Продолжаем публикацию книги о Сбербанке и его руководителе с комментариями В. В. Шахиджаняна. Приятного чтения!
Экономика России между тем развивалась вопреки чаяниям министра экономического развития. Грефа и Кудрина, некогда самых влиятельных членов кабинета, стали называть рудиментами либерализма в правительстве.
Вот здесь невероятно важно сохранять спокойствие. Если ты личность публичная, то тебя могут обвинять во всех грехах. Как говорится, всех собак на тебя начнут вешать. И самое лучшее — не замечать, не реагировать, не ввязываться в спор, не обсуждать, ибо можно в этом погрязнуть. Смысл спора все забудут, а ту грязь, которую на человека будут лить и эту линию развивать, могут запомнить. Ага, задевает! Вот он и оправдывается!
Не замечать — лучший способ обороны.
И быть к этому готовым. Сначала сложно не реагировать эмоционально, а потом умный человек привыкает к этому и не портит себе нервы от подобных укоров, уколов, нападок, обвинений.
Я очень люблю фразу: правильно натасканная совесть никогда не грызёт своего хозяина. Это в первую очередь относится к тем, кто организует травлю других людей. У них совесть натасканная, и их она никогда не грызёт. (В.В.Ш.)
Сужение госсектора, за которое Греф ратовал еще с петербургских времен, сменилось триумфом госкапитализма. Уже к концу двухтысячных, как признавали чиновники министерства (например, заместитель министра Андрей Клепач), государство контролировало половину российской экономики, и эту оценку многие считали заниженной. В международных рейтингах экономической свободы Россия получала все менее утешительные места. Дорожающая нефть резко снизила интерес к начавшимся было реформам. На внешнеэкономическом фронте дела обстояли тоже не блестяще. Греф был главным лоббистом вступления России в ВТО и однажды даже пригрозил торговой войной США, если та не перестанет чинить препятствия. Но эмоции так и не ускорили переговоры по этому вопросу (понадобилось еще несколько лет, чтобы завершить их в конце 2011 года).
«Полагаю, Греф начал испытывать растущий дискомфорт от того, что ему все меньше и меньше удается сделать, – рассуждал ректор Российской экономической школы и независимый директор Сбербанка Сергей Гуриев. – Потому что Греф – это такой человек, который органически не терпит неэффективности. Он явно считает, что должен делать вещи, за которые ему впоследствии не будет стыдно. О которых он сможет рассказать своим детям и внукам. Для него эта внутренняя мотивация крайне важна».
С Сергеем Гуриевым я пару раз встречался. Личность интересная, талантливая, спорная. Насколько я помню, он, вроде бы, уехал из России. Доля истины в словах Сергея Гуриева есть. У Грефа сильна мотивация и есть уверенность в своей правоте, и это прекрасно. Я не соглашусь, что звезда Грефа-политика начала медленно закатываться. Экономика слишком связана с политикой, а Сбербанк — это всегда и политика: кого и как поддерживать, кому и как помогать. Я помню то время, когда каждый день многие утверждали: завтра Грефа снимут, завтра у Грефа отставка.
Греф умел держать удар. (В.В.Ш.)
Звезда Грефа-политика начала медленно закатываться. Сам он позже вспоминал, что еще в 2004 году решил для себя, что из чиновника переквалифицируется в менеджера. С какого-то момента он стал считаться рекордсменом по количеству слухов об отставке. Все они, словно волны о скалы, разбивались о неизменную поддержку, которой министр пользовался у Путина. Но в конце концов черта была подведена. Осенью 2007 года Греф не вошел в состав нового правительства. Он заявил, что устал, и попросил отпустить его в бизнес. Годы спустя Греф признавался журналистам, что одной из причин, по которой он не мог оставаться на госслужбе, была «грошовая зарплата». «У меня маленькие дети, и мне нужно было просто зарабатывать на жизнь. Если ты не имеешь каких-то приработков, то на эти деньги прожить невозможно», – рассказывал он в интервью Forbes Kazakhstan.
Точное объяснение. Я ему верю. Одно меня чуть смутило: что на эти деньги невозможно прожить. Тут лукавство. Люди живут и на меньшие деньги.
Живут.
Жалуются, но живут.
Страдают, но живут.
Бедствуют, но живут.
Мне кажется, Грефу хотелось бы сделать всех богатыми, но, увы, он не волшебник. (В.В.Ш.)
В бизнесе, как выяснялось, Грефа никто не ждал. Не имея возможности помешать его приходу в Сбербанк, команда Казьмина и Алешкиной отыгралась на том, что отказалась работать под началом нового президента. Греф привык к кадровой чехарде. На глазах экс-министра в правительстве сменились пять премьеров. И тем не менее он был обескуражен. «Все было сделано для того, чтобы я здесь рухнул как можно быстрее», – вспоминал Греф. С отставкой топ-менеджеров осиротели практически все ключевые направления. В полном составе ушел даже финансовый блок, что для банка было равносильно временной остановке сердца. «Стресс был приличный», – признавал Греф.
Новоиспеченный банкир с головой ушел в новую стихию. Бывший чиновник сбрил бороду, которую носил все восемь лет, пока возглавлял министерство, и излучал энергию человека, уверенного в собственном плане. Для него это была не простая смена работы. Похоже, он нашел выход из наметившегося тупика.
«Я себя значительно комфортнее чувствую в роли руководителя банка. Потому что все-таки политика – это очень сложная вещь».
Из интервью Германа Грефа Владимиру Познеру в программе «Познер» (15.06.2009)
Идеи, которые буксовали в масштабах страны, могли воплотиться в отдельно взятой компании. Сбербанк представлялся прекрасным объектом приложения сил. Как и Россия, он производил впечатление богатой, но плохо управляемой организации. Участие в таком проекте обещало отставному министру конкретный осязаемый результат, которого он зачастую был лишен в правительстве. Тех, кто наблюдал Грефа в первые дни работы, поражала его одержимость новым делом.
Работа с утра до ночи и с ночи до утра. Ты становишься одержим своей идеей, ты хочешь добиться, во что бы то ни стало. Мир может перевернуться, но у тебя должен быть результат. И Грефу везёт, у него есть результат. И ещё Герману Оскаровичу повезло, что здоровье не подкачало, выдержало перегрузку. Конечно, правильное питание, спорт, положительные эмоции, умение окружить себя людьми, которых хочется видеть, слышать, слушать, общаться (В.В.Ш.)
Первое утро в банке его президент провел в инспекциях по зданию центрального офиса. Очевидцы вспоминают, как Греф неторопливо шел по коридорам, по которым еще недавно чинно ступали его предшественники. С некоторой рассеянностью он осматривал пустующие кабинеты членов правления, а затем прямиком направился в местную столовую, распространявшую типичные запахи советского общепита.
Греф был удивлен и в то же время разгневан той затхлостью, которую видел на каждом шагу. Ему остро захотелось доказать людям, что отношение к ним может быть другим. Одним из первых решений Грефа стало распоряжение о создании спортзала для сотрудников Центрального аппарата, но прежде всего – капитальный ремонт столовой. Круглосуточные работы не прекращались 69 дней. По их завершении сотрудники банка смогли обедать в современном помещении, в котором ко всему прочему был ликвидирован отдельный зал для начальства. При Казьмине здесь кормили топ-менеджмент, доступ рядовым сотрудникам был закрыт. На месте «спецраспределителя» открыли ресторан итальянской кухни. Уровень цен там был заметно выше, чем в столовой, но круг посетителей уже никто не ограничивал. «Мы не стали отгораживаться от людей барьерами», – заметил по этому поводу зампред Станислав Кузнецов.
Многообразие новой для Грефа банковской жизни, сотканной из огромного количества процессов, требовало дьявольского внимания к деталям. На подпись президенту непрерывно поступали документы. Первое время приходилось придерживать их только для того, чтобы как следует изучить. Греф был трудоголиком самого безнадежного толка (советник главы банка Роман Терентьев уверял меня, что его шеф обходится четырьмя часами сна в сутки). Обычным делом стали совещания или переговоры, которые заканчивались за полночь.
Эти строчки я подчеркнул, сразу вспомнил Романа Сергеевича Терентьева.
Роман Сергеевич рассказывал о том, что Герман Оскарович спит четыре часа в сутки. Но и сам Роман Сергеевич не отставал от шефа. Знаю Терентьева давно, и могу утверждать: ложится поздно, встаёт рано, успевает много, и всегда при этом излучает оптимизм. (В.В.Ш.)
Директор Сбербанка по IT Виктор Орловский познакомился с Грефом в конце 2007 года. Он подъехал на встречу со своим будущим шефом в десятом часу вечера, запыхавшийся и готовый принести извинения за десятиминутное опоздание. Абсолютной пунктуальности от Орловского не могли добиться даже в «Альфа-банке», где он некогда работал, а штраф за минуту опоздания на заседание правления там был драконовский – $1000. Несясь сломя голову на свидание с президентом Сбербанка, Орловский никак не мог предполагать, что ему придется ждать в приемной еще пять часов.
Вспомнил я свои встречи с Виктором Михайловичем Орловским. Потрясающий человек, талант!
Умён, многозадачен, благороден, честен, искренен и по-мальчишески задорен.
Мне было интересно читать о поведении В. М. Орловского в приёмной Грефа. (В.В.Ш.)
К Грефу то и дело прибывали важные посетители. Знакомых лиц было настолько много, что Орловскому начало казаться, что он листает подшивку русского Forbes. На следующее утро он шепотом расскажет об этом своей жене – так, чтобы не разбудить дочь, которой тогда не исполнилось и двух недель. У Грефа тоже недавно родился ребенок, но в третьем часу ночи, когда Орловский переступил порог его кабинета, даже самый проницательный психолог не сумел бы распознать в новом президенте банка счастливого родителя. Куда больше он напоминал человека, в одночасье заполучившего колоссальный груз проблем, к которым до него никто не подступался.
Продолжение следует
