1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 15
1994-Й ГОД, ЯНВАРЬ-ФЕВРАЛЬ
Зуев позвонил Жене. Телефон долго не отвечал. Потом послышался старушечий голос. Клавдия Ивановна сказала, что внучка на дискотеке и озабоченно поинтересовалась, кто звонит. Жизненный опыт подсказывал ей, что когда девочке звонит мужчина, хорошего в этом мало.
— Клавдия Ивановна, давайте я лучше приеду и все объясню, — сказал Зуев.
— А откуда вы знаете, как меня зовут?
— Женя сказала.
Милицию на всякий случай вызывать не надо? – спросила Клавдия Ивановна.
Зуев рассмеялся. Смех у него был хороший. Это она мгновенно отметила.
— Не надо, лучше ставьте чай, а все, что нужно к чаю, я привезу.
Увидев его в дверях, старушка испугалась. Брови прямые, почти горизонтальные, срослись на переносице. Массивный подбородок, тонкий с горбинкой нос. Шрам через всю щеку. Глаза узковато поставлены, но с хорошим, детским выражением. И губы припухлые, сразу видно, мягкие.
Пока Зуев вынимал из пакета торт и фрукты, Клавдия Ивановна окончательно его рассмотрела и сделала вывод:
— А ведь вы не местный.
— Это плохо, — отметил Зуев, разрезая торт.
— Почему плохо?
— Потому что бросаюсь в глаза.
— А вы не хотели бы?
— Зачем? – Зуев пожал плечами. И поспешил успокоить старушку. – Я местный, Клавдия Ивановна, просто долго не был в Крыму.
— У вас лицо человека, который вернулся с войны, — сказала Лаврова, разливая по чашкам чай.
Зуев непроизвольно дотронулся до щеки. Знала бы старушка, откуда этот шрам. Война тут вовсе не при чем. Когда Аркан ехал из церкви, где состоялось его венчание с Цецой, ему вздумалось открыть пальбу. В Югославии на свадьбах ликуют точно так же, как в Чечне. Аркан сидел в армейском джипе, а он, Зуев, стоял позади. И потому не успел увернуться от пули, когда жених начал палить в воздух из своего огромного «кобре-магнума».
— Афганистан? – спросила Лаврова.
— Славония, Восточная Босния. Короче, Югославия.
— Я так и знала, что там воевали наши, — воскликнула старушка. – Непонятно, почему мы все время стыдимся защищать своих, православных. По-моему, это святое дело.
Ее лицо зарделось и помолодело. Чувствовалось, что Зуев ей нравится.
— Вы тезка моей внучки? – спросила она.
Зуев понял, что Женя говорила о нем.
— Она хорошая девочка, — губы у старушки дрогнули, — но вы должны понимать: она еще школьница. А вам, простите, сколько?
— Двадцать девять. Что, выгляжу старше? Я долго буду жить, Клавдия Ивановна. У меня хорошая наследственность. Отцу за семьдесят, а он до сих пор работает без выходных и отпусков.
— А кто ваш отец? – спросила Лаврова.
— Отец? – замялся Зуев. – Он у меня пенсионер союзного значения.
...Государственной собственностью Украины являлась только инфраструктура Черноморского флота. Все остальное военное имущество подлежало разделу между Россией и Украиной. Но две стороны никак не могли придти к соглашению о пропорциях дележа, и прохиндеи в погонах пользовались моментом. Некоторые их манипуляции Службе безопасности удавалось отследить. Два раза в неделю Дзюба приносил Лисовскому последнюю информацию.
— Пан полковник, — докладывал сегодня Дзюба, — можно подвести итоги истекших трех месяцев. За это время на Северный флот были тайно перебазированы корабль «Ямал», экспериментальная подводная лодка БС-555, а также подлодка «Варшавянка».
— Насколько все-таки точны эти сведения? – спросил Лисовский.
— Часть информации мы получаем от наших людей из числа военнослужащих российского Черноморского флота, часть – от самого адмирала Балтина и его замов.
— Вы завербовали русских адмиралов? – усмехнулся Лисовский.
— Вы забыли, пан полковник. По вашему распоряжению в их кабинетах установлены подслушивающие устройства.
— Ничего я не забыл. Я просто не думаю, что они такие лопухи. Наверно, только делают вид, что не видят ваших жучков.
— Они просто обнаглели, пан полковник. Воруют украинское имущество почем зря.
— Факты?
— Фактов – море. Вот только некоторые. – Дзюба открыл какую-то справку и начал читать. – Коммерческим структурам передается оборудование радиотехнических постов с острова Змеиный, с косы Тендровской, с базы в Балаклаве, из 116-й бригады речных кораблей в Измаиле, с аэродрома Гвардейский. И все это делается не без ведома адмирала Балтина. Многие документы подписываются начальником тыла авиации флота генерал-майором Шевченко. А журналисты создают дымовую завесу. Мол, флот распродает не командование, а офицеры на местах.
— Все это мелочевка. Давайте о более кричащих фактах, — бросил Лисовский.
Дзюба продолжал:
— Как бы на металлолом проданы два тяжелых крейсера-вертолетоносца, причем от продажи одного из них, крейсера «Ленинград», деньги уведены от бюджета полностью. Посредническая фирма испарилась с миллионами долларов. Дошло до того, что неизвестный пока покупатель через фирму «Лела» пытается приобрести, опять-таки за бесценок, запасной командный пункт Черноморского флота. Это настоящий подземный город, который в случае войны должен был стать боевым штабом флота.
— А вот это любопытно, — пробормотал Лисовский. – Найдите этого покупателя. Неплохо бы спрость, что он собирается там делать.
— Там около 20 незаконченных строений на площади в 100 гектаров, — пояснил Дзюба. — Говорят, покупатель хочет разместить производство по выпуску коньяка и пива. Но это может быть только прикрытие. Я бы соединил этот факт с другой, не менее интересной информацией. По некоторым сведениям, в Крым направляется пароход с автоматными патронами.
— В какой порт?
— Пока не ясно.
— А откуда следует?
— Маршрут движения уточняется. Но по первоначальным сведениям — с черноморского побережья Кавказа.
— Отслеживайте все порты Крыма, — приказал Лисовский. – Спасибо, пан подполковник, хорошо работаете. – А что произошло с Оксаной Балтиной? Узнали подоплеку?
Накануне на служебный автомобиль, в котором ехала жена адмирала Оксана, было совершено нападение. Неизвестный разбил стекло машины и угрожал женщине, что в ближайшие дни она будет убита.
— Командование флота делает вид, что ничего страшного не произошло. В милицию Балтины не заявляли, вывозить семью из Севастополя адмирал не собирается, — доложил Дзюба.
— Может, это наши западэнцы похулиганили? – Лисовский улыбнулся.
— Все может быть, — ответил Дзюба. – Но мы не должны исключать, что это выходка коммерческих партнеров адмирала. Может, кому-то не угодил? До него самого непросто добраться, жена – доступнее.
— До чего докатилось русское офицерство, — вздохнул Лисовский. – Хотя... зам Балтина Шевченко разве русский?
...Последние дни Носкова как магнитом тянуло к Алле. Он не то, чтобы соскучился. Предвыборная гонка выматывала до последней степени, не оставляя сил на постельные радости. Мучила безотчетная тревога: последний раз Алла как-то странно себя вела: не пила вина, плохо ела, сидела бледная. Вдруг, заболела? А он даже не спросил о самочувствии: какая сволочь!
Носков привык относиться к Алле небрежно, почти наплевательски, зная, что она все стерпит, все простит. Но тут, кажется, перешел все границы. Она так поддерживала его последние годы, когда он, перестав ходить в загранплавание, работал в адвокатуре. На этой стезе он был просто никакой. Работа его не увлекала, начальство это видело и постоянно лишало премиальных. А жизнь на одну зарплату – разве жизнь? Алла покупала ему одежду, обувь хотя сама зарабатывала немного. Ради Олега она была готова на любые лишения. Когда он пообещал разойтись с Галиной, она тут же, не раздумывая, развелась с мужем. А когда он все же не решился оставить свою благоверную, терпеливо ждала, когда он созреет для такого шага.
Носков не умел любить просто так. Ему нужно было основание. Сначала Алла покорила его свежестью тела, физиология всегда имела для него решающее значение. А потом, когда они стали где-то вместе бывать, он заметил, что она умеет поддерживать общий разговор, не говорит глупостей, не кокетничает с его друзьями, и все ему завидуют. Последнее обстоятельство было едва ли не главным – как все сильные, но не очень красивые мужчины, он был болезненно тщеславен. Это тщеславие и привело его к браку с красавицей Галиной. Но жена оказалась слишком практичной, слишком любящей быт, а он был человеком общественным.
…Носков попросил Федулова проехать по улице Космонавтов, придумывая на ходу, под каким бы предлогом остановить машину возле дома Аллы. И удивился, когда перед этим домом охранник сам сбавил ход.
— Игорек, а ты не экстрасенс? Прямо мысли читаешь. Ладно, останови здесь, — попросил Носков.
Федулов смутился.
— А вы, Олег Степанович движение сделали. Мол, здесь тормози.
— Может быть, - сказал Носков, выходя из машины. Федулов выскочил следом.
— Так нельзя, Олег Степанович. Я должен осмотреть подъезд.
Носков показал ему взглядом: сиди в машине!
— Понял, — обиженно согласился Федулов.
На площадке второго этажа Носков остановился. Памятное место. Здесь его огрели арматурой, чуть не грохнули, а он до сих пор даже не знает, кто его заказал и кто нанес удар. Ясно только, что его выпасли и не исключено, что пасут по сей день.
Похоже, Алла увидела, как он выходил из машины. Поджидала в открытых дверях. Она была в домашних тапочках, отчего казалась меньше ростом, по плечо Носкову. Он вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и крепко обнял ее.
— Люблю тебя.
Алла вздохнула и покачала головой.
— Нет, господин президент, теперь вы должны любить только народ.
— Ты мой электорат, — с нежностью произнес Носков.
— Нет, господин президент, твой электорат – старики и старушки.
— Старушки от меня без ума, — согласился Носков. – Я вскружил им голову. Я на минутку, — сказал он после паузы. – Хочу кое-что тебе сказать.
— Тогда давай сядем, — предложила Алла. Похоже, у нее ослабли ноги.
— Какое-то время мы не сможем видеться, — сказал Носков. – Недели три, может быть, даже месяц. Ты не паникуй. Сиди тихонечко и жди. Я позвоню. Здесь мы, конечно, уже не сможем встречаться. Я должен подыскать другое место. Мне помогут. Мы снова будем вместе. Только не паникуй. И верь мне.
Алла не произнесла в ответ ни слова. На ее лице не отражалось никаких чувств. Она как заведенная кивала головой. Носков взял ее за подбородок.
— Я все равно не смогу жить с ней. — Он имел в виду Галину. – Но ты сама понимаешь, разводиться сейчас или в ближайшее время мне нельзя, просто смерти подобно. Надо потерпеть. Я понимаю, сейчас тебе будет особенно тяжело. Но ты пойми: мне тоже будет непросто. Я теперь как в аквариуме. Только я – беззубая рыбка, а вокруг пираньи. Скоро меня начнут жрать со всех сторон, но я должен уцелеть. Должен, понимаешь? И ты мне поможешь.
Алла округлила глаза:
— Как? Чем?
— Тем, что будешь сидеть и тихонечко ждать.
— Хорошо, я подожду еще немного, — тихо пообещала Алла.
— То есть как? Почему «немного»?
— Потому что твой поезд будет уходить все дальше и дальше, а я стою на перроне.
— Я вернусь за тобой, и мы будем в одном поезде, — твердо сказал Носков. – Слово президента.
— Хорошо, — тихо сказала Алла.
