В прокат вышла драма «Красивый мальчик» — англоязычный дебют бельгийского режиссера Феликса ван Грунингена, чья картина «Разомкнутый круг» (2012) выдвигалась на премию «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке. От публицистичности ленту, посвященную созависимости, спасает не самый привычный взгляд на наркоманию — снаружи, а не изнутри — и тонко нюансированные актерские работы, считает Юлия Шагельман.
В основу сценария фильма легли мемуары журналиста Дэвида Шеффа и его сына Ника — двух людей, накрепко связанных не только кровным родством и любовью, сохранившейся, несмотря ни на что, но и замкнутым кругом созависимости. Хотя режиссер объединяет два взгляда на наркоманию, главным героем здесь становится отец, готовый на все, чтобы вытащить сына из бездны (в которую тот проваливается снова и снова), и в какой-то момент сам опасно близко подходящий к ее грани.
Дэвид (Стив Карелл, которому, кажется, уже не надо доказывать, что ему подвластна не только комедия, но и глубокая драма) — хороший человек и отец, которого только можно пожелать. Вообще почти все герои фильма — замечательные люди. Дэвид и его жена Вики (Эми Райан) развелись, но сделали это, судя по всему, вполне цивилизованно, так, чтобы сын не пострадал от расставания родителей. Новая жена Дэвида Карен (Мора Тирни) приняла мальчика как родного, окружив заботой и вниманием. Сам Дэвид все делал «правильно» — не только любил и гордился сыном, но и постоянно ему об этом говорил, поддерживал во всем, никогда ему не врал (например, честно рассказал о своих экспериментах с наркотиками в юности и даже разделил косячок). Тем не менее Ник (Тимоти Шаламе, снова играющий подростка с проблемами, но совершенно непохожего на предыдущих), всеобщий любимец, умница, зачисленный сразу в шесть колледжей, не пошел по прямой и светлой дороге, которая, видимо, представлялась его отцу, когда он думал о будущем сына, а, перепробовав все возможные наркотики, подсел на кристаллический мет.
Узнав об этом, Дэвид проходит все положенные стадии, миновав разве что отрицание (да и что тут отрицать, если Ник сам во всем признается). Зато гнева будет много — и на сына, променявшего ум, талант, блестящие перспективы на упоенное саморазрушение, и на бывшую жену, и на нынешнюю, но главное, на самого себя, не заметившего, не сумевшего остановить, не способного теперь помочь и спасти.
Все несчастные семьи несчастливы по-разному, но все семьи, имеющие дело с зависимостью, наверное, похожи. Отец и сын проваливаются в изнурительный цикл одних и тех же событий: вытаскивание Ника из очередной больницы или прямо с улицы, рехаб, детокс, новый срыв, приводящий к все более сомнительным поступкам (например, Ник не гнушается украсть $8 из копилки маленького сводного брата), очередное «спасение» — и все по новой. Рецидив — это часть реабилитации, объясняют Дэвиду специалисты, но он все меньше верит в то, что счастливый финал возможен.
Из-за бесконечного повторения (на самом деле, в реальности таких циклов было еще больше) может показаться, что фильм буксует на одном месте, но именно так ван Грунингену удается создать атмосферу безысходности, которой проникнуты даже самые светлые и радостные сцены. Помогает в этом и тщательно подобранный саундтрек (ни одна мелодия, звучащая в фильме, не случайна), и меланхоличная камера постоянного оператора ван Грунингена Рубана Импенса.
Но фильм намеренно не дает ответа на изматывающие отца вопросы: «Почему это случилось?» и «Что с этим делать?». Причины, по которым его сын стал наркоманом, так и остаются до конца не проясненными. С одной стороны, наркозависимость здесь преподносится как болезнь, катастрофа, которая может случиться в любой, даже самой благополучной семье, с другой — в редкие минуты просветления Ник говорит, что это был его выбор, за который он несет полную ответственность. Однако основной фокус сохраняется не на том, кто виноват, а на том, как с этим жить и не сойти с ума.
В группе поддержки для таких же, как они, родственников алкоголиков и наркоманов, куда приходят Дэвид и Карен, на стене висит плакат с тремя фразами: «Я в этом не виноват. Я не могу это контролировать. Я не могу это вылечить». По сути, весь фильм — это скрупулезная хроника осознания и принятия Дэвидом этих трех простых вещей. В какой-то степени его можно назвать хроникой поражения, хотя финальные титры сообщают, что Ник уже восемь лет как не употребляет наркотики (проживая каждый день как последний). Но это поражение — из тех, что зарабатываются большими жертвами и душевным трудом, чем любая победа.
Юлия Шагельман
