Операцию по пересадке головы, которую обещал российскому программисту Валерию Спиридонову итальянец Серджио Канаверо, мог бы хоть завтра сделать любой московский трансплантолог.
Почему же не делают? Чем может закончиться «чудо-операция» для Валерия и есть ли у нас научные работы, которые приближают реальное спасение тяжелобольных,
обездвиженных людей? В вопросах истории трансплантологии и нейрохирургии, их реальных возможностей и перспективах корреспондент «МК» разбиралась вместе с отечественными хирургами. И выяснилось невероятное: наши ученые гораздо ближе к решению уникальной медицинской головоломки. Только они не спешат трубить об этом на весь свет, как Канаверо, потому что понимают: от экспериментов до реальной операции — дистанция огромного размера.
«В перечне разрешенных для трансплантации частей туловище отсутствует»
Как бы ни ругали нейрохирурга Серджио Канаверо за то, что он объявил об операции, преследуя чисто популистские цели, его планы по пересадке головы русскому программисту вызвали небывалый интерес общественности к довольно специфической и важной теме — лечению людей, обездвиженных после травмы спинного мозга.
Сам Валерий, страдающий спинальной амиотрофией Вердинга–Гоффмана и практически с рождения не встающий с инвалидного кресла, сравнивает эту операцию с полетом на Луну. Пересадка головы на донорское тело является его единственным шансом на продление жизни. Лучик надежды блеснул и для тысяч других спинальных больных, которые могли бы встать на ноги, как Валерий, — точнее, как обещает Валерию Канаверо. А что, если у него и вправду все получится?
— Это, к сожалению, спекуляция, — говорит заместитель директора Института хирургии им. Вишневского Алексей Чжао. — До сих пор врачи не научились восстанавливать полный перерыв спинного мозга. При нем нижележащие отделы становятся полностью неконтролируемыми, развивается паралич. Если говорить об операции, которую хочет сделать итальянский хирург, то пересечение придется делать на уровне шейного отдела спинного мозга. В итоге я вам скажу, что может быть с тем парнем. Даже если его голову пришьют к новому телу — ни плечи, ни руки, ни ноги слушаться чужой головы не будут. Просто так голову к туловищу пришить — проблем нет, я могу хоть завтра сделать такую операцию, вопрос только — для чего?..
— Вот как?! Так, значит, в обещаниях Канаверо нет ничего сенсационного?
— Если он задался целью просто продемонстрировать пересадку головы — это действительно не слишком сложно. Предположим, сошьет «мастер» крупные магистральные сосуды в области шеи, сонную артерию. Этим он добьется того, что сердце, почки пациента — все будет работать, но… отдельно от головы. Без «руководства» со стороны центральной нервной системы (ЦНС), главной составляющей которой является спинной мозг, у него, к примеру, мочеиспускание и другие важные функции останутся неподконтрольными. Что же касается рук и ног, рефлекторно они будут иногда подергиваться на какие-нибудь раздражители, и все. Ни шагать, ни поднести ложку ко рту такой человек уже не сможет, за ним нужен будет постоянный уход.
— В чем основная сложность восстановления спинного мозга?
— Спинной мозг содержит миллионы окончаний нервных клеток — аксонов. Это длинные, до метра длиной, отростки, по которым нервная клетка посылает импульс в то место на теле, за которое она отвечает. Одни аксоны соединены с кожей, другие заканчиваются в мышце и так далее. Когда аксоны по каким-то причинам пересекаются, чтобы восстановить их функцию, их нужно соединить. Вот тут и встает вопрос: как? Пришить физически каждый отросток к такому же, взятому от другого человека, невозможно. Если только создать материал, который бы их соединил...
— Но Канаверо как раз и говорит о каком-то биогеле…
— Если бы у него был такой гель — он 25 раз уже стал бы лауреатом Нобелевской премии, но мы, увы, не слышали о таком. Подобные методики создаются маленькими шажками в течение долгого времени.
— Может, он так и делал?
— Сделать это в одиночку и закрыто, так, чтобы никто не знал, невозможно. И потом, он наверняка бы опробовал свое изобретение на частично парализованных спинальных больных. Сколько подростков после неудачных прыжков в воду ломают себе шейные отделы позвоночника! Если бы гель был открыт, они все были бы реабилитированы…
— Предположим, Канаверо сделает Валерию Спиридонову операцию без соединения тонких отростков нервных клеток — и, как вы сказали, к воссозданию иннервации конечностей и внутренних органов это не приведет. Но хотя бы его собственный мозг будет работать как прежде?
— Все определяется воздействием анестезии. В данном случае — общей. Если все правильно провести, есть доля вероятности, что человек вернется к своей умственной действительности.
— Хоть в каком-то аспекте заявленная операция может быть интересна медикам?
— Когда туловище умерло по каким-то причинам — от проблем с сердцем, легкими, от сепсиса, — а голова светла и еще функционирует, вот тогда есть смысл теоретически спасти голову.
— Донора для этой операции найти можно?
— Ему должна быть установлена смерть мозга — только после этого у нас констатируют смерть, и после этого можно удалить голову и на ее место пришить голову реципиента. То есть кто-то должен прижизненно пожертвовать свое тело ради жизни другого человека. Не знаю, как в других странах, но в нашей бы насчет этого возникли проблемы, поскольку в российском законе о трансплантации органов и тканей в перечне разрешенных для трансплантации человеческих органов туловище отсутствует.
— Значит, на территории России такая операция не может быть совершена?
— Для этого потребовалось бы получить разрешение Этического комитета на уровне Министерства здравоохранения. Но это почти невозможно. Думаю, никто не дал бы такого разрешения. Мы сейчас находимся не на той стадии развития медицины. Не все еще знают, что у нас в стране давно существует презумпция посмертного изъятия органов, и даже врачи порой делают круглые глаза, когда им об этом напоминаешь.
«Того, кто пересаживал сердце, еще в 1953-м считали сумасшедшим»
— А ведь когда-то именно в нашей стране зарождалась школа трансплантологии Владимира Демихова. В вашем институте, который тогда назывался Институтом экспериментальной и клинической хирургии, он провел серию своих знаменитых операций по пересадке собачьих голов...
— Не голов. Он пересаживал взрослой собаке верхнюю часть туловища другого щенка, подсоединяя его к сердечной и легочной системам донора. «Дополнительная» голова функционировала, даже ела и пила. Двухголовые собаки Демихова жили по неделе-другой и умирали. Тогда ведь еще ничего не было известно об отторжении чужеродного тела организмом, не было искусственного кровотока (он появился в 1953 году), которым заменяли настоящий на время операции. Тогда даже в пересадку сердца никто не верил. Многие считали Демихова сумасшедшим…
— Как же он делал операции на сердце без искусственного кровообращения?
— Его метод заключался в следующем: он брал сосуды одной собаки и присоединял к сосудам другой поэтапно, не прерывая кровообращение. Он делал операции на бьющемся сердце, используя сердце одной из собак в качестве аппарата искусственного кровообращения. В операциях на людях такого не бывает. Обычно пересадка сердца проходит так: подсоединяется аппарат искусственного кровообращения, потом удаляется больное нефункционирующее сердце, вместо него размещается новое, потом аппарат искусственного кровообращения останавливается — и запускается новое сердце.
— У Демихова были последователи?
— Он начал работать в этом институте после войны, с 1947 года, руководил здесь экспериментальной лабораторией, пересаживал сердечно-легочный комплекс, сердце, делал пересадку верхней половины туловища на собаках.
— До людей дело не дошло?
— Он не имел права проводить операции на людях, поскольку был не медиком, а биологом. И тем не менее он был гением, и его работы легли в основу современной трансплантологии. В 1960 году вышла книга Демихова «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте», которая стала первой в мире монографией по трансплантологии. Его учеником и главным последователем считается Кристиан Барнард, выполнивший первую в мире операцию по пересадке сердца от человека человеку в 1967 году. Перед операцией он дважды приезжал в лабораторию Демихова перенимать опыт, а после звонил и благодарил за помощь.
— Можно ли считать Демихова основоположником трансплантологии?
— Его можно считать основоположником трансплантологии сердечно-легочного комплекса. Те операции, которые он делал, никто не может сейчас повторить. Пересадить сердце без аппарата искусственного кровообращения, шелковыми нитками! Как ему удавалось?! Никто не понимает до сих пор. Были у него и заблуждения. Так, Владимир Демихов не признавал иммуносупрессию (подавление иммунитета пациента для предупреждения отторжения организмом чужеродного органа). Он считал, что если правильно сшить лимфатические сосуды, соединить узлы, то это будет гарантией успеха. Не убеждал его и тот факт, что собаки с подсаженными сердцами, сердечно-легочными комплексами или туловищами других собак жили максимум по месяцу, после чего умирали.
— Сколько прожил пациент Барнарда с первым пересаженным сердцем?
— 18 дней. Чтобы подавлять иммунитет, тогда, в 1950-х годах, использовался противоопухолевый препарат. Он убивал все ростки иммунитета, и от этого была большая частота инфекций. Первый пациент умер от пневмонии. Сегодня используются современные иммуносупрессоры, которые действуют целенаправленно на ту область организма, куда был пересажен орган.
— Можно сказать, что сейчас пересадка сердец поставлена на поток?
— Да, эти операции уже давно перешли из разряда экспериментальных в обычные.
А тем временем в Склифе...
Позвонив в Институт им. Склифосовского, чтобы спросить мнение о будущей операции Канаверо практикующих трансплантологов, я не ожидала, что мне повезет, и директор Анзор Хубутия познакомит меня с ученым, который в стенах этого НИИ как раз работает над созданием вещества, аналогичного тому, что якобы уже создал «мистификатор» из Италии.
— Биогель обязательно будет создан, мы найдем какие-то клетки, которые возьмут на себя функцию восстановления связей спинного мозга, — начал разговор Анзор Шалвович. — Сейчас говорить о том, чтобы отрезать голову для пришивания ее к другому телу, рановато. Меня вообще удивляет, что у нас такая бурная реакция на это. В мире на заявление Канаверо так не среагировали. Что он обещает? Что произведет операцию в 2017 году? Это может сказать любой человек — и станет сегодня героем, а завтра... все о нем забудут. Рекомендую вам пообщаться с главным нейрохирургом Москвы Владимиром Викторовичем Крыловым. Он занимается клеточными технологиями как раз с целью восстановления связей поврежденных органов.
Общаюсь с Крыловым, который, как выяснилось, еще никому из журналистов не рассказывал о своей работе.
— Первая пересадка головы, правда, не человеку, а обезьяне, была произведена 30 лет назад американским профессором Вайтом. Я был на его лекции, где он подробно рассказывал об этом, — говорит Крылов. — Голова на новом месте жила несколько часов, потом умерла. Таким образом, пересадить голову или туловище — это не хитрость. Главное — добиться сопоставимости нервных тканей пациента и донора, чтобы проводящие пути, которые есть у донора в голове, перешли в тело. Сейчас, на данном этапе науки, это невозможно. Это главная проблема, которая стоит перед учеными во всем мире. Вот и мы в нашем институте с помощью клеток создаем условия улучшенного питания нервной ткани, чтобы осуществить регенерацию поврежденных тканей спинного мозга.
— Что это за клетки?
— Я пока не могу раскрывать все карты: работа еще не закончена. Могу лишь сказать, что изначально мы берем стволовые клетки, которые при определенных условиях могут в дальнейшем своем развитии приобретать ту форму и функции организма, которые нам необходимы.
— Когда вы надеетесь получить результат?
— Через 10 или 50 лет, но мы все равно эту задачу решим.
Снова возвращаюсь к разговору с Хубутией:
— Анзор Шалвович, вспомните свою первую операцию по пересадке сердца?
— Это было в 1987 году. Я ассистировал знаменитому трансплантологу Валерию Шумакову. Мы пересаживали сердце Шальковой Шуре. Волнение было, безусловно, несмотря на то что до этого мы делали пересадку сердец телятам, да и потом, к тому моменту прошло уже лет 20 после успешной операции Барнарда.
— Почему не начинали таких операций раньше?
— Законом было запрещено. Как только запрет был снят в 1987-м — мы сразу и сделали.
— Как прошла операция?
— Шалькова прожила 10 лет — и умерла, кстати, только потому, что в какой-то момент перестала пить иммуносупрессанты. Вышла замуж, посчитала, что обойдется уже без них. От нас этот факт скрывала…
— Может, она хотела полноценную семью, ребенка? Человеку, который сидит на иммуносупрессантах, подавляющих иммунитет, не противопоказано рожать?
— 11 лет назад мы пересадили сердце девочке из Краснодара. А потом она приехала к нам, привезла ребенка показать и сказала, что я буду его дедушкой, потому что меня считает своим вторым отцом.
— Вы с Демиховым, который в последние годы работал в вашем институте, были знакомы?
— Имел счастье. Встретился с ним, когда возил бумагу — проинформировать, что мы включили его в список на получение Госпремии за первые 100 пересаженных сердец в России. Он в этом, конечно, не принимал участия, но мы его включили. Он жил один в деревне, был очень старым… Более близко его знал, конечно, академик Шумаков. Так вот, по его словам, у Демихова был тяжелый характер. К примеру, он не терпел, чтобы кто-то встал и ушел раньше него с работы; всю жизнь у него был один-единственный лаборант, которому он доверял. Но это была голова, которая на десятилетия опережала науку того времени.
Хочется верить, что такие, как Демихов, еще не перевелись на нашей земле, и когда-нибудь мы действительно услышим и об успешной операции по «оживлению» связей спинного мозга, и даже об удачной пересадке головы. Но не так скоро, как обещает это Серджио Канаверо.
СПРАВКА "МК"
По предварительным оценкам, чтобы произвести запланированную операцию, Серджио Канаверо потребуется порядка 13 миллионов долларов и участие 150 врачей. Сама пересадка может занять до 36 часов. Деньги на ее осуществление участники намерены просить у богатейших людей планеты.
