Вопрос национального самоопределения — центральная и крайне болезненная проблема нашего самосознания. «Кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет», — заметил Б.Л.Пастернак. Нас действительно уже как три десятка лет нет в том самом качестве, что в ушедшую эпоху обозначалось как «единая историческая общность советских людей». Так кто же мы такие? Чем отличаемся от иных этносов? Каково наше место в мировой судьбе народов? Все эти вопросы задевают за живое как профессиональных политиков, философов и культурологов, так и рядовых обывателей, которым ежедневно приходится самоопределяться по отношению к «понаехавшим» гастарбайтерам, а также к недружественному Западу, обижающему нас. На бытовом уровне эта проблема возникает тоже достаточно часто — например, при неожиданном для родителей решении сына или дочери вступить в брак с представителем иной культуры и веры.
В таких обстоятельствах крайне обольстительной, ласкающей честолюбие (в равной степени философов и обывателей) является идея нашего «особого пути». Прямо скажем, идея не новая. Историк и литератор А.В.Оболенский справедливо замечает: «Сама по себе идеологема «особого пути» — вещь не оригинальная... Порой это не лишено комизма. В странах Латинской Америки одно время пользовалось популярностью клише, звучащее для нашего уха забавно и узнаваемо: «аргентинская державность», «особая чилийская всечеловечность», «перуанский народ — богоносец».
Но перенесемся с далекого американского континента на близкие нам просторы отечества. Для правящего класса, начиная еще с Ивана IV, включая Николая II, И.Сталина и других, признание «особого пути» является оправданием его — правящего класса — существования и его же выдающейся роли в истории. Формы самоутверждения элиты могут быть разными: будь то «Москва — третий Рим» или «СССР — светоч мирового социализма», но суть от этого не меняется.
Стоит ли удивляться тому, что отрицание «особого пути» всегда грозило практически неминуемой расправой для скептиков, которые подвергают сомнению и критикуют данную идеологему. Достаточно вспомнить П.Я.Чаадаева, объявленного сумасшедшим в первой половине девятнадцатого века, а в советское время — историка А.А.Амальрика, который за работу «Норманны и Киевская Русь» был исключен из университета, а за книгу «Просуществует ли СССР до 1984 года?» подвергался систематическим репрессиям.
Писатель-историк А.А.Амальрик оказался пророком в своем отечестве: в сроках он ошибся лишь совсем чуть-чуть. В 1985 году началась перестройка, которая привела к тому, что спустя шесть лет его прогноз подтвердился: в 1991 году СССР рассыпался. Но лично для Амальрика цена такого пророчества — ранняя смерть. Писатель ушел из жизни в сорок шесть лет.
На самом деле библейская максима «Нет пророка в своем отечестве» относится не к пророкам (Кассандры всегда были, есть и будут), а к отечеству, которое крепко лишь задним умом и прозревает только после свершившейся катастрофы.
Вопреки словам марша из кинофильма «Веселые ребята»: «когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой», героев не так много. Их единицы — готовых на жертвы во имя правды, имеющих мужество держать круговую оборону одновременно против властей предержащих и провозглашающей осанну властям толпы.
Но обвинять людей в конформизме не стоит. Базовый инстинкт самосохранения властно диктует человеку потребность в том, чтобы быть как все. А так ли уж это? Как посмотреть... Известно, что первая алия (репатриация евреев в Израиль) привела в Палестину самоотверженных подвижников, энтузиастов идеи создания собственного еврейского государства. Тяжелый труд в кибуцах (сельскохозяйственных коммунах) в равной мере ложился на плечи всех. После отставки министры, генералы и депутаты возвращались в коммуны, где продолжали трудиться на общих основаниях. Имущество было общим, продукты производства и полученная прибыль распределялись уравнительно. Добавим к этому всеобщее вооружение народа. Казалось бы — вот он, восторжествовавший коммунистический идеал. Кражи в таких условиях были исключены. Но так не могло продолжаться вечно. Людскую природу никому не переделать, хотя идеи по перековке людей (преимущественно в лагерях) практиковали в сталинские годы, например, при строительстве Беломорканала. Так вот — случилась первая кража. Замечательно отреагировал на это событие один из основоположников создания государства Израиль Давид Бен Гурион: «Мы такие же, как все... Мы такие же, как все», — с радостью возглашал он.
Взяточничество и коррупционные скандалы есть в любой стране. Но ограничить их может лишь жесткая и внятная правовая система, которая в свою очередь входит в клинч с идеологемой «особого пути» развития. На это адекватно отреагировал еще во второй половине XIX века поэт-сатирик Б.Алмазов:
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
Тем не менее волей-неволей в юридические рамки придется влезать, преодолевая въевшийся в плоть и кровь правовой нигилизм. После чего, разумеется, жизнь не станет идеальной, но сделается нормальной.
Попутно замечу, что «быть как все» вовсе не означает бесследно раствориться и навсегда исчезнуть в космополитическом котле. Напротив, опираясь на базовые принципы и правила организации человеческих сообществ, выработанные историей, нации и народы получат прекрасную возможность сохранить свою самобытность и вместе с тем идти в ногу с прогрессом. Прекрасный пример в этом отношении дают Япония и Южная Корея, которые, не теряя самобытности, успешно проводят модернизацию всех сфер жизни по самым современным лекалам.
Что же касается образования, то национальное образование — это прежде всего хорошее образование, вмещающее в себя все мировые тренды.
Евгений Ямбург
