Скоро в «Закрытом показе» на Первом канале покажут новый фильм Кшиштофа Занусси «Сердце на ладони» — о злоключениях русского олигарха (Богдан Ступка) на польских весях.
Этот фильм, как и спектакль «Король умирает» по пьесе Эжена Ионеско, польский классик впервые представил на VI Международном кинофестивале «В кругу семьи» в Екатеринбурге.
Пан Кшиштоф, откуда вы так хорошо знаете русский язык?
Еще со школы. Правда, мое поколение считало очень непатриотичным иметь хорошую оценку по русскому языку... Потому что были недружественные чувства по отношению к стране, которая к нам въехала на танках. А мне отец объяснил, что это глупость.
И я отцу поверил. И он оказался прав. Так что иногда верьте родителям!
В «Сердце на ладони» олигарха у вас сыграл Богдан Ступка…
Он уже снимался у меня в телевизионной картине, так что мы с ним старые знакомые. Еще он прекрасно играл у меня в пьесе Ануя «Жаворонок». А потом я ставил у него в театре пьесу.
Так что у нас уже сильная такая связь.
В картине остро показано социальное расслоение. У вас так же, как в России, ребром стоит этот вопрос?
Нет, не так. Поэтому я сделал Ступку восточноевропейским олигархом. Мы, в отличие от вас, не создали себе олигархов.
У нас приватизация прошла по-другому. И не было такого накопления капитала. Нельзя было откупиться от рабочих, как это произошло в России. Поэтому у нас олигархов как социального слоя даже не существует. Всего 5–6 богатых людей на страну.
Нам больше повезло: мы стоим на мелких и средних предприятиях, а не на больших. Мы не зависим от больших производств.
Например, как чехи сильно зависят от судьбы «Фольксвагена». Мы ни от одной такой фирмы не зависим.
Как же вам это удалось?
У нас просто был хороший экономист, который 20 лет назад взял все в свои руки. Конечно, народ его ненавидел и кричал постоянно, что он должен уйти в отставку. А сейчас, когда вокруг кризис, мы единственная страна Евросоюза, в которой нет регресса. И сейчас все кричат — пусть он вернется.
Я слышала, что вы с Ионеско были знакомы…
Да. В 1979 году в Мюнхене я ставил «Король умирает» в первый раз.
И тогда спросил его разрешения. Потом я еще ставил его оперные спектакли на основе его либретто в Париже… И еще в 80-е годы я был председателем жюри на Венецианском кинофестивале.
А он был членом жюри. И тогда мы встречались много раз. И затем в Париже наши контакты продолжились. Ионеско мне был довольно близок. И мне захотелось вернуться к его пьесам, так как в России он не много ставился. Сейчас все в антрепризе ставят чисто коммерческие проекты. А мне бы хотелось напомнить, что театр — это не только развлечение. Это и повод, чтобы задуматься о чем-то серьезном.
Тема у вас серьезная, даже философская… Не боитесь, что зритель не поймет?
Конечно, это возможно. Но все зависит от режиссуры. Мы повторим эту пьесу в Театре на Таганке. И там будет еще больший риск. Москва — ведь это страна, а не город. И в ней ускорение жизни, все гонятся за деньгами, за карьерой. А пьеса напоминает, что мы все смертны… Что нельзя достойно жить, если человек не задумается о смерти. Там, конечно, есть уровень абсурда, который может развлекать. Но послание очень серьезное. Моралистическое. Оно напоминает, что без мысли о смерти жить нельзя просто. Это будет глупая жизнь, жизнь животных, а не жизнь, достойная развитого человека.
А новое российское кино вы знаете?
Конечно. Поразительное впечатление произвел на меня фильм Андрея Смирнова «Жила-была одна баба». Это картина огромной силы, смелости, и с художественной точки зрения меня она поразила.
И «Елена» — очень интересная картина. Страшная. Но если у Смирнова боль — то здесь холодный образ такого невероятного зверства и падения человека. Такой страшный образ женщины. Картина великая, но пугает.
А что великого сделает еще сам Занусси?
Ха-ха (смеется). Я сейчас немножко отдыхаю. Весной — Ионеско на Таганке. Еще задумана российско-польская картина. Шутя говорю, что это будет лента в защиту женщин от феминизма. Феминизм, что холестерин, бывает вредный и полезный. Так и феминизм.
Я только против вредного…
Наталья Боброва
