Вот, говорят, издательский кризис. Говорят — стали меньше читать. Как ни повышай цены, а доходы от книготорговли с каждым годом падают на
Кстати, а кто он такой — современный издатель, призванный решать, «что любит народ»? И кто вообще делает книги в нашей стране? Точнее, почему их делают так, что вздрагиваешь, если, упаси господи, приснится?
Издатель (портрет в красках)
Начнём с того, что новый русский издатель книг не читает. Он ими торгует — этого достаточно. Как правило, это человек с техническим образованием, зачастую — среднетехническим. Спектр его подготовки довольно широк — от ядерной физики до микроэлектроники. Мне доводилось встречать издателя-ветеринара, даже издателя — военного бактериолога. Единственный, кого я не встречал, — издатель с литературным образованием. Может, не повезло, не знаю...
Соответственно, как всякий технарь, издатель мыслит с прямолинейностью калькулятора. Бесполезно заводить с ним разговоры о гуманитарных нюансах вроде «композиции», «сюжетных линий» или «проработки характеров» — сначала не поймёт, а потом заподозрит в умствовании. Его язык: «рейтинг популярности», «объём продаж», «площадь рекламного поля», «охват по регионам». С точки зрения такого глобального подхода одна книга — это вообще не объём. Издателю, например, совсем не интересно, что вы написали замечательный роман. Масштабнее надо, стратегически. «Да, я задумал серию... Да, первая книга уже готова, остальные в процессе работы... Нет, серия не очень большая, планирую книг
И плевать, что в силу драматического перенапряжения ситуации главный герой в конце вешается, героиня глотает лошадиную дозу яда, а второстепенные персонажи маршируют в штрафном батальоне за линию фронта. В следующей книге все должны быть оживлены, главный герой — восстать из пепла, как птица Феникс, и разобраться с негодяями кулаком и свинцом. Счастливый голливудский конец — обязательно! Это бизнес, господа, не дай бог, наш уважаемый читатель, этот оптимистичный идиот, многократный победитель викторин на сообразительность, не сходя с дивана, расстроится. Ведь не купит в следующий раз!
Редактор (с остатками уважения)
Редакторы тоже книг не читают. Даже не потому, что не любят. Им просто некогда. Издатели же не могут сократить сами себя ввиду кризиса, поэтому они постоянно сокращают штат редакторов. Таким образом, рукописи, поступающие в издательство, в лучшем случае «просматриваются». Этот термин для меня самого долгое время оставался загадкой, пока я собственными глазами не увидел, как оно происходит. Очень просто. Берётся текст, из коего произвольно прочитывается несколько страниц, чтобы понять, есть ли у автора хоть какой-то язык. Установив наличие оного, редактор начинает вдумчивое изучение синопсиса.
Для тех, кто не в курсе: синопсис — это краткое содержание произведения объёмом в 1—2%u202Fстранички, обязательное для предоставления в издательство вместе с рукописью. Вот он, синопсис, действительно должен быть написан со всей остротой таланта. При блестящем синопсисе само произведение может быть лишено малейшей искры таланта, это заметят только корректоры и, может быть, верстальщики. Но их-то как раз никто не спрашивает.
Конечно, кое-где ещё остались редакторы, привыкшие по старинке вчитываться в текст, но с этими динозаврами из бывших «Молодых гвардий» или «Прогрессов» успешно борются. На смену им грядёт поколение, воспитанное мелодрамами и мыльными операми. В конце концов новые книги должны литься потоком, как прорвавшаяся канализация. Тут, понятно, чистота фонтана не слишком заботит, главное — сам процесс излияния.
Утрирую, думаете? Тогда предлагаю зайти в первый попавшийся книжный магазин, открыть не выбирая первые же десять книг, и девять из них подтвердят мою правоту. То, что там написано, полностью подходит под определение «чушь собачья».
Зато синопсисы, надо полагать, звучали, как тенор Паваротти.
Писатель (с глубоким сочувствием)
Ставлю автора на последнее место, потому что именно таково оно в современном издательском бизнесе. В самом деле, что хорошего, если вас вдруг начали издавать? Выходит книга, даже вторая, никто их не замечает, тиражи... хорошо если тысяч пять, чаще — две-три. Издательский принцип простой: пока тебя не начали активно раскупать, на рекламу или хотя бы на продвижение книги тратиться не имеет смысла. А кто будет раскупать неизвестного автора, чьи книги задвинуты на задние полки пёстрого изобилия торговых залов? Замкнутый круг.
Гонорар? За тираж книги в 5000%u202Fэкземпляров (по нынешним меркам — большой!) автор получает 40, если повезёт — 50%u202Fтыс. рублей. Да и то в солидных издательствах, где реально платят. В мелких чаще всего просто «кидают». Это вам не Европа, где, издав одну книгу, автор сразу получает столько, что хватает обдумать и написать следующую. Гонорар в 15—20%u202Fтысяч евро — совершенно нормальное явление для начинающего западного писателя с неизвестной книгой. У нас — собственная гордость истерической нищеты. Добиваясь заработков среднестатистического дворника-таджика, русскому писателю нужно встать «на поток». Выдавать в год по три-четыре-пять романов, решительно отметая всякую заумь вроде «метафор—гипербол». В голове только «рейтинги» и «объёмы продаж» — на остальное всё равно времени не остаётся.
Понятно, что при обречённости на круглосуточное письмо сначала меняется настроение, потом — характер. Ляпая на заказ кроваво-суицидальные боевики, постепенно начинаешь ненавидеть всех подряд — издателей, редакторов, читателей, даже своих героев. Утешаться остаётся лишь тем, что она, настоящая проза, где-то там, впереди. Скорее всего, в другой жизни: на эту уже глаза не глядят...
Николай БАХРОШИН
