«Обвиняемый исходил из того, что в его культуре принято решать конфликты с помощью ножа». Типичные доводы защиты в типичнейшем для сегодняшней Германии судебном процессе: беженец из Сирии устроил поножовщину, едва не отправив на тот свет молодую женщину-немку. Однако общественная реакция на такие инциденты становится все более бурной, что уже совсем нетипично для скованной политкорректностью Федеративной Республики.
Люди выходят на улицы, проклиная «национальных предателей», благодаря которым страна оказалась наводненной мигрантами из культурно чуждых регионов мира.
Упомянутое выше дело рассматривалось в конце августа — начале сентября в суде небольшого городка Бургведель, что в земле Нижняя Саксония. Само преступление совершено в марте этого года.
Началось все с конфликта в супермаркете, куда молодая пара, 24 летняя Вивьен и ее 25 летний друг Доминик, пришла субботним вечером купить продуктов на уик-энд. На свою беду, Вивьен и Доминик решили призвать к порядку двух не в меру разрезвившихся подростков 13 и 14 лет. Посчитав себя оскорбленными, юнцы удалились за подмогой.
Через полчаса, когда пара уже была на пути домой, подростки, к которым присоединились старший брат одного из них и кузен второго, 17 летний Абдулла, настигли обидчиков и начали, что называется, выяснять отношения.
Вначале семейка набросились на Доминика. Судя по всему, жизнь ему спасла вмешавшаяся в потасовку подруга, едва не поплатившись при этом своей: разъяренный Абдулла, явившийся за сатисфакцией не с пустыми руками, нанес девушке страшный удар ножом в живот. Лезвие сломало два ребра, повредило печень, желудок, почку, кишечник...
Вивьен выжила чудом. Несколько дней провела в коме, ей удалили селезенку и частично поджелудочную железу. Даже теперь, спустя полгода, девушка вынуждена постоянно принимать обезболивающие препараты.
Но в суде Вивьен ждал еще один шок: покалечивший ее преступник не только не раскаялся в содеянном, но и, ссылаясь на традиции своей родины, стоял на том, что все сделал правильно.
«Обвиняемый, — гласит составленное адвокатами заявление, — описывает эти региональные обычаи следующим образом: если тебя оскорбили, допустимо ударить ножом. В тяжелых случаях — убить этого человека».
Абдулла, чья семья перебралась в Германию из Сирии в 2013 году, без тени иронии называет себя образцовым беженцем. Он убежден, что его поведение соответствовало религиозным нормам и не понимает, за что его хотят лишить свободы. Вряд ли, впрочем, судья счел эти особенности национального правосознания смягчающими вину обстоятельством. Иначе бы сириец получил намного меньше назначенных ему пяти лет. Для аналогичных дел — срок суперсуровый.
Для сравнения: беженец-афганец Абдул, убивший в конце декабря прошлого года 15-летнюю немку Мию, приговорен к 8,5 года заключения — вердикт вынесен 3 сентября. Трагедия произошла в городке Кандель, земля Рейнланд-Пфальц. Повод, правда, был несколько иным, чем в Бургведеле: девушка провинилась перед горячим афганским парнем в том, что отвергла его ухаживания. Но орудие «возмездия» весьма похоже: нож с 20 сантиметровым клинком. Возможно, Абдулу впаяли бы и побольше, но обвинению не удалось доказать, что он является совершеннолетним.
И это, кстати, тоже довольно типичный случай. Очень часто единственным подтверждением возраста юных беженцев являются слова родителей или их собственные заверения: документов либо вообще нет, либо они умышленно «теряются». Возраст занижается прежде всего с целью получения материальных выгод — чем меньше возраст, тем дольше можно получать пособие на ребенка. Но, как видим, и в уголовно-правовом смысле юные годы тоже дают определенные преимущества.
Тот же убийца Мии, попав в Германию в 2016 году, сообщил властям, что ему всего 14 лет. То есть на момент убийства ему якобы не было еще и 16. После того как Абдул попал в руки следователей, было проведено медицинское обследование, которое установило, что на самом деле парню около 20. Однако сомнения были истолкованы в пользу обвиняемого.
Похожий спор по поводу возраста фигуранта возник и в ходе разбирательства по еще одному шокировавшему Германию делу: 10 летний мальчик, беженец из Афганистана, изнасиловал своего сверстника — гражданина Германии. История, случившаяся в начале лета, стала известна совсем недавно. Группа ребят-младшеклассников из одной берлинской школы, сопровождаемая учителями, отдыхала в замке Крехлендорф, популярном туристическом центре, в ста километрах к северу от немецкой столицы. Все произошло ночью в спальне для мальчиков: жертву крепко держали два 11 летних сообщника насильника — тоже беженцы, афганец и сириец.
Школа, расположенная в районе Берлина с большой долей мигрантов, и до этого была на плохом счету: насилие в ее коридорах — обычное дело. Даже многие ученики начальных классов, сетует столичная пресса, ни во что не ставят учителей, используют нецензурную лексику. А в старшие преподаватели вообще боятся входить. Насильник тоже не отличался примерным поведением: не давал, что называется, проходу одноклассникам. Но вопрос об изоляции драчливого афганца от остальных учеников никогда не ставился: до поездки его агрессивность не проявляла сексуальной окраски — во всяком случае, это не было замечено, — а «банальные» избиения, как уже сказано, здесь за ЧП не считались.
Скандал разгорелся лишь через полторы недели после изнасилования: сам пострадавший ребенок молчал, но его друг не выдержал и все рассказал школьному социальному работнику. Ввиду того что насильнику и двум его друзьям не исполнилось 14 лет, дело не возбуждалось. Наказание ограничилось переводом троицы в другие учебные заведения. Но и у прокуратуры, и у общественности возникли вполне резонные подозрения, что насильник на самом деле старше, чем указано в бумагах. Тем не менее оснований переводить не по годам «озабоченного» недоросля в иную возрастную категорию — и, соответственно, подвергать уголовному преследованию — власти в итоге не нашли.
Объяснение нестандартному поведению школьника было найдено в том, что он, как и его друзья-пособники, был «тяжело психологически травмирован еще до приезда в Германию». Война, мол, нелегкая беженская доля и все такое.
Другая Германия
Этот случай не попал, понятно, в криминальные сводки. Но они и без того вызывают у граждан страны большие сомнения в правильности проводимой властями миграционной политики. Согласно данным, приведенным недавно берлинской газетой Die Welt, в минувшем году в стране зарегистрировано 447 случаев покушений на жизнь, совершенных беженцами. Это примерно 15 процентов всех преступлений такого рода, зарегистрированных в стране. Примерно та же доля, 15 процентов с гаком, приходится на беженцев в статистике иных тяжелых преступлений против личности — таких как причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилования, сексуальные домогательства, уличные грабежи. При этом доля беженцев во всем населении, отмечает Die Welt, составляет около 2 процентов, то есть в абсолютных цифрах — 1,6–1,7 миллиона.
Необходимо уточнить, что речь здесь идет лишь о лицах, ищущих в Германии политического убежища. Ну или представляющихся таковыми. Эти цифры не включает в себя преступления, совершенные мигрантами с иным правовым статусом — нелегалами всех мастей, от гастарбайтеров до криминальных элементов, лицами, имеющими вид на жительство, паспорта государств Евросоюза и самой Федеративной Республики. Национальность преступников в криминальной статистике не указывается, но есть все основания полагать, что коренные бундесбюргеры отнюдь не доминируют сегодня в этом контингенте.
Без сообщений о том, что очередной уроженец «южных стран» избил, изнасиловал, ограбил, пырнул ножом очередную «немецкую свинью» (Saudeutsche, буквально «свинонемцы», а также Schweinefresser, «свиноеды», и Scheissedeutsche, «немецкое дерьмо» — распространенное титулование гостеприимных хозяев гостями, рассчитывавшими на еще более теплый прием), не проходит буквально ни дня. Но далеко не каждый из этих инцидентов вызывает всегерманский резонанс. Причины, по которым смерть Даниэля Хиллига, гражданина Германии немецко-кубинского происхождения, всколыхнула всю страну и даже вызвала правительственный кризис, кроются в первую очередь в том, где было совершено убийство. Место преступления — земля Саксония, город Хемниц, бывший Карл-Маркс-Штадт.
Считается, и не без основания, что население пяти восточных, или так называемых новых, земель, составлявших некогда Германскую Демократическую Республику, менее толерантно к пришедшим со своими уставами, ибо в силу исторических причин столкнулось с ними значительно позже, нежели западные немцы. Сначала от внешнего мира восточников надежно ограждал железный, точнее, железобетонный, занавес. Ну а когда исчезла немецко-немецкая граница, экс-ГДР на долгие годы погрузилась в глубокую экономическую депрессию, которая «защищала» от пришлого элемента почти так же надежно, как рухнувшая Берлинская стена. Что говорить о мигрантах, если сами восточные немцы толпами валили в поисках работы на запад!
Короче говоря, на востоке Германии, не успевшем привыкнуть, притерпеться к мультикультурализму и его плодам, преступления, совершенные мигрантами, вызывают заметно более острую общественную реакцию, чем на западе. Что находит отражение и в политических предпочтениях восточников: стремительно растет уровень поддержки правоконсервативной партии «Альтернатива для Германии», выступающей за ограничение притока мигрантов в страну — прежде всего из Африки и исламского мира. «Мы хотим оставить нашим детям страну, в которой все еще будет узнаваться Германия», — сообщает партийная программа.
В принципе «АдГ» добилась внушительных успехов и в масштабах всей страны. Тем более если учесть, что создана она всего пять лет назад. По итогам прошлогодних парламентских выборов партия сформировала крупнейшую оппозиционную фракцию в бундестаге (94 места). На сегодняшний день это вторая по популярности политическая сила в Германии.
Но особенно велико ее влияние на востоке. Согласно свежему опросу, проведенному Infratest Dimap — одной из наиболее авторитетных социологических служб в стране, в сентябре «АдГ» впервые взобралась в новых землях на вершину рейтинга, обойдя правящий Христианско-демократический союз: за «Альтернативу» готовы проголосовать 27 процентов восточных немцев, за ХДС — 23.
Свою порцию угля в топку этого локомотива подбросили, по всей видимости, и события, случившиеся в Хемнице. Первый акт драмы датируется 26 августа. 35 летний столяр Даниэль Хиллиг и несколько его друзей возвращались глубоко за полночь с городского праздника — Хемниц гулял по случаю своего 875-летия. На одной из улиц компания столкнулась с группой ищущих приключений молодых арабов. Результаты рандеву: двое друзей столяра получили тяжелые ножевые ранения, сам он скончался в больнице. Двое подозреваемых задержаны по горячим следам, еще один объявлен в розыск. Все трое — беженцы, два иракца и сириец.
А спустя всего несколько дней картину дополнила похожая трагедия, случившаяся в городке Кётен, что в соседней восточногерманской земле Саксония-Анхальт: двое беженцев-афганцев избили местного жителя Маркуса Б. (фамилии жертв и преступников крайне редко называются в немецком информационном пространстве), 22 лет от роду. Маркус умер. Правда, прокуратура назвала непосредственной причиной смерти инфаркт. Мол, покойный страдал от наследственного сердечного недуга, а то, что перед смертью получил сильный удар по голове, — просто совпадение. Но поверили в эту версию, мягко говоря, не все.
Обычный упрек после инцидентов такого рода со стороны рассерженных горожан в адрес властей: чиновники и депутаты живут в своей параллельной реальности, не обращая внимания на то, что творится в стране. Однако на этот раз все обстоит по-иному: истеблишмент пришел в крайнее беспокойство. Правда, вовсе не из-за того, что иноземцы с иным культурным кодом режут почем зря добропорядочных немецких обывателей. Нет, все наоборот: системные политики бьют в набат по поводу «травли иностранцев» и «поднимающего голову правого экстремизма».
Цветы зла обнаружены в «траурных маршах», прокатившихся по Хемницу, Кётену и по целому ряду других восточногерманских городов. Типичный лозунг: «Хватит терпеть во имя культуры гостеприимства!».
Сон разума
Среди людей, собравшихся почтить память Даниэля Хиллига, Маркуса Б. и прочих жертв «миграционной политики Меркель», и впрямь было замечено немало личностей с репутацией отъявленных экстремистов. Но это еще полбеды. Вторая половина — видеоролик, вброшенный в соцсети неизвестной доселе левацкой группировкой Antifa Zeckenbiss («укус клеща» — нем.). По версии распространителей видео, оно показывает «охоту на людей в Хемнице», устроенную «нацистскими хулиганами», которые, мол, «способны сегодня на все».
На самом деле 20 секундный ролик не дает основания для столь радикальных выводов. Видно лишь, что какой-то человек срывается с места, пытаясь догнать двух человек явно «нездешнего» вида. Но, пробежав метров пятнадцать, прерывает преследование и возвращается назад. При этом слышны крики «в чем дело, канаки?» (слово из бранного лексикона, применяемое по отношению к иммигрантам из «третьего мира») и «вам здесь не рады».
По утверждению очевидцев из правого лагеря, иностранцы «провоцировали» участников «траурного марша», за что их и шуганули. В общем, не дружба народов, конечно. Но на «погромы», которые сумели разглядеть в ролике некоторые впечатлительные наблюдатели, это все-таки никак не тянет.
Тем не менее политический бомонд, включая Ангелу Меркель, твердо встал на сторону «антифашистов». «Есть видеозаписи, доказывающие, что велась охота на людей», — уверена канцлер. Хотя стройного хора все-таки не получилось. Нашлась в правительстве белая ворона с совершенно иным взглядом на происходящее, а именно глава ведомства по охране Конституции (спецслужбы, задачи которой во многом схожи с функциями ФСБ) Ханс Георг Маасен. Теперь, правда, уже бывший глава. Противореча главе правительства, Маасен заявил об отсутствии убедительных доказательств того, что в Хемнице «охотились» на иностранцев. Более того, по словам блюстителя Конституции, существуют серьезные основания считать, что речь идет о целенаправленной дезинформации. Цель же — отвлечь общественность от убийства в Хемнице.
Собственно, после этих-то заявлений и разразился политический кризис. Обвинения в потакании правым экстремистам посыпались на Маасена даже из рядов его собственной партии — Христианско-демократического союза. А руководство СДПГ прямо потребовало от Меркель отстранить Маасена от должности, прозрачно намекнув, что в противном случае партия может выйти из правительственной коалиции. Однако у Маасена имеется мощная политическая крыша в лице его непосредственного шефа — министра внутренних дел Хорста Зеехофера (ведомство входит в структуру МВД). Который одновременно является лидером Христианско-социального союза, традиционного союзника ХДС и, соответственно, еще одного участника коалиции.
Словом, куда ни кинь — всюду клин, сиречь развал коалиции и новые парламентские выборы. Но именно эта перспектива и представляет собой суперцемент, склеивающий пеструю правящую команду. Новые выборы не сулят ей, судя по рейтингам, ничего хорошего. А «Альтернатива для Германии» имеет, напротив, все шансы упрочить свое положение. Посему стороны сочли за благо прийти к компромиссу: Маасен уволен, но не только не покинул правительство, а даже получил повышение — пост госсекретаря в МВД. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Ну а то, что в роли жертвенных баранов все чаще оказываются граждане Германии, если и волнует политэлиту, то, похоже, далеко не в первую очередь. Главное — чтобы фашизм не прошел.
Сермяжная правда в рассуждениях певцов толерантности, бесспорно, имеется. Правы они и в том, что не все немецкие патриоты одинаково полезны, и в том, что ультраправая тусовка, включающая в себя и открытых поклонников Гитлера, действительно переживает золотые деньки. Но что еще остается этим детям политподземелья, кроме как «поднимать голову»?
Политическое пространство, как и природа, не терпит пустоты, и в том случае, когда респектабельные политики отмахиваются от проблем, волнующих граждан, нишу выразителей народных чаяний неизбежно занимают популисты и экстремисты. «Сон разума рождает чудовищ», — гласит известная испанская пословица. Германия уже однажды имела возможность убедиться в ее справедливости.
