм опасен тем, что корни его глубоки и практически неуничтожимы. Это как у борщевика, выкашивая который, мы полагаем, что наконец-то обезопасили себя от его ядовитого воздействия. Ан нет, этот паразит возрождается вновь и вновь. Бацилла фашизма так же неистребима, как бациллы чумы, холеры и оспы. До поры фашизм дремлет в глубине подсознания, но при определенных условиях разворачивает свою разрушительную работу, результатом которой является пандемия ненависти. Триггером фашизма может стать военное поражение страны, глубокий экономический кризис, сопровождаемый галопирующей инфляцией, и многое другое.
Неистребимость фашизма не означает, что ему невозможно оказывать эффективное сопротивление. Более того, против инфицирования фашизмом можно и должно бороться. Антидотом является постоянное, непрекращающееся просвещение, передающее каждому вступающему в жизнь поколению вечные ценности и смыслы культуры.
Очевидно, что самый примитивный способ сплочения подростков, банды, тоталитарного государства — это объединение «против». Именно этот механизм лежит в основе буллинга в школе и массового уничтожения людей в тоталитарных государствах.
Образ врага, внешнего или внутреннего, для этого крайне необходим. Геббельс, который был изощренным манипулятором, писал в своих дневниках, что еврей — это прекрасный псевдоним любого врага. Почему? Враг, для того чтобы быть легко узнаваемым, должен выделяться своей внешностью, одеждой, верованиями и традициями. И в то же время он должен быть близким, как бы своим. В противном случае он не будет возбуждать ненависть. К примеру, какой может быть антисемитизм в дебрях Центральной Африки, где живого еврея никто в глаза не видел? В Германии, где проживали миллионы натурализовавшихся евреев, осознававших себя как полноценные немцы, это было вполне возможно. Таким образом, они представляли собой идеальную модель для козла отпущения, на которого легко было свалить все неурядицы жизни.
Замечательному немецкому филологу Виктору Клемпереру принадлежит книга «LTI. Язык Третьего рейха». Клемперер — еврей, женатый на немке. Кроме того, за храбрость в годы Первой мировой войны он был награжден железным крестом, что давало ему право на некоторые преимущества. Разумеется, как и все евреи, он был лишен всех гражданских прав и носил желтую еврейскую звезду. Но таких неарийцев до поры не отправляли в лагеря уничтожения. Попытка была сделана в 1943 году, но тогда на улицы Берлина вышли их немецкие жены с лозунгом «Верните нам наших мужей».
Таким образом, Клемперер просидел в Берлине с 1933-го по 1945 год, когда Красная армия сокрушила фашизм. Он имел полную возможность наблюдать изнутри становление, развитие и крах нацистской идеологии.
В своей по-своему уникальной книге он пишет, когда впервые почувствовал и осознал, что дело кончится катастрофой немецкого народа. Когда в магазине увидел детский мячик со свастикой!
Чему-чему, а воспитанию нацисты придавали огромное значение. Из дневника Геббельса:
«2 октября 1932 г. Потсдам! Шесть часов марширует перед Фюрером немецкая молодежь. Это наша гордость и наше счастье. Это все те же юноши, с одними и теми же лицами. Движение их сформировало из них свой собственный тип. Он проявляется не только в мыслях и поступках, но и в лице, и в фигуре».
Юноши с одними и теми же лицами. Формовка особого типа личности!
Той же воспитательной методы фашисты придерживались и на оккупированных территориях. Сегодня мы назвали бы эту модель воспитания зомбированием. Из личности ребенка и подростка изымается внутреннее содержание, ампутации подвергается способность к критическому мышлению. Внутри растущего человека образуется зияющая пустота, которая наполняется слепой преданностью вождю. Полностью элиминируются понятия о добре и зле. Фюрер избавляет подростков от ответственности за палаческие действия, возлагая ее на себя.
Тем самым массовые убийства и террор возводятся в высшую доблесть. Умереть за фюрера — доблесть еще больше. Круг замыкается. Привычка к массовым шествиям оборачивается массовыми жертвами.
Прошлое столетие дало страшный урок использования молодежи тоталитарными режимами: революционный террор, культурная революция в Китае, «эксперименты» красных кхмеров в Кампучии, отряды частей особого назначения и хунвейбины. Везде подростки выступали в качестве палачей.
Как мы убедились, в каждом обществе в любое время дремлют бациллы фашизма. Поэтому не теряет актуальности призыв, который возгласил из нацистской тюрьмы чешский поэт Юлиус Фучик: «Люди, будьте бдительны!»
Фучик был коммунистом, а мать Мария — монахиней. Что с того? Главное в том, что они оба не потеряли нравственный компас, позволяющий отличить добро от зла, в какие бы блестящие обертки оно ни рядилось.
Мать Мария, явившая образ «монашества в миру», известна деятельной добротой. Во время преследований евреев в оккупированном Париже встал вопрос о возможности спасения их подложными справками о крещении. «Какой может быть разговор? — решила она. — Христос всего себя отдал бы за этих несчастных». И выдала справки... Во время немецкой оккупации руководила благотворительным обществом, оказывавшим помощь русским политическим заключенным и спасавшим от газовых камер еврейских детей.
Мать Мария и священник о. Дмитрий Клепенин могли с часа на час ожидать ареста. Гестапо напало на дом, в котором помещалась «Православная работа», в начале 1943 года. О. Дмитрий и сын Марии были арестованы. При этом гестаповцы заявили: «Мы уводим сына Марии в качестве заложника. Как только она появится у нас, мы его выпустим». Узнав о случившемся, Мария пришла в гестапо. Никого не отпустили. Один из гестаповцев, явившихся для повторного обыска, сказал оставшимся: «Ваша монахиня сама виновата».
Гестаповский офицер предложил о. Дмитрию свободу с условием, что он перестанет помогать евреям. Вместо ответа о. Дмитрий поднял свой крест и сказал: «А вы знаете этого еврея?» Гестаповец ударил его по лицу и отправил в Бухенвальд, где тот умер в подземном лагере Дора. Там было так тесно, что о. Дмитрий умер сидя. Мать Мария была переведена в Равенсбрюк. Женщины, вернувшиеся оттуда после освобождения, рассказывали, что мать Мария поддерживала всех, находя для каждого слова утешения.
По слухам, она пошла в газовую камеру добровольно за несколько дней до освобождения вместо другой заключенной, у которой был ребенок, она откликнулась вместо нее, когда вызывали по списку приговоренных.
Убежден в том, что культура способна противостоять разложению личности. Но для передачи ее ценностей и смыслов нашим детям необходимо трудится всем миром: педагогам, родителям, бабушкам и дедушкам.
Дело не только в приобретении знаний о событиях середины прошлого века, а в глубине их осмысления. Только глубоко усвоенная мысль может заставить не только иначе думать, но иначе жить.
Евгений Ямбург
