Антракт

         Буреполом, 14.X. 1946 г.      

 

Дорогая, любимая моя Лидука!

Бот уж и месяц прошел... Очень мне тоскливо, тяжело без тебя и без Марика. Так хочется поскорее быть с Вами, моими милыми, любимыми!..

Я получил твое письмо от І.Х. От квартиры я отказался. Завтра получаю комнату. Она небольшая, около 10 кв.м., в двухкомнатной квартире, с кухней, на 2-м этаже. В одной малень­кой комнате живут две девушки, работающие в больнице. Я беру эту комнату по двум соображениям: 1) другого ничего нет, а ждать больше я не хочу; 2) если, паче чаяния, мы с тобой поре­шим пожить здесь вместе, то этих девушек легко и просто будет переселить в другое место, а себе оставить всю квартиру, - я так и договорился с майором - Начальником лагеря.

Комната не оштукатурена, наружные стены - рубленые, а внутренняя - досчатая, засыпная. Штукатурить сейчас уже позд­но, поэтому я решил обить ее досками. Снизу обобью кошмой, а сверху фальцованными дощечками, шириной 65 мм, простроган­ными в шпунт и гребень. Завтра выйдут 3 столяра и начнут эту работу. Полагаю, что в 4 дня ремонт будет закончен. Да, еще пол хочу покрасить. Постарайся достать в Москве красок, чтоб мы, по приезде, сразу покрасили стены в комнате, - здесь ничего нет, даже белил и олифы нет.

Уже делается для меня и мебель. 3 стула, железная кровать, простой и письменный столы, тумбочка, платяной шкаф. Матери­ал - ильма. Мебель будет хорошая, делает замечательный столяр-краснодеревщик. Вся эта мебель обойдется мне, примерно, в 250-300 рублей и будет моей собственностью.

При выезде отсюда, запакую и отправлю в Москву. Мебель вся будет готова в течение 5-10 дней, делается у меня в цехе.

Я могу теперь уже с уверенностью сказать, что к 25.X приеду. Выеду тогда, когда все будет готово: и комната, и основная мебель - стол, стулья, кровать.

До 12.X питался в столовой хорошо. Хотя и дорого, но сыт­но. По карточкам: "особая рабочая" мне полагалось мяса 2200 гр., масла - 600 грамм, крупы - 1500 гр. и сахар - 500 гр.

Кроме того, я получал карточку "за счет подсобного хозяй­ства", по которой мне еще полагалось: мяса 8600 гр., масла - 1,5 кг.

Все эти карточки сдавались в столовую и получалось хоро­шее питание. За день я платил (с хлебом - 600 гр.) от 12 до 18-ти рублей, в зависимости от того, какое мясо было.

С 12.X "подсобное хозяйство" отменили, осталась только основная карточка, по которой в столовой я и кормлюсь. Я купил на рынке за 25 рублей I кг мяса - баранину, сдал в столовую, и мне готовят из него дополнительные блюда. Одного кг мяса мне хватит на 4 дня, потом я куплю еще. Таким образом, день питания теперь мне обходится в 12-13 рублей.

Иногда прикупаю 0,5 литра молока, в основном я сыт, и, кажется, поправился даже. Если бы я имел свою комнату, то не питался бы в столовой, а варил-бы себе сам. Это было бы сыт­ней и дешевле.

Картошка здесь стоит сейчас 2 р. за кг. Привезти домой не смогу, так как очень трудно сесть на поезд, имея груз.

По дороге в Москву я заеду в Горький на 1-2 дня, чтоб:

1) повидаться с Володей и договориться с ним о дальней­шем;

2) получить подъемные, месячный оклад, в Управлении, на что требуется резолюция Володи, которую, я надеюсь, он даст.

Работы у меня много, предприятие не маленькое - 450 ч. рабочих. За этот период я проделал ряд мероприятий, очень одо­бренных командованием. Кроме выполнения основной программы, у меня ведутся значительные строительные работы по расширению, так как с І.ХІ я должен начать массовый выпуск стройдеталей: оконных переплетов, оконных и дверных коробок и полотен для 3000 2-х квартирных домов. Так что предстоит большая работа, надо ее осилить. Это - задание ЦК ВКП(б) и Совета Ми­нистров.

Люди здесь довольно скучные, правда я ни у кого не бываю, кроме нескольких раз, что был у Нач.ОКС'а инженера Майзелиса - симпатичная семья.

Часто, 2-3 раза в неделю, в клубе бывает кино звуковое, я хожу на каждую картину. Смотрел "Клятву", "Руслан и Людмилу", "В 6 часов вечера после войны", "Котовский", "Донбасс".

В течение всего времени стояли плохие погоды: дожди, сля­коть, холодно и сыро. Несколько раз выпадал и стаивал снег. С 1.Х1 должна установиться зима.

С обмундированием будет обстоять не так хорошо, как я ду­мал. Больше, чем на валенки расчитывать нельзя. Мне обязатель­но нужны будут: зимняя куртка (полупальто), суконные или ват­ные брюки. Телогрейка у меня есть дома, надо только будет при­шить к ней воротник из такого же материала и хлястик широкий.

Как обстоят дела у тебя, моя женушка? Тебе сейчас прихо­дится трудно и с деньгами, и с продуктами. Дополнительные кар­точки, наверное, и в Москве отменили? Как ты сейчас обходишься? Все надо покупать на рынке? Как же Вы питаетесь? Как твое здо­ровье, моя любимая? Спасибо тебе за внимание и заботу, что ты оказываешь мне. Я имею в виду генеральную уборку, которую Вы произвели в ожидании моего приезда.

Маронику я пишу отдельно.

Конечно, я очень огорчен его неуспехами в школе. Но я думаю, что здесь подействовал мой приезд домой. Мальчик был расстроен, вышиблен из обычной колеи. Может это явилось причи­ной его рассеянности, невнимательности?

Не надо его наказывать, тем более пороть. Бывает, что поделаешь? Как хочется мне к Вам, моим родным, любимым!

Сейчас уже не пиши мне писем, они не застанут меня. Бываешь ли ты у Паши? Почему нет от них писем, все ли у них хорошо?

Ну, пока, моя дорогая!

Крепко, крепко обнимаю тебя и горячо целую,

твой Сема.

Привет маме, Самуилу с Нюней, Люсе, Нюмику и Людмиле, всем родным.

 

Здравствуй, любимый мой сын!

Как видишь, я задержался немного. Но я скоро приеду, не позже 25-го Октября. Очень соскучился, конечно, по тебе и по мамочке.

Мароник! Я очень огорчен твоей невнимательностью в учебе, результатом которой явились плохие отметки.

Двойка по-английскому языку, четверки по остальным предме­там - это позор для тебя. Ты можешь и обязан учиться отлично. Все зависит только от тебя самого, от твоего желания, вниматель­ности, дисциплинированности и прилежания. Никаких оправданий тебе быть не может. И в музыке ты отстаешь только потому, что ленишься и невнимателен. До каких пор это будет продолжаться, что мамочка, у которой и без того много забот и дел, должна си­деть с тобой у пианино и следить за твоими занятиями? Неужели ты не можешь самостоятельно готовить уроки? Или только футбол у тебя в голове. Только шалости?

Надо быть серьезнее, ты уже не маленький, должен понимать, что ты являешься единственным нашим сыном, нашей опорой и нашей надеждой. Ты - пионер, будущий гражданин великой страны Советов, должен учиться, учиться и учиться, чтоб быть достойным этого по­четного звания.

Я хочу, чтоб ты улучшил свои успехи в учебе к моему приез­ду. Ты должен мне обещать это.

Передай привет своему товарищу Игорю и учительнице Эсфирь Марковне и Ольге Александровне (так кажется, зовут твою учитель­ницу в школе?).

Привет и поцелуй крепонько за меня нашу мамусю.

Привет бабушкам твоим, дяде Самуилу и тебе Нюне, Люсе, Нюме, тете Паше и тете Розе, Инге и Нине, всем родным.

Крепко тебя целую

твой папа Сема.

 

14.Х. 1946 г.

Буреполом, З/ХII-1946 г.

Дорогая моя Лидука!

Эти две недели, что прошли с твоего отъезда, были для меня напряженными и весьма тяжелыми.

Прежде всего, о работе. В последние 2 недели пришлось выжимать месячный план по спецукупорке и пищевым тарам. В итоге, задание по спецукупорке было выполнено, а по остальным тарам на 140 %. Производительность труда рабочих за ноябрь достигла 115,5$, получил экономию пиломатериала около 200 м³.

Я работал, признаюсь, очень много, каждый день до позд­ней ночи.

30/Х1 прошло совещание партийно-хозяйственного актива, на которое приезжал из Горького Бармин и Нач.политотдела Сухин. Работа ДОЦ'а за ноябрь получила положительную оценку.

На декабрь м-ц мне назначена программа в I миллион руб­лей. Надо будет крепко поработать, чтобы выполнить такой объем.

Из-за этой злосчастной "мебели" я также имел неприятность и волнения. Сплетники, которым больше делать нечего, раздули кадило, разговор был даже на партсобрании и т.д.

Только благодаря Перельману и Бармину прекратились, нако­нец, все эти интриги. Я имел с ними длинный разговор и сказал, что в таких условиях работать не буду, прошу освободить меня категорически. Бармин и Перельман всячески заверили меня в том, что мне будут созданы спокойные условия. Что же касается мебели, то я потребовал, чтобы ее переписали на инвентарь, а мне, чтоб вернули деньги, что и сделано.

С питанием, по совести; я еще не устроился как следует. Частенько ухожу утром без завтрака, а на ужин тоже опаздываю. За последнее время я стараюсь аккуратно посещать столовую и три раза ем, не голоден, не беспокойся.

Камни еще у меня, на днях я получу за них.

Белье мне Шура постирала, я заплатил ей 15 рублей.

Паня вчера дала мне 60 рубл. от какой-то Симы, сказала,

что осталась тебе должна. У Майзельсов я был всего 3 раза, в воскресенье собрались у них с Ефимом, выпили и пообедали,

Тебе привет большой от них. Ефим уезжает в Минск и будет в Москве.

Если я выполню к 28/ХП план, то уверен, что к Новому го­ду приеду домой на пару дней.

Очень тоскую по тебе, моя родная!

Прости, что не писал, - был очень занят работой и очень расстроен. Теперь успокоился вполне.

Как наш сын, здоровье и занятия? Неужели до сих пор не выпра­вился по поведению и прилежанию?

Я доволен новой учительницей Ниной Николаевнай, я и ожидал, что она будет лучше. Помнишь, я тебе говорил об этом? Почему Мароник мне ничего не написал?

Сегодня получил бандероль, высылай еще.

Очень крепко тебя обнимаю и целукаю, тебя и Марика,

твой Сема.

Привет маме и всем родным.

 

Буреполом, 25/ХП-46 г.

Любимая моя Лидука!

Поезда я прождал до 4-х часов ночи, сел буквально в по­следний момент, заплатил, конечно, штраф 92 руб., по дороге купил билет, но доехал хорошо. Приехал 23-го утром, в 6-м часу, добрался быстро на лошади домой, и сразу на работу. Эти два дня не писал, потому что дел куча, надо выжимать продукцию. За время моего отсутствия работали плохо, сейчас резко повы­сился выпуск и, я надеюсь, что к концу месяца выйду все же не с плохими результатами. Придется очень крепко работать, но вы­тянуть. В успехе я уверен, поэтому и буду жать...

Ликин! Больше всего меня беспокоит твое здоровье. Как ты себя чувствуешь сейчас? Прошли ли уже "гости", была ли ты у врача? Если еще не была, то пойди немедленно, нельзя этого запускать ни в коем случае. Очень прошу тебя, Лидука, быть серьезной в этом вопро­се. Сейчас же напиши мне подробно, с большим волнением я жду твоего письма.

Я забыл некоторые бумаги, отошли их мне в пакете.

Лидик, женушка моя любимая! Не знаю, как будет с моей поездкой к Новому Году. Боюсь, что не удастся, так как конец года, и меня могут не отпустить. Я буду говорить с Начальни­ком, попрошу отпустить на 4-5 дней, но разрешит ли он?

Только не думай, что я мол, сам не хочу приехать домой к Новому Году. Это вовсе не так, ты должна сама понимать, как мне хочется быть с тобой и с Мариком в этот день. Я хо­тел бы поздравить тебя, мою жену и друга, с Новым Годом, по­желать нам быть вместе в предстоящем году, Ликин! Нам сейчас очень тяжело, надо это время перетерпеть. Ты можешь не сом­неваться в том, что я приму все меры к тому, чтобы получить право на возвращение в Москву, домой. Это - цель моей жизни, я буду этого добиваться!

Но, боже мой, не все зависит ведь от меня! Сейчас рано еще решать вопросы, - ты права. Но как я хочу жить с то­бой, с сыном, в своей семье!

И я устал, и ты устала, мы уж не молоды, а каждый день такой жизни подтачивает наши силы.

Нужно, нужно, нам быть вместе, Лидука! А где выход? И когда и как он будет найден?

Здесь, в Буреполоме все по-старому.   Шуре я отдал несколь­ко мандаринов и лимон, а также картинки для Левика, - они очень благодарны, передают тебе привет.

Если я не смогу приехать на Новый Год, то обязательно приеду в январе и привезу мясо и жиры.

Если не приеду, - встречай Новый год весело, с бодрой уверенностью в лучшем будущем.

Крепко, крепко целую тебя и сына,

твой Сема.

 

Шерстка, 13.1.1947 г.

Здравствуй, дорогая Лидука!

Наконец-то я получил твое письмо от 2.П, оно долго шло, как, очевидно, и мои предыдущие письма к тебе, о которых ты пишешь, что вовсе не получала. Это письмо я передаю с товари­щем, едущим в Горький, поэтому оно должно к тебе скорее попасть.

Твои опасения насчет моего здоровья - неосновательны. Я здоров, чувствую себя, в основном, хорошо. Правда, только в по­следние дни немного прихворнул, простудился, очевидно, побали­вает горло.

Но это ничего. Беспокоиться по этому поводу не надо, - пройдет.

Напрасно ты меня упрекаешь, подозреваешь наличие каких-то "убедительных причин" и т.д.

Ничего такого нет, можешь быть совершенно спокойна.

Работаю очень много, нервничаю, так как вся работа - в больших трудностях состоит.

Задание мое по командировке я выполнил, отчитался и рас­считался - доплатил около 400 рублей.

4.II я перевел тебе 400 рублей, получила ли ты их? Все это время я занимался оформлением моего документа, и полностью оформил и получил его на 5 лет.

Когда появится возможность (надеюсь, что это будет в ближайшее время), - приеду домой.

Сейчас мне срочно  нужны деньги - I 1/2 тысячи рублей.

Прошу тебя сейчас же, не задерживая этого, взять эти деньги со сберкнижки и телеграфно перевести мне их, - это необходимо мне.

Меня очень удручает положение с сынкой. С чего он так расшалился? Может быть не надо слишком строго его нака­зывать?

Как его здоровье?

Я думаю, Ликин, что мне удастся обязательно приехать 1-2 апреля. Я уже об этом говорил.

Через несколько дней здесь ожидается приезд Володи.

Думаю договориться с ним о моей дальнейшей судьбе. Буду просить, чтоб меня отпустили сейчас же. Теперь я смогу устра­иваться в Москве.

Это - самое главное, что я уже сделал. А ты думала, что об этом не беспокоился?

Глупенькая ты моя женушка!

Скоро мы уж будем вместе, и ты сможешь хоть немного от­дохнуть от забот и трудов.

Крепко, крепко     обнимаю и горячо целую тебя,

твой Сема.

Привет маме, всем родным.