— Адекватный человек эту книжку не купит. Но неадекватных вокруг хватает. — Саша двойным сине-красным карандашом подписывает свеженькие, вкусно пахнущие типографской краской томики. Томики эти накануне потерялись где-то на пути из вильнюсской типографии в Мурманск, чудом нашлись, и Саша доволен.
Называется книжица чинно и длинно: «Путешествие из Мурманска в Киркенес с заездом в Териберку, Титовку, Заполярный, Никель, Борисоглебск, Гренсе Якобсельв, Пасвик, Вардё, Вадсё, Бюгёйнес и Нейден». Александр Флоренский — авангардист, экс-митек и просто чудесный питерский художник — нарисовал ее всю целиком за 20 июньских дней этого лета. А обстоятельное название родом из романов, которые читали в детстве: «Путешествия в некоторые удаленные страны мира в четырех частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей»…
Большой, серьезный и бородатый Саша на подъем необычайно легок. И легко пустился в это гулливерское странствие, проехав за три недели почти полтора десятка городов и весей, днем глазея и фотографируя, а вечерами увиденное рисуя и придумывая тексты.
Флоренский вообще собирался рисовать азбуку — очередную в серии после петербургской, иерусалимской, тбилисской, воронежской. А получились путевые заметки на манер «Марокканского дневника» Делакруа — так же как у француза, рисунки обрастают ремарками, и заметки на полях с полей переезжают в центр рисунка, становясь его героями.
Ко всему буквенному, вербальному он все же относится с известным недоверием — проверяет каждую закорючку в гортанных названиях попавшихся по пути норвежских селений, уточняет, в каком году «Печенганикель» выплавил первую тонну руды и какая церковь в Мурманске открылась первой.
Наверное, с юности у него к жестким законам шрифта нелюбовь — с тех пор, как прапорщик в штабе, где Саша думал пересидеть армейские годы после Мухинского училища, пытал, умеет ли юноша писать плакатным пером. И, глянув на наспех выведенное будущим новобранцем, покряхтел: «Ладно, если что, я тебя подучу…»
Так что буквы он заставляет подчиняться себе — довелось даже, не зная языка, изобрести новый грузинский шрифт. Рисовал «Тбилисскую азбуку». Поначалу думал, что будет она, как и вся серия, русскоязычной: «А», «Б», «В»… Но 33 русские буквы уступили 33 картвельским — больно красивыми те оказались. Между Авлабаром — на «А» и Цхрадзмеси — на «Ц» выяснилось, что шрифт, которым пишет Саша по-грузински, еще никто не встречал. Авторский.
Этим случайным вкладом в картвельское письмо он словно должок отдал Тифлису — как-никак там жили его прадед и прабабка, Александр и Ольга Флоренские. А квартировали они в двух шагах от дома, где сейчас по нескольку месяцев в году живут и рисуют нынешние Саша и Оля. К слову, ремонт в этой квартире он беспечно приехал делать 8 августа 2008 года. По стечению обстоятельств обратный билет был заранее взят на 21-е — аккурат в первый день, когда самолеты вновь стали летать после войны. С тех пор никогда не берет заранее обратных билетов — мало ли что…
— Одна петербурженка всерьез гуляла по Тбилиси по маршрутам, почерпнутым в моей «Тбилисской азбуке». Хотя там никаких туристических точек не было отмечено, все больше мои любимые духаны. Видимо, ей просто другого путеводителя не досталось, — кажется, без тени иронии вещает Саша. Это он к тому, что и новое его путешествие в картинках сгодится как настоящий путеводитель по маршруту Мурманск — Киркенес.
Маршрут этот обитателями Кольского полуострова исхожен и изъезжен — по нему еженедельно туда-сюда снуют тысячи россиян. Микроавтобусы, под завязку набитые запретным, «санкционным» провиантом и памперсами, сравнимы с колбасными электричками восьмидесятых.
В Мурманске проживает примерно 340 тысяч человек. В Киркенесе 3400. Путь туда — пять часов на машине, через поселок Никель: пейзаж с серыми бараками увенчан на горизонте тремя дымящими трубами комбината. Они для Флоренского стали символом, украсив начало посвященной поселку главы. Впрочем, Титовке повезло куда меньше — ей достался платный туалет. Объект стратегический и на трассе единственный.
Главу о Териберке украшает «церковь, переделанная из барака», уж какая есть, другую, настоящую местные когда-то разобрали на дрова. А потому вечные проблемы с отоплением — то котельная взорвется, то мазута нет — смиренно считают божьей карой. Правда, восстановить церковь не спешат. Еще верят они в Левиафана, морское чудище, недаром же в Териберке Звягинцев снимал одноименное кино. Скелет киношного зверя долго лежал на побережье, пока его не купил какой-то бизнесмен… А еще там снег и летом и зимой, что Саша и запротоколировал, старательно подписав белые островки на рисунке: «снег», «снег», «снег».
Чайки, собаки и люди книжку населяют довольно плотно. Если внимательно рассматривать эти «картинки», как иронично называет автор свои работы, можно найти среди крошечных человечков его самого (и подпись имеется). Подписи двуязычные: на русском и английском, и тираж распределят поровну между Россией и Норвегией. Путешествие ведь можно предпринять и в противоположный конец, туда и обратно, а как без путеводителя разберешься в этой непонятной стране — где тут бараки, а где церкви…
Татьяна БРИЦКАЯ —
специально для «Новой»,
