— Ну, что же ты, Прохорыч? — глаза председателя смотрели строго, и Сидор Прохорович только тяжело вздохнул в ответ. — Опять за старое взялся? — председатель близоруко поднёс к глазам листок бумаги, не торопясь прочитал: «Поскольку ночью из трубы дома гр. Плужняка ударил столб огня до небес, моя свинья с перепугу передавила всех поросят. Требую возместить ущерб. Дарья Засухина».
Прохорыч облизал пересохшие губы.
— Виктор Фомич, ей-богу, не нарочно получилось. Плазма через край выплеснулась чуток…
— Плазма?! — председатель утомлённо покачал головой. — Когда ты, Прохорыч, остепенишься? Старый ведь уже человек, кооперативное стадо тебе доверено… А ты? Кур, икру мечущих, вывел? Вывел. Что тебе учёные ответили? «Использование представленных образцов „птичьей икры“ затруднено в связи с необычайной прочностью скорлупы». Воробьи шерстистые зачем тебе понадобились? — Виктор Фомич с негодованием посмотрел на пыльный комок, нахально скачущий по подоконнику. — Над биологией надругался, теперь на физику перешёл? Последний раз предупреждаю — прекращай! Займись делом. Элетропастуха когда установишь? Ждёшь, чтобы стадо посевы потравило?
— Так ведь, Виктор Фомич, — робко подал голос Прохорыч, — устарел он, электропастух-то. Я так думаю, что нам лучше голографическую установку применить.
— Чего, чего? — насторожился председатель.
— Голографию, объёмное изображение то есть, — совсем сник Прохорыч. — Я посчитал, получается, что одна телевизионная установка может проецировать объём ное изображение забора вокруг всех полей…
— Всё, — выдохнул председатель, — замолчи! Иди, ставь электропастуха. И брось свои штучки, — повысил он голос, — прежде всего голо эту!
* * *
Жаркий летний полдень повис над селом. Виктор Фомич, с утра мотавшийся по полям, устало опустился в кресло и включил телевизор. На голубом экране засуетились маленькие фигурки футболистов, но мысли председателя были далеко от событий, происходивших на футбольном поле. «После обеда нужно будет на третье отделение проскочить», — подумал было он, но тут резко хлопнула калитка, и в окне появилось растерянное лицо бухгалтера Глотикова.
— Прохорыч… посевы… — еле выдохнул он.
Не дослушав бухгалтера, председатель бросился на улицу.
* * *
Коровы спокойно паслись в берёзовом леске на косогоре. Но по хлебному полю (Виктор Фомич глазам своим не поверил) гоняли футбольный мяч здоровенные плотные парни. А рядом, на пыльной кочке, укрывшись от палящих лучей солнца рваным треухом, сидел, с интересом рассматривая это безобразие, Сидор Прохорович.
— Да что они, с ума посходили? — резко затормозил машину председатель.
Черноволосый оболтус в красной с золотом футболке элегантно принял мяч на грудь и, едва касаясь тяжело пригнувшихся к земле колосьев, погнал его в сторону растерявшегося Виктора Фомича.
— Фигу, — с испугом узнал знаменитого футболиста председатель, — португальцы…
Растерянно глотнув ртом воздух, он опустился на подножку машины, глядя остановившимся взором, как хрупкий Харистеас выпрыгнул выше всех и послал мяч мимо бросившегося ему навстречу голкипера в ворота португальцев.
Взревели невидимые трибуны, под укрытие берёз метнулись, испуганно задрав хвосты, коровы, а босоногий Прохорыч помчался, высоко подбрасывая свой пульт управления, за убегающей тенью не верящего в своё счастье форварда.
— Вот она, голография, — догадался, успокаиваясь, Виктор Фомич и вздохнул: — Нашу бы сборную показывать надо было… Эти бы коров не распугали.
Виталий ПИЩЕНКО
